Причем наутро Керенский разбудил Краснова и сказал ему в своем пафосном стиле: “Генерал, я назначаю вас командующим армией, которая пойдет на Петроград”. Даже генерал Краснов при его монархизме и неприязни к Керенскому— Краснов возглавляет поход на Петроград.
Поход генерала Краснова на Петроград.
Программа Корнилова и его приезды в Петроград – Государственное совещание – Визит Бориса Савинкова в Ставку – Открытый конфликт Керенского и Корнилова – Поход третьего конного корпуса к Петрограду – Гибель генерала Крымова – Миссия генерала Алексеева – Следствие. Была проведена встреча Краснова с Войтинским, Керенским и генералом-квартирмейстером Северного фронта В. Барановским. За 5 суток революционные войска ликвидировали поход Керенского-Краснова и мятеж юнкеров. Керенский с войсками приближается в Петроград. Керенский с войсками приближается в Петроград.
Содержание
- Глава 9. Корниловское выступление. «Корниловский мятеж» – Революция 1917 года в России
- Николай Стариков
- Рецепты из “Книги о вкусной и здоровой пищи” и не только
- Поход На Петроград. ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Керенский. Владимир Павлович Федюк.
Поход Керенского-Краснова на Петроград
Прокопович, придавали уверенность в успехе. Но опережая развитие событий, заметим, что обещанная помощь им так и не пришла, если не считать сведений о том, что 30 октября на Брянском вокзале Москвы высадились ударники из одноименного города. Правда, они тут же сдались восставшим, заявив, что их обманным путем доставили во вторую столицу якобы для получения обмундирования. Филатьев, — оказывались ложными и создавали ужасное настроение…» Тем не менее первые 3—4 дня борьба в Москве шла с попеременным успехом. В районах города, в особенности на рабочих окраинах, где явный перевес сил был на стороне большевиков, восставшие овладели электростанцией и основными вокзалами. В центре же города успех некоторое время сопутствовал верным правительству силам, костяк которых составляли, как и в Питере, офицерские отряды и юнкера военных учебных заведений, а также боевые дружины эсеров, студентов и гимназистов.
Оттеснив отряды восставших от почты и телеграфа, они лишили гарнизон Кремля связи с ВРК и вынудили его утром 28 октября сдаться. Штурма его юнкерами, о котором пишет Р. Пайпс, не было, так как гарнизон Кремля сдался без боя, полагая, что город полностью находится в руках Комитета общественной безопасности, созданного городской думой 25 октября для организации борьбы с большевиками. Тогда же отряд, насчитывающий 50 казаков и 100 юнкеров, совершил вылазку на Ходынское поле, где дислоцировалась нейтрально настроенная артиллерийская бригада, захватив 2 орудия и вынув замки у многих других, но не у всех орудий. Критические обстоятельства вынудили ВРК прибегнуть к применению чрезвычайных мер.
По его призыву с утра 28 октября началась всеобщая политическая стачка рабочих московских заводов и фабрик, которая укрепила моральный дух восставших. Срочно было созвано общее собрание представителей воинских частей гарнизона, которое заявило о всемерной поддержке ВРК, предложив распоряжений штаба округа и Комитета безопасности не признавать. Ввиду того, что исполком Совета солдатских депутатов продолжал находиться под влиянием умеренных социалистов, для контакта с ВРК собрание избрало временный орган этого Совета. Им удалось очистить от юнкеров Тверскую улицу, занять Малый театр и здания градоначальства на Тверском бульваре, окружить Алексеевское военное училище и кадетские корпуса в Лефортово, защитники которого на следующий день сложили оружие. В этой ситуации ВРК принял предложение Всероссийского исполнительного комитета железнодорожников ВИКЖель о посредничестве в переговорах с противной стороной и для их ведения объявил перемирие до 12 час.
Во всей советской историографии этот шаг ВРК однозначно характеризуется как глубоко ошибочный. Да, с Комитетом общественной безопасности договориться не удалось. Перемирие до истечения этого срока ВРК должен был прекратить. Но возобновив военные действия, представители ВРК не только пошли на новые переговоры — на сей раз с делегацией Московского губернского Совета крестьянских депутатов, возглавляемой меньшевиком-интернационалистом Е. Литкенсом в 1921 г.
Условиями соглашения предусматривалось, что власть в Москве должна принадлежать органу, выдвигаемому Советом рабочих и солдатских депутатов, причем этот орган кооптирует в свой состав представителей ряда общественных организаций: городской и районных дум, профсоюзов, Совета крестьянских депутатов и др. Это соглашение помогло большевикам нейтрализовать Исполком Совета крестьянских депутатов Московской губернии и тем самым в решающий момент внести раскол в блок своих политических противников. Негативная оценка перемирия никак не объясняет причин, по которым ВРК должен был согласиться на такой шаг. А суть дела состояла в том, что ВРК принял это решение днем 29 октября, считаясь с резким ухудшением ситуации в Питере и на подступах к нему: мятеж юнкеров, взятие войсками Керенского—Краснова Гатчины и Царского Села. Московский ВРК прервал перемирие после того, как был подавлен мятеж юнкеров в Питере и рухнули надежды противников большевистского режима на изменение результатов борьбы за власть в столице.
Именно тогда московский ВРК принял решение об артиллерийском обстреле опорных пунктов противника, в том числе и Кремля. Огонь открыли более 20 орудий разного калибра. В руководстве московских большевиков были и люди, предлагавшие бомбить Кремль с воздуха, используя аэропланы. Активным сторонником такой меры являлся Н. Бухарин, который даже позже сожалел, что ВРК не решился посредством бомбардировки «разрушить совиные гнезда контрреволюционных штабов».
Кстати, как видно из разговора Ставки с помощником Рябцева, встречный обстрел повстанцев из кремлевских орудий вели и юнкера. Под прикрытием артиллерии отряды повстанцев вели наступление по всем направлениям. Руководители Комитета общественной безопасности тщетно умоляли Ставку и командование ближайшего к Москве Западного фронта прислать на помощь надежные войсковые части — таковых не было. Днем 2 ноября Кремль оказался в плотном кольце окружения. Сопротивление юнкеров ослабевало.
Бессмысленность дальнейшей борьбы для них стала ясна еще днем раньше, когда в московских газетах появилось сообщение, что войска Керенского у Гатчины разбиты и отступают, и что выступление юнкеров в Питере окончательно подавлено. Вот почему утром 2 ноября председатель Комитета общественной безопасности городской голова Руднев направил в ВРК письмо, в котором сообщалось, что при «данных условиях Комитет считает необходимым ликвидировать в Москве вооруженную борьбу, перейдя к мерам борьбы политической». Дата добавления: 2016-10-17; просмотров: 767; Популярные статьи: Века вооружений. История доспехов.
Но корабли не могли войти в мелкое устье реки. Восстание юнкеров 29 октября началось антибольшевистское восстание юнкеров. Юнкера заняли Инженерный замок, телефонную станцию, Михайловский манеж. Руководил восставшими бывший командир Петроградским военным округом полковник Георгий Полковников Георгий Полковников Георгий Полковников Целый день продолжались бои между юнкерами Полковникова и большевиками, на стороне которых были вооруженные отряды рабочей гвардии, матросы и несколько воинских частей. Большие надежды юнкера возлагали на Краснова и его отряды. Но отряды не пришли. А Ленин, тем самым, приказал артиллерией расстреливать здания, где находились юнкера. На следующий день восстание было подавлено. Начались расправы. Большевики хватали всех, кто был в офицерской форме и расстреливали. Полковников из Петрограда убежал. Краснов был близок к успеху Подавив восстание юнкеров, большевики почувствовали себя увереннее. Петроградским военным гарнизоном был назначен подполковник Михаил Муравьев. Михаил Муравьев Михаил Муравьев Когда-то Муравьев был ярым монархистом, после февраля 1917-го примкнул к эсерам, а в октябре 1917-го оказался в стане большевиков. За несколько дней он сумел собрать возле себя около 10 тысяч солдат, матросов и красногвардейцев. Казалось бы, силы явно на стороне большевиков. У Краснова казаков было всего около 800 человек. Утром 30 октября отряды Краснова приблизились к Пулковским высотам. Здесь уже заняли оборону войска Муравьева. Этот бой запомнился двумя неожиданными моментами. Сначала большевики дрогнули. Волынский полк, который сражался на стороне большевиков, оставил позиции и бежал в тыл. При поддержке бронепоезда казаки захватили позиции на левом фланге обороны большевиков. Удача была явно на стороне Краснова. Еще немного, и большевики побегут.
Тот же Совет высказывался против созыва всероссийского съезда 20-го октября и убеждал петербургский гарнизон не поддерживать «безумную агитацию лжецов и демагогов»... Прошли первые дни выжидательного и тревожного настроения на фронте после переворота. Командующий фронтом доносил своему шефу 1-го ноября, что в «латышских бригадах» положение чрезвычайно острое». Однако, несмотря на весь «арсенал провокации» и демагогии большевики не могли восторжествовать на фронте. На армейском съезде пришли к соглашению: полный нейтралитет в смысле отправок войск в Петроград, отмена всех распоряжений, сделанных ВРК и возвращение самовольно ушедших частей латышских на свои места. Образовался новый «Испосол» Исполнительный Комитет , составленный из 23 большевиков и 23 небольшевиков при двух председателях. В действительности «соглашения» нет, — отмечает позднейший протокол 5 ноября ВРК в Петербурге — и можно ждать на фронте «гражданской войны». Какую позицию считает нужным занять ген. Юзефович в той сложной обстановке, которая сложилась на территории ХП-ой армии? При этих условиях нельзя ничего выдергивать, между тем сюда приехали уполномоченные Керенского — представитель союза броневиков, — чтобы взять 5-й броневой дивизион. Я категорически запретил, но он ведет какие-то разговоры с Псковом, пытаясь самовольно захватить подвижной состав и отправить «дивизион. Эти все вторгающиеся в управление армией благополучно уедут, а ведь расхлебывать придется нам. Считаю, что при всякого рода вторжении нельзя командовать армией. Считаю, что надо подумать на всякие возможности на случай, если начнется в недрах армии гражданская война. Мы сидим на бочке с порохом». Это в сущности позиция ген. Чрезвычайно характерно, что и Будберг, человек очень далекий от «революционного карьеризма» и не примыкавший к «правому берегу"» фактически склонен занять аналогичную позицию. На созванном Болдыревым совещании в Двинеке еще 26-го он повторяет как бы аргументацию Черемисова: «Болдырев в нерешимости, — записывает Будберг, — и, как мне сам сказал, боится остаться между двумя стульями... Я ему ответил, что, если не пускаться в политику, то нам егозить нечего, ибо стул у нас один — это наша ответственность за удержание своих боевых участков; с этого поста мы уйти не можем, а борьба партий, в которой нам нет и не может быть доли, не наше дело; сейчас мы только профессионалы, охраняющие остатки плотины, прорыв которой немцами может погубить Россию. Есть, конечно, другой исход: ударными частями арестовать армиском и вмешаться в борьбу за власть; но при данной обстановке это бессмысленно по соотношению сил и гибельно для интересов фронта, так как немедленно увлечет его в эту борьбу. Итак, пессимист Будберг и оптимист Черемисов сошлись на одной «профессиональной» тактике. Подобная политическая позиция — своего рода внешнего, как бы вынужденного нейтралитета, имела адептов не только в среде командного состава. Общее настроение армейских масс или их руководящих кругов — особенно после первых уже дней неразберихи, пожалуй, можно передать резолюцией армейского комитета 6-й армии, принятой 1-го ноября: «ни одного солдата Керенскому, ни одного солдата большевикам». Но это настроение отнюдь не было каким-то непреложным постулатом. Тизенгаузен делал оговорку: «безусловно нашлась, может быть, часть, которая пошла бы беспрекословно». Он не ошибся — ударники из 17-го корпуса, дошедшие 1 ноября до Луги, были в боевом настроении. И такие «верные» части находились на фронте — они легко откликались на призыв дать отпор большевикам и шли сознательно и без понуждения. Войтинскому, например, решительно не нравилось, что в «казачьих войсках» наблюдается «настроение повышенное, даже слишком повышенное» разговор с Вырубовым 26-го. Едва ли только фразой было заявление 28-го комитета по формированию ударных батальонов о том, что «36 революционных ударных батальонов в полной боевой готовности ждут приказа верховного вождя русской революционной армии и Временного Правительства, чтобы двинуться на Петроград «положить конец стремлениям безответственной кучки анархо-большевиков» 205. Правда, происходили временные «закидки», по выражению Духонина, и в наиболее надежных частях — напр. Таким образом, при ознакомлении с материалами, характеризующими отношение фронта к большевистскому перевороту, выносишь все же впечатление несколько иное, чем это рисуется в традиционном уже представлении — фронт в октябрьские дни не представлял из себя какую-то почти развалившуюся храмину, которую только искусственно поддерживала инерция 206. Если бы фронтовая общественность в лице представителей революционной демократии сумела занять определенную недвусмысленную позицию, она без особенного труда могла бы, по-видимому, повести за собой солдатскую массу. Отрицательное отношение к перевороту наблюдалось не только в армейских и фронтовых организациях, разошедшихся с настроениями масс к моменту октябрьского переворота, как это безоговорочно утверждают советские обозреватели прошлого. В своих интересных воспоминаниях «Защита Всероссийского Учредительного Собрания» с. Соколов на основании личных наблюдений над настроениями солдатских масс в Особой Армии юго- зап. Отмечу, что официальное сообщение в Ставку от 28-го определенно указывало на то, что на Кавказском фронте большевистская пропаганда «успеха не имеет». Во всяком случае, абсолютно нельзя согласиться с гиперболическим выводом правительственного комиссара при Верховной Ставке Станевича, утверждавшего в своих воспоминаниях, что уже после Корниловского выступления большевики оказались полными хозяевами армии. Если войска, посылаемые для «водворения в октябрьские дни порядка» под влиянием всей окружавшей обстановки превращались в «бездейственные массы», по выражению ген. Марушевского, то в виде редких исключений можно отметить случаи перехода их к большевикам. Очень показательна обстановка, создавшаяся на Западном фронте. Она казалась ген. Балуеву «хуже, чем где-либо». Решающее значение имел здесь «Комитет Спасения Революции» в Минске. На его позицию значительное влияние оказала тактика местных «бундовцев» и Чернова, «гастролировавшего» в октябрьские дни на западном фронте и 25-го прибывшего в Минск. Какова была эта тактика, видно из резолюции, принятой 26-го, по предложению Чернова, на съезде солдат и крестьян: съезд «с глубокой горечью услышал о том, что одна часть демократии вновь пытается в Петрограде захватить в свои руки силу и власть накануне Учр. Съезд «категорически заявляет, что никому не позволит захватить силою власть в республике без согласия большинства народа и сумеет в случае надобности обуздать силою тех, кто не захочет с ним считаться»... Минский «Комитет Спасения» и согласился 27-го с местным ВРК на принципе единого социалистического фронта — взаимно было условлено не пропускать войск в столицу. Сватовство произошло при посредничестве меньшевиков. ВРК после безуспешной попытки «захвата власти» должен был признать, что путь вооруженной борьбы при имевшихся силах наличия враждебно настроенных кавалерийских частей приведет только к «полному поражению ВРК». Ядовитую характеристику, хотя, быть может, и несколько упрощенную, дал Минскому Объединенному Комитету ген. Вальтер, нач. Отсюда личный шкурный страх ясно и определенно высказать в Комитете свой личный взгляд и, кроме того, страх, что решительные меры против Совдепа вызовут взрыв насилия на фронте... Большевики решительно проводят свою линию, а средние... Все решительно держат камертон на Петроград: как только в Петрограде будет развязан узел в пользу Врем. Будберг говорит уже о «ненависти». И все-таки, несмотря на отсутствие «симпатий» и несмотря на постановление Комитета Спасения о не-пропуске эшелонов в столицу, финляндская стрелковая дивизия, шедшая на помощь Правительству, прошла через фронт без особых затруднении. Итак, ориентировка идет на Петроград. Посмотрим, что происходило там на другой день после падения Временного Правительства. Глава вторая. После переворота 1. Комитет Спасения Начнем с рассказа Станкевича. К числу достоинств его воспоминаний надо отнести удивительную прямолинейность в изображении своих впечатлений и настроений. Для характеристики психологической стороны событий исторические документы такого порядка представляют большую ценность. Известие это подняло настроение политических кругов. Начались оживленные попытки организации борьбы с большевиками. Эти же слухи отразились крайним упадком настроения у большевиков, что видно было на их патрулях на улицах: были случаи, что дамы обезоруживали солдат. Уверенность в скорой ликвидации большевиков росла ежечасно, тем более, что из казарм стали поступать сведения о недовольстве гарнизона новыми хозяевами, и стали буквально сыпаться предложения принять участие в вооруженном выступлении против большевиков. Были сведения о растерянности в среде самого ВРК. Городская Дума и помещение Крестьянского Совета в Училище Правоведения были всецело в наших руках и составили центр подготовки общественной и вооруженной акции против большевиков». Комитет объединил широкий демократический фронт — в состав его с самого начала вошли президиум Предпарламента, представители Думы, ЦИК, Исполнительного Комитета Совета Кр. Присоединились и делегаты Центрофлота, занявшего отрицательную позицию к восстанию. Пополнялся Комитет и представителями других организаций. Комитет возглавлялся председателем Совета Республики, и тем самым устанавливалась как бы преемственность от Временного Правительства. Первым его шагом явилось обращение к населению с призывом не признавать и не исполнять распоряжений насильников, встать на защиту родины и революции и поддержать Комитет Спасения. Последний, «сохраняя преемственность единой государственной власти, возьмет на себя инициативу воссоздания Временного Правительства», которое, опираясь на силы демократии, доведет страну до Учредительного Собрания и спасет ее от контрреволюции и анархии. Ясно, что дело шло о новом правительстве, созданном на других основах коалиции, чем только что сошедшее со сцены и почти в полном составе находящееся в Петропавловской крепости. Одновременно с Комитетом Спасения к населению обратились с воззваниями и все организации, в нем участвующие. Решительных слов по отношению к большевикам было сказано достаточно. Разной силы были эти слова и в разных формах они комбинировались. Анализ этих документов мог бы представить значительный интерес для характеристики общественных настроений. Отмечу лишь некоторые показательные черты. Ни одна из политических групп не обратилась с прямым и открытым призывом с оружием в руках противодействовать большевикам — намек можно найти лишь в обращении военной комиссии Ц. Меньшевики-оборонцы, возглавляемые Потресовым, «горячо» приветствуя «мужество» министров, оставшихся «на своем посту» под дулом ружей «насильников», заканчивали свое воззвание: «Да здравствует Временное Правительство! Помогайте Временному Правительству и товарищу Керенскому». В этих словах можно было увидеть призыв к оружию. И еще одна черта отличала все без исключения обращения этого и ближайших дней, шедшие из лагеря «непримиримой» оппозиции. Как memento mori перед ними стоял призрак грядущей контрреволюции. В обращении Ц. В организационно докладе на объединенном заседании входящих в Комитет групп с. Скобелев намекал на ген. В целях «воссоздания революционного порядка и предотвращения братоубийственной гражданской войны» Комитет постановил вступить в «переговоры» с Временным Правительством и Центральными Комитетами социалистических партий «об организации демократической власти», обеспечивающей «быструю ликвидацию большевистской авантюры методами, гарантирующими интересы демократии, и решительное подавление всех контрреволюционных попыток». Прочную базу гарантирующую невозможность смены «экстремистов слева» экстремистами «справа» Комитет видел в проведении программы, намеченной большинством Совета Республики накануне большевистского переворота. Самоуверенно звучит последний пункт «программы»: «обратиться к ВРК с требованием немедленно сложить оружие, отказаться от захваченной власти и призвать шедшие за ним войска к подчинению распоряжениям Комитета Спасения Родины и Революции». Комитет говорит, как авторитетный хозяин положения, хотя «никакой за собой силы не имеет», — сообщают в Ставку Толстой и Ковалевский. Парадоксальным кажется в наше время такое положение, но, быть может, оно не так уже было чуждо в тогдашней обстановке ощущению современников. После захвата власти Едва ли лидеры большевиков были афраппированы тем, что оказались в полном одиночестве. Ведь другого они и ожидать не могли, предпринимая свою «авантюру всемирно исторического масштаба» выражение Ленина. Когда 26-го несколько большевистских гласных появились на заседании Думы, они были встречены криками: «Убийцы! Изнасиловали женщин! В тюрьму! На виселицу! Ан-ский 208 : «Большевики спокойно сидели на своих местах. Некоторые из них улыбались». В действительности победители не чувствовали себя прочно — достаточно сказать, что на съезде Советов при специфическом его составе из армейских представителей приблизительно лишь половина высказалась за «советскую» власть по данным анкеты, произведенной большевистской фракцией. Ленин рассчитывал на притягательную и гипнотизирующую силу декретов о земле и мире, принятых на ночном заседании съезда 26 октября. Но никакие лозунги не имеют молниеносной быстроты — только Подвойским могло казаться, что «дело выиграно» с момента предоставления «полкам непосредственно говорить о мире и расправляться с противниками». В лучшем случае можно было бы повторить позднейшие слова выступившего уже в роли историка Чернова: «декретом о мире большевизм обезопасил себя от всяких усмирительных экспедиций о фронта». И то здесь требуется оговорка, ибо необходимо значительно смягчить обобщающее заключение. Равным образом и декретом о земле большевизм до некоторой степени «загородился от деревни». Но «гениальные» экстремисты не предвидели никем не подготовленного, инстинктивно вспыхнувшего массового саботажа, с которым на другой день пришлось встретиться новой власти, и который вышел далеко за пределы административно-служебного аппарата. Эта забастовка трудовой интеллигенции, «маленьких людей», не подчинившихся ярму насилия, останется одной из самых красивых страниц в истории революционной эпохи — она будет символом гражданской чести русской общественности. Среди интеллигенции всеобщим было убеждение, что большевикам никакой власти самостоятельно создать не удастся. И совершенно неизбежно в рядах самой партии, насильственно и случайно захватившей власть, росла оппозиция «политике революционного дерзания» и прямолинейной тактике ленинских сателлитов. Оппозиция эта, внешне мало оформленная, самопроизвольно рождалась и в массах — прежде всего в, той столице, где с такой легкостью произошел переворот. Имеется интересный документ — сводка донесений районных партийных большевистских комитетов в Петербурге в ближайшие после восстания дни 28—30 октября. Это голос рядовых большевиков. Нет в нем уверенного чувства победителей. Отмечаются «признаки утомления» в рабочей среде; успех пропаганды меньшевиков-оборонцев; разговоры о том, что «пролитие крови напрасно», что надо гражданскую войну ликвидировать «мирным путем» и т. Правда, как будто бы, большинство районов все-таки против каких-либо «соглашений»; но это фиктивное большинство, и нет уже никаких сомнений в том, что большинство определенно против продолжения гражданской войны. Через неделю петербургскому уже комитету приходится признать почти «полное равнодушие в широких рабочих массах» — равнодушие к делу, которое творили большевики. В рабочей массе, не принимавшей активного участия в восстании, настроение резко обостряется — мы еще встретимся с официальной делегацией рабочих Обуховского завода, не двусмысленно грозившей расправиться и «сосчитаться» со всеми теми, кто является виновником «разрухи». Этот гарнизон, по словам Антонова-Овсеенко, занявшего пост столичного главнокомандующего, стал катастрофически разваливаться и доставил ему гораздо большие хлопот и беспокойства 209 , чем захват Зимнего Дворца. Антонов делает особое ударение на более позднем «пьяном безумии», охватившем гарнизон — на памятных погромах. По словам Соломона, все в Смольном впали «в панику» — не исключая самого Ленина: «За много лет нашего знакомства я никогда не видел его таким. Он был бледен, и нервная судорога подергивала его лицо». Но суть дела не только в этом моральном разложении столичных воинских частей. Они начинают выходить из состояния своей пассивной подчиненности директивам ВРК, и их еще труднее повести в бой, чем это было 25 октября. Недаром вольноопределяющийся Преображенского полка Милицын внес в свою запись о настроениях после переворота слова: «невольно пришло на мысль, что я еще ни одного защитника большевизма не встретил». Протоколы ВРК засвидетельствовали, напр. Самочинно решают послать делегатов и к Керенскому и в Комитет Спасения. ВРК формально приходится уступить, так как собравшиеся представители гвардейских полков среди них Семеновский, Измайловский, Волынский определенно заявляют, что «петербургский гарнизон не хочет быть орудием гражданской войны, и требует создания коалиционного правительства». Мало надежд можно было возлагать на такие полки при решении вопроса о выступлении навстречу двигающегося отряда Краснова, незначительность которого из «достоверных» источников хорошо была известна ВРК: у Керенского «всего» 5000, им обманутых казаков, — объявлял ВРК. После занятия Гатчины Ленин был в «необыкновенно повышенном нервном состоянии», — утверждает Раскольников, посланный в Кронштадт мобилизовать матросов «всех до последнего человека». Требует Ленин суда и людей из Гельсингфорса. Революция в большей опасности в Петербурге, чем на Балтийском море, — негодует он, встречая противодействие со стороны матросов, опасавшихся оголить фронт перед немцами. Мы можем поверить Дж. Риду — ведь он написал «эпос великой революции». Он рассказывает о чувстве безнадежности, которое царило у большевиков: что может сделать «толпа против обученных солдат» Лозовский , «завтра мы, быть может, заснем надолго» Петровский , идет «целый армейский корпус», но они «не возьмут нас живыми»... Растерянность увеличивало отсутствие командного состава. На гарнизонном совещании, собранном 29-го при участии Ленина и Троцкого, ни один из офицеров не позволил себе «хотя бы заикнуться» о неприемлемости для них отпора Керенскому. Троцкий отсюда делает несколько поспешный вывод — большинство из этих «старых офицеров» было за большевиков и из ненависти к Керенскому желало его свержения. Однако, никто не согласился взять на себя ответственность за руководство операцией против красновских казаков, и после неудачных попыток привлечь командиров полков выбор ВРК пал на полк. Муравьева, «Хлестакова и фанфарона», по отзыву Троцкого. На следующий день в целях агитации созывается специальное гарнизонное собрание — едва ли половина полков оказалась на нем представлена. Кронштадтские преторианцы — «воинствующий орден революции», по характеристике Троцкого, — остаются пока единственной реальной опорой большевиков. Какая психологическая загадка лежит в основе этой буйной кронштадтской вольницы? Чем объяснить тот несомненный коллективный психоз, который охватил в революционные месяцы значительную массу матросов? Бонч-Бруевич, в свое время немало сделавший для собирания материалов о русском мистическом сектантстве, дал в статье «Странное в революции» изумительно яркую бытовую картину матросского общежития той группы, во главе которой стояли прославленный Железняк и его брат. Он описывает исступленные радения с «сатанинскими» песнями и плясками «смерти» среди символических «задушенных» тел — с кровавыми выкриками и угрозами. Это — действительно сфера какой-то патологии. Она проявлялась, конечно, и во вне. Более уравновешенные стремятся поскорее уйти «домой», но — анархические группы неистовствуют на улицах, прочищая атмосферу и показывая «революционный штык буржуазной сволочи». Но если 26-го матросские патрули бросали «пьяных» для протрезвления в Неву воспоминания Флоровского , то в последующие дни с этими эксцессами встречаться уже не приходится. В общей атмосфере растерянности присмирели и буйные матросские головы — «краса и гордость русской революции». При известии о продвижении Керенского «буржуазия на улицах наглела». Несмотря на то, что Петербург был объявлен на военном положении и были воспрещены всякие «собрания» на улицах, репортер «Народного Слова» отмечает 28-го «чрезвычайную оживленность» на Невском проспекте. Масса публики, повсюду «летучие митинги» среди снующих блиндированных автомобилей. Наглеет не только «буржуазия» — репортер отмечает, напр. Но все же не будем выискивать анекдотических дам, обезоруживающих солдат и матросов 210. Вот более достоверный факт, зарегистрированный официальным документом: 28-го на Невском толпа обезоруживает 50 красногвардейцев. Опять иллюзии убаюкивали бдительность, и призраки будущего действовали убедительнее реальности. Пафос ночи, когда гремели орудия «Авроры», и когда общественная честь и непосредственное чувство заставляли вспоминать Зимний Дворец, исчез, и Предоктябрьские настроения, т. Левый публицист, писавший под псевдонимом С. Ан-ский, вспоминая повышенное настроение, царившее на «беспрерывном заседании» 26—28 октября, пламенные речи и резолюции протеста, говорит, что настроение Гор. Думы, «несмотря на все ужасные слухи», было «оптимистично»: «Никто не верил в окончательную победу тех, кто совершил переворот, и менее всех в победу верили большевики». Армия разносчиков новости сообщала об «отчаянном положении большевиков», уверяя, что они продержатся «самое большее два дня». Он будет «не сегодня-завтра» окончательно ликвидирован, и официоз эс-эровской партии призывает к борьбе с большевизмом «со сложенными на груди руками». Меньшевистская «Рабочая Газета» была убеждена, что большевистские вожди сами в ужасе остановятся перед творением рук своих. Люди разных политических лагерей на перебой стараются доказать себе и внушить другим, что авантюра невежественных демагогов, взвинтивших толпу на митингах, будет эфемерна Суханов ; по мнению Горького, авантюра будет ликвидирована в течении двух недель. Еще в сентябре прозорливый Церетелли предсказывал, что большевики продержатся «не более 2—3 недель». Набоков и его друзья со своей стороны «ни минуты не верили в прочность большевистского режима и ожидали его быстрой ликвидации». Мало кто верил, добавляет принадлежавший к той же среде Изгоев, что оперетка продлится более 2—3 недель». Сотрудник «Речи» Ю. Рапопорт «через двадцать лет» вспоминал, как на третий день после переворота собрались в редакции «сливки интеллигенции: профессора, общественные деятели, публицисты» и гадали: «когда это кончится? Меньшинство пыталось возражать: пожалуй, и до весны. Двое или трое пессимистов среди них А. Изгоев робко, среди общего негодования, высказывали сомнения: кто знает, может быть, это затянется и на три года». Авторитетные генералы говорили Ауэрбаху, ссылаясь на Парижскую Коммуну, что большевики не продержатся более 42 дней. Известный историк литературы Венгеров убеждает большевизанствующего писателя Ив. Книжника в том, что не стоило бы жить, если бы не было глубокой уверенности, что черед неделю или две «узурпаторы власти» будут устранены Кр. И эта «пиррова победа» пошла гулять по фронту из одного штаба в другой. Возможность третьего выхода уже исключена». Необходимо хоть какое-нибудь правительство, от имени которого действовать, — заявляет ген. О том, что большевики «продержатся недолго» утром 27-го уверяет английского посла почти официально Авксентьев. Этот оптимизм передался даже парижскому «Matin», которое сообщало, ссылаясь на радио-телеграмму из России, что ликвидация большевистской авантюры является вопросом нескольких дней, а, может быть, и нескольких часов. Абрамович в органе бундовцев высказывал уверенность, что через неделю-другую советская власть будет «бонапартирована». В Москве, под председательством Самарина, как рассказывает тел. Симанский, происходили уже совещания о восстановлении монархии. Во всеобщем хоре оптимистических прогнозов пророческим диссонансом прозвучал лишь голос трагически погибшего Шингарева: это не «на 10 дней», а «на 10 лет»... Очень многие большевики, действительно, сами думали, что в создавшихся условиях им не продержаться и двух недель. Только при таких настроениях и в обстановке фактического безвластия, «сумбура и хаоса», наступивших после переворота, возможно понять несколько неожиданную уступчивость новой власти. Она сознавала силу, которую представляла или могла представить остальная объединенная социалистическая демократия. На другой День большевики ярко подчеркнули, что происшедшее накануне ее должно рассматриваться, как действие, направленное против социалистической демократии, входившей в коалиционное Правительство. Стоило Мартову, «постучаться» к большевикам с ходатайством о министрах-социалистах, заключенных в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, как они были выпущены на свободу. Уже на другой день после ареста на съезде советов был заявлен протест со стороны представителя 3 армии, поддержанный делегатами-крестьянами Представитель армии признавал «незаконным» акт, совершенный над министрами; он говорил: «если с головы их упадет хоть один волос, то ответственность падет на тех, кто это сделал». Троцкий от имени ВРК вынужден был дать официальное обещание принять меры к скорейшему освобождению социалистов и подвергнуть их пока содержанию, под домашним арестом. Вероятно, создавшейся обстановкой надо объяснить предупредительность, с которой большевики пропустили в ту же ночь в Петропавловскую крепость доктора Мащенко к заболевшему Терещенко. Не тронула власть в первый момент социалистических газет, хотя они, по выражению Троцкого, представляли собой «сплошной хор волков, шакалов и бешеных собак» — энесовское «Народное Слово» выходило под лозунгом: «долой большевиков. Спасайте родину и революцию». Следует оговориться, что так было лишь в самые первые дни. Формально не закрывая социалистические газеты, власть фактически подвергла их, по выражению Ст. Ивановича, самым « омерзительным» по форме преследования: происходили ночные налеты на редакции, на типографии, разбирался и ломался шрифт, портились машины, устраивались на месте аутодафе отпечатанных экземпляров и т. Редакция «Народного Слова» была 29-го разгромлена в полном смысле этого слова, и газета смогла вновь появиться только 3 ноября. Несколько позже газеты должны были чуть-ли не ежедневно менять свои названия, и «Народное Слово» становилось «Неумолчным Словом», «День» — «Ночью», «Полночью», «Грядущим Днем» и т. Социалистическая в своем большинстве Дума произносила не, только «пламенные речи» против насильственных действий большевиков, но и попыталась выступать, как орган власти 211. Комитет О.
Его взгляды ближе к позиции генерала Деникина: мы за Красную армию, которая победила нацизм, но мы за то, чтобы она повернула штыки в сторону Сталину. Но Красная армия штыки не повернула, и Деникин в 1947-м уже предлагает бросать бомбы на Советы. Он говорит, что СССР не изменился, страна представляет опасность для мира. И начинает выступать как организатор нового блока антисоветского. Пытается собрать вокруг себя тех, кто и против царизма, и против советской власти. Ведет контакты с националистами. Говорит, что СССР должен быть конфедеративным — и получает симпатии со стороны эмигрантов-националистов. И ведет линию на сплачивание вокруг себя эмигрантов. Но при том для многих эмигрантов остается слабой одиозной фигурой - все эти годы. Не использовавший свой шанс осенью 1917-го. И сплотить вокруг себя в конце 1940-х не смог. И говорит, что, если бы перенесся в 1917-й год, то он расстрелял бы Керенского - то есть самого себя. За беспечность. Он же написал учебник Истории России. Четверть учебника посвящена 1917 году и ему самому. Делая исторически й экскурс, он постоянно подчеркивает, что русский народ - демократ, русские - не рабы. Право собственности и уважением личности для русских типично. А вот самодержавие и большевизм давили и душили свободного русского человека. Оттепель он приветствовал, критика Хрущевым сталинизма у Керенского находит поддержку. Никто оправдывать его не собирался. И даже интервью с Боровиком подавалось как запоздалое прозрение врага. Враг покаялся, признал ошибки и, да может быть Керенского мы простим. Но сам то Керенский не кается в интервью!
Лекции по советской истории. Часть 7. События 1918-го до Гражданской войны
Керенский с войсками приближается в Петроград. Основная статья: Поход Керенского — Краснова на Петроград. По словам Краснова, поступок Рашкина "циничен и аморален" на фоне трагедий с пьяными водителями. Позже Савинков прямым текстом предлагал Краснову арестовать Керенского, поскольку его имя отталкивает от антибольшевистского движения потенциальных сторонников. А. Ф. Керенский, бежавший из Петрограда, возглавил поход корпуса генерала П. Н Краснова на столицу. Поход на Петроград Керенского—Краснова и его неудача.
ПОХОД НА ПЕТРОГРАД
Вновь подтверждая тот очерк положения, в котором мне представляется страна и армия, очерк, сделанный мной Владимиру Николаевичу, с просьбой доложить Вам, я вновь заявляю, что события последних дней и вновь намечающиеся повелительно требуют вполне определенного решения в самый короткий срок. Я, Владимир Николаевич, Вас спрашиваю: то определенное решение нужно исполнить, о котором Вы просили известить меня Александра Федоровича только совершенно лично, без этого подтверждения лично от Вас Александр Федорович колеблется мне вполне доверить. Да, подтверждаю, что я просил Вас передать Александру Федоровичу мою настойчивую просьбу приехать в Могилев. Я, Александр Федорович, понимаю Ваш ответ как подтверждение слов, переданных мне Владимиром Николаевичем. Максимилиан Филоненко, увидевший ленту этого разговора на следующий день, писал: "И форма вопроса А. Керенского, и ответ генерала Корнилова абсолютно недопустимы в каких-либо серьезных деловых сношениях, а тем более при решении дела громадной государственной важности, так как А. Керенский не обозначил, что же он спрашивает, а генерал Корнилов не знал, на что, собственно, он отвечает".
Аналогичного мнения придерживался и Борис Савинков: "Ни тогда, ни позже я не понимал и не понимаю еще сейчас, каким образом в деле такой чрезвычайной важности Керенский мог ограничиться таким неопределенным вопросом. Но я также не понял тогда и тем более не понимаю теперь, каким образом генерал Корнилов решился подтвердить текст, содержание которого он не знал и не мог знать". Керенский же так рассказывал об этом разговоре: "Сомнений быть больше не могло! Каждое слово письменного ультиматума В. Львова было подтверждено самим генералом Корниловым. Весь мой разговор с ним был, конечно, условным разговором, когда отвечающий знает настоящий смысл условных вопросов и раскрывает его в своих ответах".
Корнилов же настаивал, что "подтвердил по аппарату только приглашение А. Керенскому приехать в Ставку, твердо надеясь объясниться с ним и прийти к окончательному соглашению". Сам Львов категорически отрицал версию об "ультиматуме": "Никакого ультимативного требования Корнилов мне не предъявлял. У нас была простая беседа, во время которой обсуждались разные пожелания в смысле усиления власти. Эти пожелания я и высказал Керенскому". Львова, содержащей в себе основные пожелания генерала Корнилова, таковые изложены вслед за словами: "Генерал Корнилов предлагает", — говорилось в итоговом докладе следственной комиссии по делу Корнилова.
Проанализировав все показания, комиссия пришла к следующему выводу: "Генерал Корнилов не поручал В. Львову требовать, а тем более в ультимативной форме, от Временного правительства передачи ему, генералу Корнилову, всей полноты гражданской и военной власти для составления им по личному усмотрению нового правительства, а лишь высказал свое мнение по вопросу, предложенному ему от имени министра-председателя".
Ленин сразу оценил всю значимость угрозы. Керенский пообещал Краснову скорый подход в его распоряжение частей 3-й Финляндской стрелковой дивизии. Разразился огневой бой, в который генерал Краснов вынужден был ввести все свои весьма скромные силы, но обещанные подкрепления не появлялись. К тому же Краснову приходилось экономить и весьма ограниченный запас снарядов и патронов, зато большевики не жалели боеприпасов. Дикая канонада, слившаяся в сплошной и страшный гул, не прекращаясь, отчетливо слышалась в Петрограде в этот день с 11-ти утра и часов до 19-ти вечера. К счастью, расточительнейшая стрельба красных не отличалась меткостью, и лишь заставляла казаков держаться на расстоянии, с которого они отвечали редким, но метким огнем. В центре и на левом фланге войск генерала Краснова дальнейшее наступление было невозможно. На правом фланге вдоль железнодорожных линий мог действовать его бронепоезд, в поддержке которого были лишь несколько десятков казаков запасной сотни Л.
Сводно-Казачьего полка из Павловска. Против них находились какие-то пригнанные резервисты из Петроградского гарнизона — не меньше тысячи штыков. Несмотря на огромнейший численный перевес, все они в панике разбежались после первых же залпов бронепоезда. Командовавший ими не по доброй своей воле капитан плюхнулся в канаву и махал оттуда белым платком, пока его не подобрали казаки. Командир запасной казачьей полусотни — молодой хорунжий Сибирского или Уральского войска — окрыленный отступлением перед ним такого большого числа пехотинцев, просил у генерала Краснова разрешения в конном строю атаковать позиции красных и «развить успех». Краснов запретил. Хорунжий вернулся к своим четырем десяткам молодых казаков, развернул их в лаву издревле излюбленный казаками сильно разомкнутый одношереножный конный строй и, нарушая прямой запрет генерала, с продолжительным криком «ура», бросился вперед. Генерал Краснов был в ярости. С мукой в голосе он раз за разом кричал: «Кто приказал атаковать?! Несшийся наметом впереди с шашкой наголо хорунжий был сразу сражен пулями наповал.
Отдельных выстрелов не было слышно, над полем стоял непрерывный рев, который перекатывался волнами и то усиливался, то ослабевал. Поразительно, что убит в этой глупой ненужной атаке был лишь этот хорунжий.
Дыбенко; в центре Пулковских высот — красногвардейцы под командованием К. Еремеева; на левом, у Пулкова, — революционные солдаты под командованием В.
Отряды, выделенные в резерв, находились в районе Колпина , Ораниенбаума и в тылу пулковских позиций. Революционные войска поддерживали артиллерийская батарея, располагавшаяся у Пулковской обсерватории орудия удалось доставить с одного из кронштадтских фортов усилиями Ф. Раскольникова , три броневика и блиндированный поезд путиловцев под командой А. Зайцева, курсировавший по Николаевской железной дороге.
Главный удар Краснов наносил по центральному боевому участку, в надежде, что отряды красногвардейцев не выдержат сильного натиска казаков и оставят занимаемые позиции. Однако красногвардейцы, успешно отбив все атаки противника, после многочасового боя сами перешли в решительную контратаку [8]. Краснов ждал подкреплений, но они не подходили, хотя Керенский обещал, что на помощь вот-вот подойдут части 33-й и 3-й Финляндских дивизий. Тогда Краснов приказал отойти в Гатчину и ждать подкреплений там [2].
Под угрозой окружения казаки, бросив артиллерию, оставили Царское Село. Ещё до боя к мятежникам присоединился Борис Савинков — узнав в Петрограде о том, что Краснов занял Царское Село, Савинков со своим адъютантом под видом рабочих сумели миновать красногвардейские патрули и добраться до Царского Села, а затем и Гатчины, где находился Керенский. Савинков пытался убеждать казаков во что бы то ни стало продолжать борьбу с большевиками, но председатель казачьего комитета есаул Ажогин заявил ему, что если он приехал защищать и спасать Керенского, то его миссия напрасна. Ажогин сказал, что казаки готовы предложить формирование правительства Г.
Плеханову , который в это время жил в Царском Селе, и попросил Савинкова переговорить с Плехановым. Переговоры состоялись, но результатов не дали [2]. Стремясь обеспечить подкрепления для Краснова, Савинков добрался до Пскова, в штаб Северного фронта, но штабные офицеры дали ему понять, что генерал Черемисов вряд ли отдаст чёткий приказ о поддержке Краснова, а если Савинков будет настаивать, дело вообще может дойти до его ареста. И к Черемисову Савинков уже не пошёл [2].
Между тем красновские казаки быстро договорились с прибывшими в Гатчину большевиками Дыбенко и Трухиным об условиях перемирия: «красные» пропускают казаков на Дон, а большевики арестовывают Керенского, сохраняют своё правительство, но не включают туда Ленина и Троцкого. Во время переговоров с казаками Дыбенко в шутку предложил им «обменять Керенского на Ленина», после чего Керенский, переодевшись матросом, бежал на автомобиле из расположения войск генерала Краснова. По воспоминаниям Троцкого, «Керенский бежал, обманув Краснова, который, по-видимому, собирался обмануть его. Адъютанты Керенского и состоявший при нём Войтинский были покинуты им на произвол судьбы и взяты нами в плен, как и весь штаб Краснова».
По воспоминаниям генерала Краснова, он сам предложил Керенскому бежать. Окончательное подавление выступления[ править править код ] 31 октября в 210 ночи Троцкий, на тот момент лично находившийся в Пулкове, от имени Совнаркома отправил в Петроград телеграмму, в которой объявил: Попытка Керенского двинуть контрреволюционные войска на столицу революции получила решающий отпор. Керенский отступает, мы наступаем. Солдаты, матросы и рабочие Петрограда доказали, что умеют и хотят с оружием в руках утвердить волю и власть демократии.
Буржуазия старалась изолировать армию революции, Керенский пытался сломить её силой казачества. И то, и другое потерпело жалкое крушение… Революционная Россия и Советская власть вправе гордиться своим Пулковским отрядом, действующим под командой полковника Вальдена.
Относительно своих политических взглядов они заявляли, что эта сторона их не интересует. Мы пришли для того, чтобы постоять за свои «права ».
Что именно подразумевали они под словом « права» — трудно было решить. Как только казаки заняли вокзал, они захватили стоявший на станции воинский поезд с эшелоном, присоединившийся к большевикам. Казаки быстро обезоружили эшелон и расставили на вокзале караулы. Ночью казачий караул поймал трех солдат с узлами, в которых были награбленные вещи.
Через несколько часов грабители были расстреляны». У Краснова было слишком мало сил, чтобы контролировать Царское Село, город он занял в целях «политических». Из Торопца — 2 сотни Донского полка заканчивают погрузку и сегодня отправляются. Из Новгорода отправлена 1 сотня Донского полка.
Из Витебска предложено грузить 29 октября Приморский драгунский полк. По донесению коменданта станции Ревель, к погрузке 13-го и 15-го Донских полков не приступали. На ст. Ревель дежурят члены военно-революционного комитета, которые заявляют, если составы для этой перевозки будут поданы, то все станционные агенты будут арестованы.
Организовать оборону они еще действительно не успели. Дыбенко, прибывший 28 октября в Пулково с отрядом матросов, застал там мало организованные толпы солдат и рабочих: «На лицах вопрос: что делать, куда идти, какие будут приказания?.. Керенский занял Царское Село, и мы отступили в Пулково, — говорили они, — а теперь не знаем, что делать... Распоряжений мы ниоткуда не получаем».
Гвардейские полки без сопротивления отступают из Царского... Задержать уходящих нет возможности». Антонов-Овсеенко сообщает, что в штабе у Нарвских ворот 28 октября, после известия о потере большевиками Гатчины, царила полная неразбериха: никто не имел информации о происходящем, связи не было. Пулково занимали части 3-го стрелкового полка, но на них надеяться не приходилось: «стрелки колеблются, офицерство предательствует».
Яковлев В. Это было под Александровской II Вперед. Автор был их свидетелем. Вдоль железнодорожных путей станции Александровская со стороны Петрограда продвигался небольшой отряд красногвардейцев.
Под вечер путевой обходчик, пришедший с перегона железной дороги, сообщил красногвардейцам о том, что передовой казачий разъезд продвигается по направлению к Александровской со стороны Гатчины; причем казаки находятся всего в трех километрах от станции, у Соболевского моста. Внезапно прогремел выстрел из трех орудий, установленных на платформах. Стреляли прямой наводкой по вокзалу и зданию водокачки. От взрывов станция и прилегающая территория окутались огнем и дымом.
После обстрела вокзала бронепоезд остановился у платформы, из классных вагонов, прикрепленных к бронепоезду, выскочила группа вооруженных револьверами и шашками офицеров, юнкеров и донских казаков. Командовавший красновца- ми высокий пожилой полковник приказал всем задержаться по сторонам в зале. В этом строю оказался и я, в то время — житель Александровской. Полковник стал держать речь, подкрепляя ее отборной руганью.
Я стоял в строю на левом фланге. Когда рассвирепевший полковник поровнялся со мной, он стал кричать: — А, здесь и георгиевский кавалер! Вешать таких надо на фонарях! Полковник подозвал к себе старшего вахмистра казака-фельдфебеля и, указывая на меня, сказал: — Это местный житель.
Он покажет дорогу в Царское Село. Тебе надо связаться с нашими войсками, которые тоже наступают на Петроград. Ко мне подскочил чубастый вахмистр — донской казак огромного роста. Будет твоя голова в кустах.
Зарублю в момент!.. Потом казак вывел меня из зала на привокзальную площадь и приказал: — Жди меня тут, я пойду за людьми и лошадьми. Они находятся за станцией». Но что же делать?
Как выйти из этого положения? В то время как я и казак стояли за вокзалом, бронепоезд без каких-либо сигналов стал отходить медленно назад в сторону Гатчины. Офицеры, юнкера и казаки быстро покинули станцию, побежали вслед за отходящим поездом, на ходу вскакивая на ступеньки вагонов. Внезапное отправление бронепоезда в сторону Гатчины было не случайным.
Подошедший к станции отряд красногвардейцев развернулся к бою, но враг уже бежал. Лишь возвращаясь, на окраине города большевики столкнулись с казачьим патрулем. Дыбенко делает такой вывод: «Весь день 28-го войска Керенского после занятия Царского оставались пассивными и тем самым дали возможность Военно-революционному комитету не только под Пулковом, но и под Красным, под Колпином сгруппировать отряды моряков и пехотные части». По словам Дыбенко, 29 октября он принял командование над пулковским отрядом, включавшим 850 моряков, 2 батальона Финляндского полка, до 400 красногвардейцев н разрозненные части гвардейских полков.
Однако к утру 29 октября, по словам Антонова-Овсеенко , большевикам удалось наладить порядок в штабе пулковского направления, а высоты были заняты надежными частями. III-й корпус простоял в Царском Селе весь день 29 октября. В это самое время в Петрограде шли бои между юнкерами и отрядами большевиков. Произошел даже такой драматический эпизод: около 16 часов Керенскому звонили из Михайловского замка — центра восстания и просили о помощи.
Как раз в это время замок был взят. Краснов осознавал, что двигаться дальше необходимо, но сделать этого не мог из-за морального состояния отряда. Но для этого нужен определенный настрой казаков. Нужна ненависть к большевикам!
Уверенность в том, что они с Лениным ведут Россию к гибели. Но этого фактически нет... Скажу больше — я, да и вы так же. О Moнархе и говорить не приходится — дело совсем безнадежное».
Казаки 1-го Амурского полка заявили, что «в братоубийственной войне» участвовать не будут, что «держат нейтралитет» и отказались даже выставить заставы для охраны Царского Села. Они слишком устали за двое последних суток, но устали не столько физически, сколько морально, ожидая обещанную помощь. Вечером 29 октября комитеты 1-й Донской и Уссурийской дивизий сообщили Краснову, что казаки отказываются идти на Петроград одни, без пехоты. Нам одним, — говорили казаки, - "все равно не победить".
О том же сообщал Краснов Станкевичу: «Казаки не хотят идти, так как думают, что их ведут против парода, раз вся пехота только против них... Озлобил казаков и несколько поднял их боевой дух инцидент, произошедший около полудня 29 октября: на станцию Александровская пришел состав с продовольствием для III-го корпуса. Поезд был остановлен на перегоне какими-то вооруженными людьми, 3 казака сопровождающей группы были убиты, а вагоны подожжены". Пулковский бой Ни 28, ни 29 октября пехота, по крайней мере в сколько-нибудь значительном количестве, так и не пришла.
Прибыла сотня оренбуржцев лейб-гвардии Сводного казачьего полка, 2 конных орудия из Павловска наполовину без прислуги , приходили поодиночке юнкера из Петрограда и, наконец, появился блиндированный поезд, экипаж которого составили офицеры гатчинской авиашколы. Ночью с 29 на 30 октября к Царскому подошел эшелон с вызванным из Луги 1-м полком осадной артиллерии, но между станцией Александровской и рекой Пудость он подвергся нападению отряда матросов. Часть солдат большевики перестреляли и перекололи штыками, другие разбежались. Казакам и юнкерам пришлось доставлять брошенные орудия с помощью бронепоезда обратно в Гатчину.
Тогда же был дан приказ и об отправке 3 сотен Нерчинского полка. Таким образом, к вечеру 29 октября Краснов, по его собственным подсчетам, располагал 9 казачьими сотнями 630 человек, если спешенных — то 420 , небольшим количеством пришедших из Петрограда офицеров и юнкеров, 18 орудиями, броневиком и блиндированным поездом. Керенский пишет, что, кроме того, был пехотный полк, прибывший с фронта. Адъютант Кереннского прапорщик Миллер сообщает, что в отряде был небольшой недостаток в пехоте, имелось лишь около 700 юнкеров школы прапорщиков Северного фронта и 150 человек партизан из Луги.
По словам Антонова-Овсеенко, к 30 октября у Керенского под Гатчиной было всего несколько сот казаков, 700 юнкеров школы прапорщиков Северного фронта, 150 ударников из Луги, дивизион артиллерии и бронепоезд. По сведениям исследователя И. Булыгина, отряд Краснова включал не более 1 200 человек. Видимо, у Краснова действительно было 600-700 казаков и небольшой сводный отряд пехоты, состоявший из сумевших поодиночке пробраться из Петрограда юнкеров и офицеров, то есть пехоты практически не было.
Но и казаков уговорить сражаться Краснову удалось с больший трудом. Рано утром 30 октября казакам было прочитано только что полученное письмо Совета союза казачьих войск с требованием немедленно двигаться на Петроград. Отряд сосредоточился на западной окраине Царского Села, в виду станции Александровская. У станции шла редкая перестрелка.
Во все стороны были направлены разведывательные отряды: сотня — к деревне Сузи в направлении Красного Села; сотня - по Петроградскому шоссе к деревне Редкое Кузьмнно: полусотня - по нижней дороге на деревню Большое Кузьмино, в обход Пулкова; взвод — в сторону Славянки и Колпина. Не прошло и часа, как от деревень Сузи и Редкое Кузьмино послышались выстрелы. Весь отряд двинулся на звуки стрельбы, к Пулкову, бронепоезд - по Варшавской железной дороге. От деревни Редкое Кузьмнно открывалась вся местность до Петрограда.
За рекой Славянкой, протекавшей в глубоком овраге, видны были позиции большевиков. К ночи с 29 на 30 октября большевики сосредоточили на южных пощетупах к Петрограду значительные силы: не менее 10-12 000 человек. Более определенные цифры назвать нельзя, так как точный учет не велся, а красногвардейцы могли самостоятельно приходить на позиции или уходить домой. У большевиков было 10 броневиков, 30 октября прибыла артиллерия.
Руководство их войсками осуществляли опытные офицеры. Главнокомандующим всем фронтом был назначен левый эсер подполковник М. Муравьев, его помощником — В. Еремеев, начальником штаба — полковник Вальден.
Матросами, входившими в состав Пулковского отряда. Так как подполковник Муравьев не вызывал в Смольном большого доверия, комиссар Еремеев получил мандат, позволявший при необходимости на месте отстранить его от занимаемой должности. Силы большевиков были разделены на две части: Красносельский и Пулковский отряды, — причем главный удар большевики ожидали именно у Красного Села там еще 28 октября произошел небольшой бой. Красносельский отряд состоял из 176-го, 171-го, лейб-гвардии Егерского и Павловского запасных полков и отряда матросов.
25-29 октября. Действия Керенского и генерала Краснова
- Поход генерала Краснова на Петроград.
- Сообщить об опечатке
- Поход керенского краснова на петроград кратко
- ПОХОД НА ПЕТРОГРАД.
- Керенский проспал шанс победить в Первой мировой и избежать Гражданской войны
КЕ́РЕНСКОГО – КРАСНО́ВА ВЫСТУПЛЕ́НИЕ 1917
Одновременно был захвачен Михайловский манеж с находившимися здесь броневиками. После этого небольшой отряд из 75 юнкеров в сопровождении одного броневика был отправлен для захвата Центральной телефонной станции. Под видом смены караула юнкера проникли внутрь здания и разоружили находившихся на станции солдат. Сразу же после этого были отключены телефоны Смольного и других центральных советских учреждений. Но это стало последним успехом восставших. Большевики сориентировались очень быстро. Уже к десяти часам все юнкерские училища были окружены красногвардейцами и солдатами. Только Владимирское училище выдержало настоящую осаду и было занято лишь к двум часам дня. Дольше всего держались юнкера, занимавшие телефонную станцию. Они отстреливались до последнего и только к вечеру сдались превосходящим силам противника. В Петрограде начались страшные расправы.
Случаи садистских издевательств над живыми и мертвыми принимали такие извращенные формы, что это невозможно изложить на бумаге. Можно лишь гадать, как развивались бы события, если бы выступление юнкеров совпало, как и предполагалось, с движением отряда Краснова на Петроград. Но к тому времени, когда отряд был готов выступить в поход, восстание в столице было уже подавлено. За день пребывания в Царском Селе отряд Краснова сумел пополнить свои силы. К нему присоединились неполная сотня лейб-гвардии Сводного казачьего полка, конная батарея из двух полевых орудий, которую привел из Павловска полковник граф Ребиндер тот самый, который успел прославиться в июльские дни , и несколько десятков юнкеров из Гатчины и Петрограда. Самым серьезным приобретением был бронепоезд, угнанный накануне несколькими офицерами Гатчинской авиационной школы с Балтийского вокзала в Петрограде. В конечном счете в распоряжении Краснова оказалось 630 конных казаков, менее сотни пехотинцев преимущественно офицеров и юнкеров , 18 орудий, броневик "Непобедимый" и бронепоезд. Наступило 30 октября, день, которому суждено было стать решающим в истории последней попытки свергнутого премьера вернуть себе власть. С утра было довольно холодно, шел дождь, но ближе к полудню небо очистилось от облаков, и стало как-то почти по-летнему солнечно. С рассветом отряд Краснова выступил в направлении Пулковских высот, где, по сведениям разведки, укрепились большевики.
Не доходя до расстояния винтовочного выстрела, казаки спешились и продолжали двигаться рассыпным строем. Сам Краснов расположился на северной окраине деревни Редкое Кузьмино, откуда была возможность наблюдать весь театр военных действий. Наступление на центральном участке довольно скоро застопорилось — артиллерия противника заставила казаков зарыться в землю. Пушки отряда Краснова отвечали редким огнем, экономя снаряды. Гораздо лучше обстановка сложилась на левом фланге. Здесь наступающих мог поддержать своим огнем бронепоезд, и потому Краснов направил туда неполную сотню лейб-гвардии Сводного казачьего полка. Противник располагал на этом участке фронта многократно превосходящими силами. Но при первых же залпах бронепоезда солдаты разбежались, а находившийся с ними офицер сдался в плен. Эта нежданная победа крайне воодушевила молодого хорунжего, командовавшего сотней. Он попросил у Краснова разрешения атаковать находившуюся впереди деревню.
Однако азарт оказался сильнее привычки подчиняться приказу, и сотня поскакала в атаку. До последней минуты казалось, что враг вот-вот побежит, не выдержав вида казачьей лавы. Но казаки наткнулись на болотистую канаву. Лошади стали вязнуть, и атака захлебнулась. Опомнившиеся большевики пустили в ход пулемет. Первым был убит бесшабашный хорунжий. Его товарищи поспешили отступить. К вечеру бой стих.
Полк разбежался. И офицеры-корниловцы, и казаки кляли Керенского, обманувшего их нереальными прожектами. Приехавший Савинков предложил Краснову арестовать Керенского и возглавить движение самому. Краснов отказался, считая это некрасивым. И бесполезным. Утром 30. Дорогу уже преграждали сплошные линии окопов. И занимали их уже не разложившиеся солдаты-тыловики. Не менее 6 тыс. От развернувшихся 630 казаков они не побежали. Наоборот, сами то и дело лезли в атаки. Выручало преимущество казаков в артиллерии. Она подбила один броневик и осаживала большевиков, заставляя держаться на расстоянии. Краснов решил продержаться до вечера. В последней надежде, что гром его пушек отрезвит Петроград, что некоторые части гарнизона одумаются и придут на помощь. Вместо этого новая колонна из Петрограда, около 10 тысяч, попыталась обойти казаков. Но основу составляли опять солдаты, Измайловский полк, — после первой же шрапнели с бронепоезда они пустились наутек В свою очередь, сотня оренбуржцев с гиканьем и посвистом поскакала на красные позиции. Красногвардейцы толпами побежали. Но матросы не отступили, встретили огнем. Командир сотни был убит, несколько казаков ранены, лошади попали в болото, и атака захлебнулась. Прикатил на автомобилях Керенский с порученцами и барышнями-поклонницами. Его спровадили без церемоний, посоветовали убраться в Гатчину. К вечеру бой затих. У казаков кончились снаряды. А большевики подтянули морскую артиллерию, начали бить по Царскому Селу. При первых разрывах запаниковали и замитинговали полки царскосельского гарнизона. Потребовали прекратить бой, угрожая ударом с тыла. В сумерках матросы начали обходить фланги. И Краснов приказал отступать. Советская сторона за день боя потеряла убитыми более 400 человек Казаки — 3 убитых и 28 раненых. Вскоре в Гатчину явились представители матросов и железнодорожников заключить перемирие и начать переговоры. Другого выхода не осталось. Окружение Керенского лихорадочно пыталось использовать эту передышку. Хваталось за соломинки. Савинков помчался в польский корпус, Войтинский — в Ставку, искать ударные батальоны, верховный комиссар Станкевич — в Петроград, искать соглашения между большевиками и другими партиями социалистов. А казаки вырабатывали с матросами свои соглашения.
Мятеж был организован бывшим министром-председателем буржуазного Временного правительства А. Керенским и командующим 3-м конным корпусом генералом П. Красновым; в тесном контакте с ними действовал созданный в ночь на 26 октября 8 ноября в Петрограде контрреволюционный «Комитет спасения родины и революции». Керенский, бежавший из Зимнего дворца 25 октября 7 ноября в штаб Северного фронта Псков , утром 26 октября 8 ноября отдал приказ о движении войск на революционный Петроград. Однако за организаторами мятежа пошла лишь часть 3-го конного корпуса, расположенная в районе его штаба в г. Остров около 10 сотен 1-й Донской и Уссурийской казачьих дивизий. Двинувшись днём 26 октября 8 ноября из Острова на Петроград, Краснов 27 октября 9 ноября занял Гатчину, а 28 октября 10 ноября — Царское Село, выйдя на ближайшие подступы к столице. Петроградский ВРК 26 октября 8 ноября предписал железнодорожникам не допускать продвижения войск на Петроград, что и было выполнено. Ленин прибыл в штаб Петроградского военного округа, где находилось командование революционных сил. По личному указанию Ленина Центробалт направил в Петроград боевые корабли и отряды моряков.
На службу Краснов был выпущен хорунжим и зачислен в Лейб-гвардии атаманский полк. В тот же период он стал делать первые шаги в литераторстве. Сотрудничал со многими изданиями и был известен своими статьями о русско-японской войне. Об этом даже в своем дневнике упоминал Николай II. С началом Первой мировой войны Краснов тут же отличился — выбил неприятеля с его позиций на железнодорожной станции, за что получил Георгиевское оружие. На следующий год его уже удостоили ордена Святого Георгия. Вообще Петр Краснов отличался мужеством и храбростью, что помогло ему достаточно быстро сделать блестящую военную карьеру. Уже к середине 1915 года он стал начальником 2-й Сводной казачьей дивизии, а весной 1916 года одним из первых начал Луцкий прорыв. Краснов с белым генералом Деникиным. Источник: livejournal. Следуя призыву Николая II, он подчинился Временному правительству для завершения войны. В августе 1917 года его вызвал генерал Лавр Корнилов и поставил во главе 3-го конного корпуса, направлявшегося в составе других войск к Петрограду. Во Пскове Краснова арестовали, но вскоре отпустили. После октябрьских событий Краснов получил от Керенского приказ вести состав корпуса в количестве 700 человек на Петроград. Его войска заняли Гатчину и Царское Село, но так и не получили подкрепления. Выступление провалилось.
ПОХОД НА ПЕТРОГРАД
Н Краснова на столицу. Попытка взять миллионный город с взбунтовавшимся гарнизоном в 300 тысяч человек несколькими тысячами конников выглядела откровенной авантюрой. Застучали конские копыта по мостовым спящей Гатчины. У деревни Романовка обезоружили роту стрелков. Предупредили: «оставайтесь здесь до вечера; если подойдёте в Царское Село, перестреляем всех поголовно». Из деревни Перелисино Краснов приказал открыть огонь по царскосельским казармам. Они окутались дымами шрапнелей. Приказ: «энергично наступать; или мы победим, или погибнем; но если пойдём назад, то погибнем наверняка». После непродолжительной перестрелки казаки вошли в Царское Село, создав непосредственную угрозу Петрограду. С вершины невысокого холма они могли видеть золотые шпили и разноцветные купола, огромную серую массу столицы, расстилавшуюся по тоскливой равнине, а за ней — стальные воды Финского залива». Контрреволюция ликовала.
Ей казалось, что судьба столицы предрешена. Большие надежды белогвардейцы возлагали на мятеж юнкеров в самом Петрограде, который начался 29 октября. Идти на Петроград с небольшими силами никакая тактика не позволяла. Но Гражданская война, по мнению Краснова, не война: её правила иные, в ней решительность и натиск решают всё. Тем более что на столицу идёт не царский генерал Корнилов, а социалистический вождь, демократ Керенский, вчерашний кумир толпы. Идёт защищать Учредительное собрание, о котором так много шумела пресса. Даже на глаз можно сказать, что там не менее пяти-шести тысяч. Они, то рассыпаются в цепи, то сбиваются в кучи. Густые, длинные цепи их спускаются вниз и идут к оврагу. В бинокль видно, что это не солдаты.
Цепи двух видов. Одни в чёрных штатских пальто, идут неровно, то подаются вперёд, то бегут назад, - это рабочая гвардия. Другие, одетые в чёрные, короткие бушлаты, наступают, соблюдая строгое равнение, быстро залегают, применяясь к местности, - это матросы. Красная гвардия в центре, на Пулковской горе, матросы по флангам. Три броневика работают на шоссе. Они снабжены пушками и обстреливают Редкое, Кузьмино. Другой артиллерии пока нет. Моя сила — в артиллерии и броневом поезде. Но противник решил сопротивляться и одним артиллерийским огнём его не собьёшь». Рабочие и моряки стояли насмерть.
В боях отличились отряды моряков и красногвардейцев, возглавляемые В. Антоновым-Овсеенко, Г. Чудновским, П. Дыбенко, М. Богдановым, Н. Марулиным, С. Рошалем, Н. Чекаловым, Р. Когда сотня казаков-оренбуржцев ринулась на деревню Сузи, занятую матросами, генерал Краснов со свитой вышел из домов полюбоваться, как конная лава сомнёт противника. Но красногвардейцы и матросы не дрогнули.
Донцы-пулемётчики рванулись вперёд, чтобы пристрельным огнём помочь атакующим оренбуржцам. Не помогло. Атака захлебнулась. Сотня, кто верхом, а кто и пешком, побежала назад, оставив убитого командира. Такого отпора красновцы, конечно же, не ждали. Вскоре с Пулковской горы начали обстрел казаков морские дальнобойные орудия, доставленные с кронштадтских фортов. Снаряды ложились вдоль шоссе, рвались в предместьях Царского Села. Казачьи сотни и батареи без приказа отходили назад, побросав раненых и убитых. Так Сводный отряд из моряков, рабочих и солдат под командованием добровольца - полковника Вальдена остановил наступавших под Пулковскими высотами у города. Окончил Нижегородский кадетский корпус.
Потом столичное Павловское военное училище. Павел Вальден любил военное дело и с увлечением совершенствовал свои знания и навыки. В течение пяти лет перед мировой войной он был непременным участником всеармейских состязаний и европейских олимпиад по стрельбе из разных видов оружия, ходьбе на лыжах, фехтованию. Неизменно занимая на них первые места, он получал императорские и международные призы. В Первую мировую войну поручик Вальден вступил начальником команды разведчиков пехотного полка.
Наоборот, сами то и дело лезли в атаки. Выручало преимущество казаков в артиллерии. Она подбила один броневик и осаживала большевиков, заставляя держаться на расстоянии. Краснов решил продержаться до вечера.
В последней надежде, что гром его пушек отрезвит Петроград, что некоторые части гарнизона одумаются и придут на помощь. Вместо этого новая колонна из Петрограда, около 10 тысяч, попыталась обойти казаков. Но основу составляли опять солдаты, Измайловский полк, — после первой же шрапнели с бронепоезда они пустились наутек В свою очередь, сотня оренбуржцев с гиканьем и посвистом поскакала на красные позиции. Красногвардейцы толпами побежали. Но матросы не отступили, встретили огнем. Командир сотни был убит, несколько казаков ранены, лошади попали в болото, и атака захлебнулась. Прикатил на автомобилях Керенский с порученцами и барышнями-поклонницами. Его спровадили без церемоний, посоветовали убраться в Гатчину. К вечеру бой затих.
У казаков кончились снаряды. А большевики подтянули морскую артиллерию, начали бить по Царскому Селу. При первых разрывах запаниковали и замитинговали полки царскосельского гарнизона. Потребовали прекратить бой, угрожая ударом с тыла. В сумерках матросы начали обходить фланги. И Краснов приказал отступать. Советская сторона за день боя потеряла убитыми более 400 человек Казаки — 3 убитых и 28 раненых. Вскоре в Гатчину явились представители матросов и железнодорожников заключить перемирие и начать переговоры. Другого выхода не осталось.
Окружение Керенского лихорадочно пыталось использовать эту передышку. Хваталось за соломинки. Савинков помчался в польский корпус, Войтинский — в Ставку, искать ударные батальоны, верховный комиссар Станкевич — в Петроград, искать соглашения между большевиками и другими партиями социалистов. А казаки вырабатывали с матросами свои соглашения. Первым пунктом мира потребовали прекратить в Петрограде преследования офицеров и юнкеров, дать полную амнистию. На полном серьезе казаки обсуждали вариант «Мы вам — Керенского, а вы нам — Ленина. И замиримся». И на полном серьезе пришли к Краснову доложить, что скоро им для такого обмена привезут Ленина, которого они тут же около дворца повесят. Впрочем, и матросы тогда Ленина не шибко боготворили.
Откровенно называли «шутом гороховым» и заявляли: «Ленин нам не указ. Окажется Ленин плох — и его вздернем». Керенский, видя такой оборот дела — многие казаки склоняются к тому, чтобы выдать его; святое дело, «потому что он сам большевик», — в панике обратился к Краснову. Генерал, пожав плечами, сказал: «Как ни велика ваша вина перед Россией, я считаю себя не вправе судить вас. За полчаса времени я вам ручаюсь».
По призыву большевиков на оборону Петрограда выступили 2 тыс. Юнкерское выступление в Петрограде 29 октября 11 ноября меньшевистско-правоэсеровский Комитет спасения Родины и революции поднял мятеж в Петрограде.
Центром восстания стал Инженерный замок, а основной вооружённой силой — размещавшиеся в нём юнкера Николаевского инженерного училища. Бывший командующий Петроградским военным округом Г. Полковников смещённый с этой должности Временным правительством 25 октября 7 ноября объявил себя командующим «войсками спасения» и своим приказом запретил частям округа исполнять приказы ВРК. На какое-то время восставшим удалось захватить телефонную станцию и отключить Смольный, арестовать часть комиссаров ВРК и начать разоружение красногвардейцев, однако основная масса войск Петроградского гарнизона к восстанию не присоединилась. Уже к 1100 29 октября силы ВРК отбили телефонную станцию и превосходящими силами окружили Инженерный замок. Окончательно выступление было подавлено к утру 30 октября 12 ноября. Боевое столкновение Общее командование войсками, направленными на подавление выступления Керенского — Краснова, с 30 октября 12 ноября 1917 осуществлял М.
Муравьёв, который 27 октября 9 ноября 1917 вошёл в штаб Петроградского ВРК, 28 октября 10 ноября 1917 был назначен начальником обороны Петрограда, а 29 октября 11 ноября 1917 — главнокомандующим войсками Петроградского военного округа. Помощником Муравьёва был В. Антонов-Овсеенко, начальником штаба фактически руководившим боем — полковник П. Вальден в то время он был выборным командиром 2-го гвардейского стрелкового резервного полка в Царском Селе , комиссаром — К. К началу решающего сражения революционные войска, сосредоточенные непосредственно на передовых позициях, насчитывали 10-12 тыс. Они были разделены на 2 отряда: Пулковский во главе с полковником Вальденом входившими в отряд матросами командовал П. Дыбенко и Красносельский, который возглавляли офицеры-большевики Ф.
Хаустов и В. Сахаров, освобождённые 25 октября из «Крестов», где они содержались под следствием в связи с их участием в июльских событиях. Утром 30 октября 12 ноября войска Краснова, поддерживаемые артиллерией и бронепоездом, начали наступление в районе Пулкова. К этому времени революционные силы были сосредоточены на трёх участках: на правом, у Красного Села,— балтийские матросы под командованием П. Дыбенко; в центре Пулковских высот — красногвардейцы под командованием К. Еремеева; на левом, у Пулкова, — революционные солдаты под командованием В. Отряды, выделенные в резерв, находились в районе Колпина, Ораниенбаума и в тылу пулковских позиций.
Революционные войска поддерживали артиллерийская батарея, располагавшаяся у Пулковской обсерватории орудия удалось доставить с одного из кронштадтских фортов усилиями Ф. Раскольникова , три броневика и блиндированный поезд путиловцев под командой А. Зайцева, курсировавший по Николаевской железной дороге. Главный удар Краснов наносил по центральному боевому участку, в надежде, что отряды красногвардейцев не выдержат сильного натиска казаков и оставят занимаемые позиции. Однако красногвардейцы, успешно отбив все атаки противника, после многочасового боя сами перешли в решительную контратаку. Краснов ждал подкреплений, но они не подходили, хотя Керенский обещал, что на помощь вот-вот подойдут части 33-й и 3-й Финляндских дивизий. Тогда Краснов приказал отойти в Гатчину и ждать подкреплений там.
Под угрозой окружения казаки, бросив артиллерию, оставили Царское Село.
В день революции Керенского не было в городе, поскольку он поехал на фронт за лояльными частями. Петроградский гарнизон в дни революции придерживался нейтралитета и не поддерживал ни большевиков, ни Временное правительство. Ближайшим к Петрограду был штаб войск Северного фронта в Пскове, который возглавлял генерал Черемисов. Однако там неудачливого вождя революционной России ждал весьма прохладный прием.
В армии Керенского не любили с тех пор, как он разделался с Корниловым и его окружением и окончательно похоронил даже те жалкие остатки дисциплины, которые еще сохранялись к тому времени. Генерал Черемисов не желал помогать Керенскому. Трудно сказать, по какой причине. Точно не из-за Корнилова. Скорее всего, генерал планировал тихо и спокойно слинять за границу, когда вся эта кутерьма уляжется, и не портить себе резюме политическими выступлениями.
А может и наоборот, присматривался к большевикам, надеясь на то, что и у них ему найдется место. Так или иначе, Черемисов отказал Керенскому в его просьбе выделить войска, сославшись на их отсутствие.
Главный казак Гитлера. Как атаман Краснов переступил черту
Поход Краснова — Керенского на Петроград — попытка восстановления власти Временного правительства во время Октябрьской революции, организованная. Петроградский поход Краснова-Керенского. Доставленный в Петроград Краснов вскоре был отпущен под «честное слово» не поднимать больше оружия против Советской власти. Неудачное наступление войск генерала Краснова (подготовленное Керенским) на Петроград. Основная статья: Поход Керенского — Краснова на Петроград. По словам Краснова, поступок Рашкина "циничен и аморален" на фоне трагедий с пьяными водителями.
Современники – о Керенском
- Выступление Керенского — Краснова — Википедия
- Сообщить об опечатке
- Сообщить об опечатке
- Выступление Керенского — Краснова — Википедия