Об эпиграфе к роману “Мастер и Маргарита”.
9 комментариев
- Мастер и Маргарита. Тайна эпиграфа и Пастернак
- Leave your vote
- «Мастер и Маргарита»: чем вдохновлялся Булгаков • Arzamas
- Цитаты из романа Мастер и Маргарита (100 цитат)
Роль эпиграфа в романе М. Булгакова “Мастер и Маргарита”
Он состоит из резервуара с керосином, насоса, трубки и горелки. Насос создает давление внутри резервуара, керосин поступает по трубке в горелку. Примус периодически носил с собой или просто упоминал кот Бегемот. А еще он выразил один из принципов советского общежития фразой «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус». Значит это примерно «Я здесь ни при чем, моя хата с краю». Просто знаковой приметой быта в описываемое время была не хата, а как раз индивидуальный примус. На сцене эстрадно-циркового театра Варьете Воланд и его свита проводили сеанс черной магии. На момент написания романа театр с таким названием был только в Париже, а его московский вариант Булгаков, как и многое другое, выдумал. Но само слово «варьете» — вполне реальное несклоняемое существительное, заимствованное из французского языка. Означает оно эстрадный театр легкого жанра. Обычно в репертуар варьете входят танцевальные, музыкальные и цирковые номера, комические и пародийные сценки.
Ну или разоблачения черной магии. В «Мастере и Маргарите» червонцы были, конечно, волшебные — они сыпались с потолка Варьете, и только при использовании по назначению оказывалось, что их не существует.
Поэт Иван Бездомный с помощью Воланда осознал, что его стихи абсолютно бездарны.
Он принял решение больше никогда не писать. Побывавший вампиром администратор Варенуха навсегда отучился от привычки лгать и ругаться по телефону, стал безукоризненно вежливым. После пожара в доме Грибоедова в разговоре с Воландом Коровьев говорит, что дом будет отстроен заново и что будет этот новый дом лучше прежнего.
А место латунских займут достойные люди, настоящие таланты, которые создадут новую литературу, далекую от конъюнктуры. Да, зло разрушительно, но оно разрушает старое, отжившее. Ведь если этого не сделать - в жизни будут торжествовать рутина и косность.
Богословский аспект не менее интересен. Лютеранство — реформаторское движение, возникшее в Германии и руководимое немцем, — буквально возродило дьявола. Мартин Лютер был крупнейшим теологом, он перевел Библию на немецкий и вот, с высоты своего — колоссального! Жирмунский в статье «История легенды о Фаусте». Возрождал дьявола не только сам Лютер и его ближайшие соратники, обличавшие, к слову сказать, и «гнусное чудовище» — исторического Фауста… С ними была вся новая немецкая церковь, которая в XVI—XVII веках «переживала страшную эпидемию ведовских процессов: казни ведьм, под пытками признававшихся в сношениях с дьяволом».
Теологический переворот, вернувший сатану к земным делам, и ввел Фауста в литературу. Его история стала назидательной, с благословения новой церкви она выбралась на трибуну театральных подмостков, особенно — кукольного театра , стала немецкой народной драмой и отсюда уже перебралась в большую литературу — разумеется, также в немецкую, знаменитого периода «бури и натиска». О ней пытался писать Лессинг, другие литераторы того же времени — и, наконец, своего, с тех пор единственного, «Фауста» написал Гете. Итак, Мефистофель — немец в полном смысле этого слова. Но Воланд — «пожалуй, немец».
Намек содержится в фамилии первого же явившегося на сцену лица: «Берлиоз». Фамилия, известнейшая в музыкальной культуре : Эктор Луи Берлиоз, знаменитый французский композитор и дирижер XIX века, был пропагандистом программной музыки и создал ряд произведений на тему «Фауста». Его однофамилец, Михаил Александрович Берлиоз, чрезвычайно заметен в романе. Совершенно ясно, что автор его ненавидел хотя и дал ему все три своих инициала; нам еще придется вернуться к этому факту. Притом Берлиозу поручена евангельская тема: он задает ее историографическую канву — и Булгаков воспроизводит его указания с издевательской точностью, но так, что результат выходит обратный тому, чего хотел бы «начитанный редактор».
Тема вырывается из рук Берлиоза и обращается против него. Булгаков делает его фигурой в некотором роде трагической; в последнюю секунду псевдожизни, в которой он уже лишен тела, глаза его «полны мысли и страдания»… Так вот, я спрашиваю себя: а спроста ли Булгаков дал этому человеку фамилию французского композитора? Ведь тот упорно писал музыку по «Фаусту», а Булгаков страстно любил оперу Гуно едва ли не всю жизнь. В «Белой гвардии» он сделал то, что позволял себе крайне редко: авторским текстом провозгласил: «Фауст… совершенно бессмертен». Музыка и текст оперы Гуно слышны и в «Белой гвардии», и в « Театральном романе », где под нее появляется Мефистофель-Рудольфи.
Думается мне, что симфонические фантазии Эктора Берлиоза раздражали Булгакова после простой и благозвучной музыки Гуно. Не так, мол, он интерпретировал Гете — и вот его фамилия дана другому неудачливому интерпретатору. Вернемся к Воланду. Буквально с порога мы насчитали несколько явных отсылок к «Фаусту» и его культурной свите, и сам Мастер их удостоверил. Зададим непременный вопрос: а зачем?
Зачем нам, читателям, сразу дают понять, что важнейший герой романа — сугубо условный персонаж, сколок с Мефистофеля? Только для того, чтобы мы насторожили уши и начали ждать пакостей в духе саркастического дьявола Гете? Но ведь дальше, и очень скоро, выяснится, что Воланд, по сути, совершенно иной… Мне кажется, что в первой и третьей главах это его качество, которое я назвал бы «пролитературенностью», само по себе срабатывает как митральеза: одним выстрелом поражено несколько целей. Во-первых, читатель и вправду настораживается. Затем он получает предупреждение обо всей манере романа — о его пролитературенности.
Третья же причина художественная; точнее, здесь даже две причины. Булгакову по цензурным соображениям было нужно, чтобы расправа с Берлиозом не выглядела справедливой казнью, и он этого добился: ну какой из Мефистофеля судья?. А кроме того, писатель с блеском решил тяжелую литературную задачу. Добиться ощущения достоверности в фантастической вещи очень трудно, если читатели знают, что описываемая ситуация совершенно нереальна. Суд Пилата над Иешуа мог быть на самом деле, явление Воланда — нет.
И, что самое неприятное для писателя, свидетели этого явления, Берлиоз и Бездомный, мешают ощущению достоверности. Они не узнают дьявола и не должны этого делать. А обычно в фантастике персонажи как бы подпирают автора своими плечами: они безмерно удивляются фантастическому событию и тут же начинают в него верить, демонстрируя реальнейшие психологические реакции. И это по закону симпатической магии заряжает читателя. Булгаков решает все по-иному.
Берлиоз и Бездомный не верят в сатану, и читатель тоже не должен верить! Читателю не следует ощущать себя умником, а персонажей дураками, он должен ставить себя на их место. Посмеиваясь над двумя писателями, попавшими как кур в ощип, мы периодически краснеем, понимая, что и мы — на их месте — вели бы себя точно так же. Булгаков не маскирует, а выпячивает литературную условность, сквозь Воланда просвечивает Мефистофель; мы видим, что разыгрывается литературно-психологический этюд, только разыгрывается чисто: персонажи в условной ситуации ведут себя так же, как вели бы себя мы с вами. Булгаков сам, решительно, сделал все, чтобы у нас не создалось ощущение фальши — неизбежное, если бы он старался заставить нас поверить в существование дьявола.
И мы покорно, даже с увлечением получаем свой урок морали. Но в конце 3-й главы образ Воланда перестает контактировать с «Фаустом», и так идет до конца вещи насколько это возможно в романе, принципиально фаустианском.
Лютеранство — реформаторское движение, возникшее в Германии и руководимое немцем, — буквально возродило дьявола. Мартин Лютер был крупнейшим теологом, он перевел Библию на немецкий и вот, с высоты своего — колоссального! Жирмунский в статье «История легенды о Фаусте». Возрождал дьявола не только сам Лютер и его ближайшие соратники, обличавшие, к слову сказать, и «гнусное чудовище» — исторического Фауста… С ними была вся новая немецкая церковь, которая в XVI—XVII веках «переживала страшную эпидемию ведовских процессов: казни ведьм, под пытками признававшихся в сношениях с дьяволом». Теологический переворот, вернувший сатану к земным делам, и ввел Фауста в литературу.
Его история стала назидательной, с благословения новой церкви она выбралась на трибуну театральных подмостков, особенно — кукольного театра, стала немецкой народной драмой и отсюда уже перебралась в большую литературу — разумеется, также в немецкую, знаменитого периода «бури и натиска». О ней пытался писать Лессинг, другие литераторы того же времени — и, наконец, своего, с тех пор единственного, «Фауста» написал Гете. Итак, Мефистофель — немец в полном смысле этого слова. Но Воланд — «пожалуй, немец». Намек содержится в фамилии первого же явившегося на сцену лица: «Берлиоз». Фамилия, известнейшая в музыкальной культуре: Эктор Луи Берлиоз, знаменитый французский композитор и дирижер XIX века, был пропагандистом программной музыки и создал ряд произведений на тему «Фауста». Его однофамилец, Михаил Александрович Берлиоз, чрезвычайно заметен в романе.
Совершенно ясно, что автор его ненавидел хотя и дал ему все три своих инициала; нам еще придется вернуться к этому факту. Притом Берлиозу поручена евангельская тема: он задает ее историографическую канву — и Булгаков воспроизводит его указания с издевательской точностью, но так, что результат выходит обратный тому, чего хотел бы «начитанный редактор». Тема вырывается из рук Берлиоза и обращается против него. Булгаков делает его фигурой в некотором роде трагической; в последнюю секунду псевдожизни, в которой он уже лишен тела, глаза его «полны мысли и страдания»… Так вот, я спрашиваю себя: а спроста ли Булгаков дал этому человеку фамилию французского композитора? Ведь тот упорно писал музыку по «Фаусту», а Булгаков страстно любил оперу Гуно едва ли не всю жизнь. В «Белой гвардии» он сделал то, что позволял себе крайне редко: авторским текстом провозгласил: «Фауст… совершенно бессмертен». Музыка и текст оперы Гуно слышны и в «Белой гвардии», и в «Театральном романе», где под нее появляется Мефистофель-Рудольфи.
Думается мне, что симфонические фантазии Эктора Берлиоза раздражали Булгакова после простой и благозвучной музыки Гуно. Не так, мол, он интерпретировал Гете — и вот его фамилия дана другому неудачливому интерпретатору. Вернемся к Воланду.
Мастер и Маргарита. Тайна эпиграфа и Пастернак
Роман «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова удачно сочетает в себе сверхъестественные элементы с сатирической комедией и христианской философией, отчего даже шуточные фразы героев имеют глубокий смысл. Почему роман «Мастер и Маргарита» является объектом постоянного внимания и обсуждения, а особенно в среде православных критиков? Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» — ярчайший шедевр и самый загадочный из романов за всю историю отечественной литературы XX века. Роман «Мастер и Маргарита» Михаил Афанасьевич Булгаков начал писать в конце 20-х годов прошлого века и так и не успел окончить.
Библиотека
- Эпиграф к роману
- Афоризмы из романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова
- «Мастер и Маргарита». Краткое содержание. Весь роман по главам за 15 минут
- «Мастер и Маргарита»: чем вдохновлялся Булгаков • Arzamas
- 15 цитат из любимого романа «Мастер и Маргарита» - Блог издательства «Манн, Иванов и Фербер»
- Эпиграфы и их предназначение в романе Булгакова "Мастер и Маргарита"
Цитаты из романа «Мастер и Маргарита»
одного из персонажей драмы И. Булгаков предваряет появление Воланда; он как бы предупреждает читателя, что нечистая сила в романе занимает одно из ведущих мест. Когда же не рядовому роману предшествует эпиграф из Гёте, – над этим стоит задуматься. Эпиграф романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» — взят из «Фауста» Гете. «Мастер и Маргарита» — пожалуй, самый известный роман Михаила Булгакова.
Мастер и Маргарита. Фразы из романа
- Цена вдохновения
- От «Идиота» — к «Мастеру и Маргарите»
- Краткое содержание "Мастера и Маргариты" за 15 минут. 5 отзывов и весь роман по главам - ЧБ
- Непревзойденные цитаты из романа «Мастер и Маргарита»
- Читайте также:
- Эпиграф к произведению мастер и маргарита. Значение эпиграфа в романе «Мастер и Маргарита
Мастер и Маргарита Михаил Булгаков Эпиграф
Об эпиграфе к роману “Мастер и Маргарита”. Смысл эпиграфа «Мастер и Маргарита» заключается в том, что он предопределяет двухчастность произведения, смешение времен (прошлого и настоящего), оригинальную философскую концепцию. Эпиграф избран овым, вероятно, одновременно с рождением замысла самого романа, настолько точно отражает он суть произведения и стиль самого автора. Самые необычные и запоминающиеся цитаты из романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита".
15 цитат из любимого романа «Мастер и Маргарита»
Что значит эпиграф к роману Мастер и Маргарита? Эпиграфом к роману М. Булгаков предваряет появление Воланда; он как бы предупреждает читателя, что нечистая сила в романе занимает одно из ведущих мест. Для эпиграфа к этой главе Пушкин взял строки из Петрарки: «Там, где дни туманны и кратки — прирождённый враг мира — родится народ, которому не больно умирать».
Многоуровневый и многогранный роман Михаила Булгакова уже не одно десятилетие ставит перед читателями вопросы и заставляет иначе взглянуть на самих себя. Мы издали книгу в стильном оформлении и в твердой обложке, чтобы вы могли возвращаться к книге снова и снова, удивляясь ее гениальности и современности. Собрали красивые и мудрые цитаты из этой классической истории. Ну, что ж, тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит. Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви?
Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Мало ли чего можно рассказать! Не всему надо верить. Худшего несчастья, чем лишение разума, нет на свете? Никогда слава не придет к тому, кто сочиняет дурные стихи. Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня? Надо признаться, что среди интеллигентов тоже попадаются на редкость умные. Этого отрицать нельзя! Я буду молчаливой галлюцинацией. Грусть перед дальней дорогой. Не правда ли, мессир, она вполне естественна, даже тогда, когда человек знает, что в конце этой дороги его ждет счастье? Интуристы… До чего же вы все интуристов обожаете! А среди них, между прочим, разные попадаются… Моя драма в том, что я живу с тем, кого я не люблю, но портить ему жизнь считаю делом недостойным. Когда люди совершенно ограблены, как мы с тобой, они ищут спасения у потусторонней силы! Вообще не бывает так, чтобы все стало, как было. Факт — самая упрямая в мире вещь. Оскорбление является обычной наградой за хорошую работу — Трусость — один из самых страшных человеческих пороков. Трусость — самый страшный человеческий порок. История нас рассудит. Каждый украшает себя, чем может. Моя жена, если б только она у меня была, двадцать раз рисковала остаться вдовой! Но, к счастью, мессир, я не женат, и скажу вам прямо — счастлив, что не женат. Ах, мессир, можно ли променять холостую свободу на тягостное ярмо!. Сами предложат и сами всё дадут! Вовсе не удостоверением определяется писатель, а тем, что он пишет! Никогда и ничего не бойтесь. Это неразумно. Что такое официальное лицо или неофициальное? Сегодня я неофициальное лицо, а завтра, глядишь, официальное! И еще как бывает! Никогда не делайте этого, драгоценнейший страж! Вы можете ошибиться, и притом весьма крупно. Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота.
Булгаков показывает в эпиграфе неизбежность воздаяния справедливости касательно их мыслей, поступков и эмоций. В самом же романе есть сюжетные линии, причудливые повороты и множество абсолютно разных героев, контрастные пейзажи и импрессионистичные рассуждения и мелочи в повседневной жизни Булгаков смог превратить в детальное исследование с подтверждением "первоначальной гипотезы". Образы, которые возникают в философской картине произведения, вписываются очень органично, при этом мы, как читатели, не сомневаемся в их достоверности. Заявленная в эпиграфе идея фатализма с всеобщей подсудностью постоянно доказывается, порой меняется лишь облик сюжета и художественных персонажей, все зависит от того, какие образы задействовал автор. Бездомный, который отказался принимать логику зависимости событий жизни человека от фактора судьбы, которую изложил Воланд на первых страницах романа, оказался ее же жертвой.