Омский драматический Лицейский театр объявляет о начале приёма заявок на VI Всероссийский фестиваль моноспектаклей «ЧАТ». Фестиваль пройдёт с 1 по 5 апреля 2024 года в Омске. Значение слова "моноспектакль". Моноспектакль (Театр одного актёра) — это спектакль-монолог с единственным исполнителем.
"Один за всех": почему актёры полюбили играть моноспектакли
Рассказываем об истории появления жанра моноспектакля, его особенностях и актуальных постановках в Петербургских театрах. это действо, когда на сцене на протяжении всей пьесы находится только один исполнитель. Такой спектакль может сыграть актер с опытом, наработавший свой багаж мастерства и имеющий определенную смелость, т. е. артист. Что означает слово «моноспектакль»? Разбираемся вместе с порталом Моноспектакль — это постановка с участием одного актёра. Оксана ХРАМОВА, корреспондент: «Моноспектакли в Новокузнецкой драме не играли как минимум 3 десятка лет, это своего рода эксперимент, как и площадка, на которой рождается эскиз, камерное пространство призвано открыть Гоголя зрителю с неожиданной стороны». Театральный символизм в моноспектакль играет особую роль. для директора важно подчеркнуть подтекст в драме, не согласны, чтобы заставить зрителя «додумать» себе. этот персонаж может быть как элемент декорации. Что такое моноспектакль для актера — специальный опрос по следам ЧАТа в Омске.
Алексей Девотченко: «Каждый моноспектакль - творческая декларация».
Моноспектакль — спектакль с участием единственного актера. Культовый моноспектакль британки Фиби Уоллер-Бридж. Определение и примеры моноспектакля. Моноспектакль – это форма театрального спектакля, в котором выступает один актер, играющий несколько ролей или описывающий события и персонажей, используя монолог или диалог со зрителем. Смотрите Что такое моноспектакль?. Длительность видео: 4 мин и 6 сек.
Моноспектакль «Евгений Онегин»
Все великие литературные и драматические произведения созвучны и современны: Достоевский, Щекспир, Гоголь, Кафка. В этом и есть «фишка» всей великой классики. Есть вещи, которые проецируются на сегодняшний день со стопроцентным попаданием. Смысл остаётся на века. Каждый моноспектакль - это высказывание на тему, своего рода творческая декларация. В моноспектакле я не просто говорю слова и изображаю кого-то и перевоплощаюсь в разных персонажей в Салтыкове-Щедрине их целый парад - за этим смысл и содержательность, созвучная нашему времени. Не могу сказать, какие при этом срабатывают механизмы, отследить невозможно. В театре самое главное - эмоциональный, энергетический выплеск, подкреплённый содержанием. А по-другому на голые страсти смотреть неловко.
В работе над моноспектаклями вдохновляет потребность высказывания, потребность донести смысл, заложенный автором, до зрителя, и это часто удаётся. Радостно, когда зритель выходит из зала с немного иными мыслями в голове. Если же спектакль ничего не изменил в мыслях, чувствах человека - это ненормально, такое приемлемо лишь для бульварного театра. Воздействие на зрителя, которое передаётся энергетикой, эмоционально-чувственной составляющей должно быть вкупе со смыслом и содержательным наполнением, что редко бывает, но если уж получается, то действительно имеет хороший результат. Я нашёл свою нишу, определился с судьбой, от которой не уйдёшь. У театра есть какое-то наркотическое свойство, связавшись с ним, уже не бросишь. Это болезнь, нормальные люди сюда работать не идут, а сидят в офисах, магазинах. В театре здоровых людей не бывает.
Каждый выбирает и решает свою судьбу, если я уже выбрал такую - это данность. Как говорит Нина Заречная:«Неси свой крест и веруй». Моментов, когда хотелось уйти из профессии, не было. Во-первых, я ничего делать не умею - пойти работать в шиномонтаж или на завод я не могу. А во-вторых, зачем мне уходить, если здесь я могу получить свою дозу «наркотика»? Я подсел «на иглу» театра - бессмысленно куда-то рыпаться... В наше непростое время выжить помогает только работа. Только на сцене я чувствую себя в полной безопасности и гармонии с самим собой.
Автоматически переключается что-то в мозгу, когда выходишь на сцену: забываешь, что пять минут назад что-то тревожило и возмущало.
Наш учитель, Аркадий Иосифович Кацман говорил, что если прочтение какого-то произведения вызывает гамму эмоций, значит, его нужно брать в работу. Сейчас я начинаю развивать такую безумную тему как «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева в формате моноспектакля. Произведение несправедливо забытое и невостребованное на театральной сцене, пройденное по-диагонали в школе, по сути своей фантастично. Все великие литературные и драматические произведения созвучны и современны: Достоевский, Щекспир, Гоголь, Кафка. В этом и есть «фишка» всей великой классики. Есть вещи, которые проецируются на сегодняшний день со стопроцентным попаданием. Смысл остаётся на века.
Каждый моноспектакль - это высказывание на тему, своего рода творческая декларация. В моноспектакле я не просто говорю слова и изображаю кого-то и перевоплощаюсь в разных персонажей в Салтыкове-Щедрине их целый парад - за этим смысл и содержательность, созвучная нашему времени. Не могу сказать, какие при этом срабатывают механизмы, отследить невозможно. В театре самое главное - эмоциональный, энергетический выплеск, подкреплённый содержанием. А по-другому на голые страсти смотреть неловко. В работе над моноспектаклями вдохновляет потребность высказывания, потребность донести смысл, заложенный автором, до зрителя, и это часто удаётся. Радостно, когда зритель выходит из зала с немного иными мыслями в голове. Если же спектакль ничего не изменил в мыслях, чувствах человека - это ненормально, такое приемлемо лишь для бульварного театра.
Воздействие на зрителя, которое передаётся энергетикой, эмоционально-чувственной составляющей должно быть вкупе со смыслом и содержательным наполнением, что редко бывает, но если уж получается, то действительно имеет хороший результат. Я нашёл свою нишу, определился с судьбой, от которой не уйдёшь. У театра есть какое-то наркотическое свойство, связавшись с ним, уже не бросишь. Это болезнь, нормальные люди сюда работать не идут, а сидят в офисах, магазинах. В театре здоровых людей не бывает. Каждый выбирает и решает свою судьбу, если я уже выбрал такую - это данность. Как говорит Нина Заречная:«Неси свой крест и веруй». Моментов, когда хотелось уйти из профессии, не было.
Во-первых, я ничего делать не умею - пойти работать в шиномонтаж или на завод я не могу. А во-вторых, зачем мне уходить, если здесь я могу получить свою дозу «наркотика»? Я подсел «на иглу» театра - бессмысленно куда-то рыпаться...
И задача педагога, при создании, при выращивании артиста — воспитание! Один в поле не воин, но «возьмемся за руки, друзья! В паузах — дыхание Божье. Слушая паузу — слушаем Бога! Поэтому тишины, паузы в песне не стоит бояться. Вспоминая любимый «Театр» Сомерсета Моэма — «если уж сделала паузу, то тяни ее, сколько можешь!
А нужно бережно и грамотно использовать. Пауза, возникшая в момент эмоционального подъема, всплеска, заставляет зал ахнуть и замереть вместе с артистом, забыв дышать! Это очень сильное средство и его нельзя «замыливать», слишком часто используя. Но грамотно, вовремя взятая пауза подарит и артисту, и зрителю настоящую эмоциональную победу. Хочется отдельно поговорить об эмоциях, чувствах и их выражении при исполнении музыкального произведения. Приходит в голову такая картина. Представьте себе пианиста, исполняющего второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром. Лично у меня всегда подступают слезы. Но как странно было бы наблюдать пианиста, поливающего слезами клавиши, забывающего ноты и, в конце концов, бросившего свое «рабочее место» и со словами «не могу больше, пойду приму триста капель эфирной валерьянки, забудусь сном!
К чему это я — к тому, что переживания эмоций — это одно, а выплеск их на зрителя — совсем другое! То есть артист может держать в руках, образно говоря, любую картинку. Но сам он должен быть абсолютно спокоен. Все эмоции должны быть подконтрольны. Зрителю может казаться, что я вот-вот захлебнусь слезами, а я в это время четко вижу все заплаканные глаза и понимаю можно ли еще чуть-чуть повысить эмоциональный градус. И это не цинизм, а профессиональная работа с публикой! Артист обязан дарить эмоции, а не вовлекаться в них! Галина Павловна Вишневская в своей автобиографической книге «Галина» , рассказывая о прослушивании в Большой театр, упоминает совет Н. Ханаева : «Но запомни на всю жизнь: у тебя во время пения перед глазами всегда должен быть стоп-сигнал.
Знаешь, как у машин сзади? Красненький такой огонек…Иначе с твоим темпераментом на сцене костей не соберешь». И все разговоры о том, что «я словно потеряла сознание, меня куда-то унесло во время выступления, я не смогла сдержать слез» и прочие проявления эмоций во время выступления — это непрофессионально! Самоконтроль и еще раз — самоконтроль! Ну и совет от режиссера - Мария Кнебель в своей книге «Поэзия педагогики» говорит вот о чем цитирую : «Некая грань между я-актер и я-роль всегда присутствует, бы полно не осуществлялся акт перевоплощения. Немирович-Данчкенко говорил, что слезы в жизни отличаются от слез на сцене тем, что плача в жизни, человек испытывает только горе, а плача на сцене еще и радость от верно испытываемого горя. Поэтому Немирович-Данченко и утверждал, что «играть хорошо можно только в хорошем настроении, даже самые трагические роли». Кнебель Поэтому выходить на сцену только с улыбкой и светлым лицом. Даже если потом зазвучит самая трагическая и эмоционально тяжелая песня!
Станиславский говорил о «четвертой стене» - то есть о работе, как бы не замечая публики, будто наедине с собой. Этот прием иногда можно использовать, но, мне кажется, в работе эстрадного артиста очень редко. Без этого все теряет смысл, потому что только отдавая, не скупясь, мы имеем право выходить на сцену. Только искренняя отдача дает тот самый обмен энергиями, который превращает выход артиста даже на одну песню — в событие, в праздник! Тогда не страшен мандраж, а останется только кураж. Вообще разговор о любви к зрителю, это очень важно! Потому что зритель не обязан нас любить. Но мы обязаны, выходя на сцену, быть преисполненными любви и благодарности этому зрителю. За то, что он сегодня в зале.
И тогда песня будет идти от сердца, а нашими устами будет петь сама Любовь. Как научить этому наших детей, как привить им заботливое внимание о каждом слове, о каждой паузе? Хорошо бы личным примером, собственной качественной, профессиональной концертной работой. Очень сложно, особенно, что касается любви и благодарности к публике, потому что такое количество «звезд» «старожилы не упомнят»!!! А звездам нет дела до простых смертных. Плохие примеры для наших учеников. Никакое — ни личностное, ни творческое, ни профессиональное. И помоги нам Бог в этой нелегкой работе. Глава 4.
Построение номера — взгляд и жест. Выбрана песня. Проработан текст. Все живет и дышит, можно выносить на сцену, ура. И тут возникают два основных вопроса — куда смотреть и что делать с руками? Куда смотреть? Тут, как ни искала, не смогла найти никаких рекомендаций от великих, поэтому буду отталкиваться от собственного опыта. Опыта, полученного в работе с режиссерами, постановщиками и всякими замечательными людьми! Что делать с руками?
Что б не мешали. А они мешают? Еще как! Одну руку мы, конечно, займем микрофоном. Но проблема серьезная. Опять же, из собственного опыта, приобретенного в сценической работе. Первое — долой «зримую песню»! Этот путь такой соблазнительно легкий, что мы то и дело наблюдаем руки, прикладываемые к сердцу, на соответствующих словах в тексте; руки, изображающие «танец маленьких лебедей», если речь идет о птицах; руки, вздымаемые ввысь, при словах о небе и прочие «буквальности». Иногда это выглядит логично и естественно, но уходить в это направление полностью — я бы не рекомендовала.
Возникает вопрос — а нужен ли жест, в принципе? Я сама над собой ставила эксперимент — убирала жест по максимуму. Смотрю видеозапись — не то! Не хватает! Жест — это выражение экспрессии, эмоций, способ сконцентрировать внимание зрителя, привлечь его. Есть еще один момент — не случайно в начальных классах музыкальных школ, да и у нас на занятиях с малышами, детки поют «с рукой», показывая, дотягиваясь до высоких нот, помогая себе «спускаться по ноткам, как по лесенке» и, тем самым, соединяя в единую координационную систему звукоизвлечение и жест. Мне, всю жизнь с удовольствием поющей под собственный аккомпанемент, эта связанность звука и жеста особенно понятна и необходима. Второе — жест должен быть, но в той мере, в которой он необходим. Это средство музыкальной выразительности, такое же, как музыкальные оттенки, темповые изменения и т.
Следовательно, жест не должен быть чрезмерен. Не сбрасываем руки! Доводим и останавливаем, но осмысленно и логично. Четвертое - не суетиться никогда! Плавное, сильное движение руки с открытой ладонью — всегда знак отдачи энергии зрителю, в зал! Жестом артист «переливается» в зал, соединяя энергию творчества и любви с энергией зрителя — так возникает общий творческий эгрегор, общее «силовое поле» - после такого выступления и артист, и зритель — счастливы и полны сил! Ворожите руками, гипнотизируйте, захватывайте внимание зрителя — это наша особая артистическая магия, только не «пересолите». Казалось бы, эти вопросы решаются в репетиционном периоде, в классе?
Изящная и интеллигентная Виктория Исакова в этом спектакле, напротив, холодна, едка, развратна. Ее история — ударная.
О травме, которая поменяла женскую судьбу, сломала ее и уничтожила навсегда. Ее превращениям и саморазоблачению веришь. Иногда даже сочувствуешь. Кроме того, в основе ее монолога — реальная биография вполне реальной женщины — писательницы-феминистки, первом авторе женских эротических рассказов Анаис Нин. Но она убедительна в предложенном ей образе абстрактной девушки-нимфы из мужских грез. И справляется с задачей снизить градус переживаний ближе к финалу — завершить спектакль на выдохе, а не на вдохе. Ее героиня не решается впустить мужчину в свою жизнь снова, ее одиночество продиктовано всего лишь страхом близости. А не убийством. И не другими страшными грехами.
Лекция как моноспектакль
Осознав все ужасы и трудности взрослой жизни, мальчик решает никогда не расти, чего он добивается, упав с лестницы в подвале и сломав позвоночник, оставшись на всю жизнь ростом с маленького ребенка. Таким образом он обретает нестандартный взгляд на события, которые разворачиваются в этот период в мире. Поставил спектакль "Берлинер ансамбль" нем. Berliner Ensemble — "Берлинский ансамбль" — мощнейщий, один из самых знаменитых театров Германии, основанный самим Бертольдом Брехтом режиссер "Мамаши Кураж" и автор "Трехгрошовой оперы". Спектакль идет на немецком языке с русскими субтитрами. Актер — Нико Холоникс 1 октября, 19:00 "Macbeth. В прошлом году он представил постановку "Фауст.
Ритуал", где перед зрителем развернулись события последнего часа жизни героя. Мозгалев вообще любит потустороннее, мистическое и всякое страшное. Миксует он это в спектаклях на основе всем известных произведений. Вот и получается у него "Фауст. Ритуал", "Тело Гамлета" и "Макбет. Перед зрителями создатель примерит на себя роли трех персонажей драмы — Макбета, покончившей с собой леди Макбет и одной из ведьм.
Сделать историю кровавого шотландского тирана еще страшней, еще мистичнее, казалось, невозможно. Но с помощью зловещего звукового оформления нагнетающее атмосферу, совсем как в фильмах ужасов , пугающего внешнего облика актера Мозгалев любит обмазываться чем-то белым, например, или заворачиваться в какие-то странные черные ткани , особого светового оформления в кромешной темноте может гореть один красный прожектор пьеса воспринимается по-другому.
И сознание детей совершенно не расположено к изучению этого интереснейшего и жизненно необходимого исполнителю предмета. А ведь насколько проще было бы взять ноты понравившейся песни и спокойно все выучить! Но, с другой стороны, несомненно, развивается способность восприятия музыки на слух. То, что в эстрадной работе ценится «на вес золота». Я сама, не обладая «абсолютным» слухом, но, обладая слухом очень хорошим, могу сыграть практически любую знакомую песню, «подобрать», как говорят музыканты. И это навык , пожалуй пригодился мне в жизни гораздо сильнее, чем навык «чтения с листа».
Так что процесс разучивания музыкальной части — естественно происходит и самостоятельно, и под контролем педагога. В конце концов, любая мелодия запоминается, выучивается и свободно сольфеджируется. А вот этап работы над текстом, это особая история. Ибо текст — то, что делает песню — песней, вернее дает возможность создания продукта, концертного номера. Интерпретация текста — это абсолютно творческий процесс. Что, на мой взгляд , необходимо: Читаем текст, как стихи. Не просто читаем — а выписываем его распечатываем и, с карандашом в руках, ищем смысловые акценты, главные слова, выстраиваем фразу - не только музыкальную, но и смысловую. Вообще чтение стихов — это такая школа, значение которой в работе артиста трудно переоценить!
Это и работа над дикцией и артикуляцией, и умение донести смысл, и развитие способности к концентрации, «взятии» публики и многое другое! Работа над снятием психологических «зажимов», которых у современных деток печально много… Но тут уже начинается область психологии, а это не входит в мои полномочия. Однако почитать текст, как стихи, придется. Если речь идет о построении концертного номера, хочется верить, что мы работаем с сознательным человеком, желающим овладеть тайнами мастерства, и он пойдет даже на такие испытания, как чтение стихов! Как ни странно — простой вопрос, но часто ставит в тупик. Казалось бы — какая разница, ощущаешь ты подтекст песни или нет? Зрителю же ты не докладываешь об этом? Вот тут позволю себе привести в пример собственный опыт построения отделения концертной программы.
Мой отец был создателем жанра «композиции», то есть логичного по смыслу перехода, перетекания стихов в песни и наоборот. Это был взрыв и откровение. Я, начав сольную деятельность взяла отцовский опыт на вооружение и стала создавать свои композиции, соединяя свои песни со своими же стихами. Каждый раз я выстраивала программу таким образом, что бы эмоциональное развитие шло непременно вверх, к свету, к радости. Казалось бы — ничего никогда я публике не объясняла. Следовательно — если у артиста есть понимание текста, подтекста, сверхзадачи конкретно этого музыкального номера, который мы стремимся превратить в моноспектакль — зритель это непременно почувствует! Так что — работаем над текстом, продумываем его, как монолог Гамлета, и все будет прекрасно. Глава 3.
Музыкально-драматическая режиссура в построении песни, как моноспектакля. Почему именно музыкально-драматическая? О построении именно НОМЕРА, с учетом всего — костюма, грима, возможных декораций и аксессуаров, я буду говорить позже. А сейчас хочется поговорить именно о музыкально-драматургической части работы. Вспомним азы музыкального образования. Необычайно емкое понятие сонатного аллегро является, по сути, формулой жизни. С чем пришли, как несли и с чем уходим. Но, не отвлекаясь на философию, - грамотно выстроенная песня всегда должна быть в форме сонатного аллегро: экспозиция, разработка и реприза.
Где экспозиция, это исходный материал, то, что нам дано и то, что мы должны преобразовать, приумножить и усовершенствовать! Далее — разработка: столкновение с жизнью, с обстоятельствами, бедами и радостями. А реприза — это результат всего пережитого. То, с чем мы вышли и к чему пришли. Если песня будет разобрана таким образом, с четким внутренним ощущением и обоснованием где и что и, главное, почему происходит, как меняется эмоциональный настрой, а в соответствии с ним — нюансы, если совпадут смысловые и музыкальные акценты, если песня будет пережита и осмыслена — это и будет настоящий моноспектакль! О нюансах — они заслуживают отдельного разговора. Как все мы знаем, музыкальные оттенки или нюансы, это одно из ярчайших средств музыкальной выразительности. Нежное итальянское слово fortissimo не отражает суть явления всеобщего ора.
И никто не помнит и не хочет вспоминать - какое чудо — pianissimo, а какая прелесть diminuendo, ну и так далее. С этим очень трудно бороться. Врачи уже бьют тревогу, поскольку общее снижение слуха у людей, у детей, уже становится проблемой массового характера. Отсутствие желание мыслить — кругом fast food. Проще, когда громко и весело, чем, когда тихо и вдумчиво. Это тема очень актуальна и болезненна, но это наша реальность. И задача педагога, при создании, при выращивании артиста — воспитание! Один в поле не воин, но «возьмемся за руки, друзья!
В паузах — дыхание Божье. Слушая паузу — слушаем Бога! Поэтому тишины, паузы в песне не стоит бояться. Вспоминая любимый «Театр» Сомерсета Моэма — «если уж сделала паузу, то тяни ее, сколько можешь! А нужно бережно и грамотно использовать. Пауза, возникшая в момент эмоционального подъема, всплеска, заставляет зал ахнуть и замереть вместе с артистом, забыв дышать! Это очень сильное средство и его нельзя «замыливать», слишком часто используя. Но грамотно, вовремя взятая пауза подарит и артисту, и зрителю настоящую эмоциональную победу.
Хочется отдельно поговорить об эмоциях, чувствах и их выражении при исполнении музыкального произведения. Приходит в голову такая картина. Представьте себе пианиста, исполняющего второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром. Лично у меня всегда подступают слезы. Но как странно было бы наблюдать пианиста, поливающего слезами клавиши, забывающего ноты и, в конце концов, бросившего свое «рабочее место» и со словами «не могу больше, пойду приму триста капель эфирной валерьянки, забудусь сном! К чему это я — к тому, что переживания эмоций — это одно, а выплеск их на зрителя — совсем другое! То есть артист может держать в руках, образно говоря, любую картинку. Но сам он должен быть абсолютно спокоен.
Все эмоции должны быть подконтрольны. Зрителю может казаться, что я вот-вот захлебнусь слезами, а я в это время четко вижу все заплаканные глаза и понимаю можно ли еще чуть-чуть повысить эмоциональный градус. И это не цинизм, а профессиональная работа с публикой! Артист обязан дарить эмоции, а не вовлекаться в них! Галина Павловна Вишневская в своей автобиографической книге «Галина» , рассказывая о прослушивании в Большой театр, упоминает совет Н. Ханаева : «Но запомни на всю жизнь: у тебя во время пения перед глазами всегда должен быть стоп-сигнал. Знаешь, как у машин сзади? Красненький такой огонек…Иначе с твоим темпераментом на сцене костей не соберешь».
И все разговоры о том, что «я словно потеряла сознание, меня куда-то унесло во время выступления, я не смогла сдержать слез» и прочие проявления эмоций во время выступления — это непрофессионально! Самоконтроль и еще раз — самоконтроль! Ну и совет от режиссера - Мария Кнебель в своей книге «Поэзия педагогики» говорит вот о чем цитирую : «Некая грань между я-актер и я-роль всегда присутствует, бы полно не осуществлялся акт перевоплощения. Немирович-Данчкенко говорил, что слезы в жизни отличаются от слез на сцене тем, что плача в жизни, человек испытывает только горе, а плача на сцене еще и радость от верно испытываемого горя. Поэтому Немирович-Данченко и утверждал, что «играть хорошо можно только в хорошем настроении, даже самые трагические роли». Кнебель Поэтому выходить на сцену только с улыбкой и светлым лицом. Даже если потом зазвучит самая трагическая и эмоционально тяжелая песня! Станиславский говорил о «четвертой стене» - то есть о работе, как бы не замечая публики, будто наедине с собой.
И нет меня…» по мотивам «Весенней сказки» А. Несмотря на сказочный сюжет, постановка адресована взрослой аудитории. Инсценировка была написана калиниградским драматургом Ольгой Болычевой, а режиссер Елена Князева решила по-новому рассмотреть образ Снегурочки, донести его эмоциональную составляющую, апеллировать не столько к разуму, сколько к сердцу зрителя. С этой задачей отлично справилась актриса театра Алина Алейник, чья игра, пение и танцы вызвали буквально шквал эмоций у зрителей.
Ритуал", где перед зрителем развернулись события последнего часа жизни героя. Мозгалев вообще любит потустороннее, мистическое и всякое страшное. Миксует он это в спектаклях на основе всем известных произведений.
Вот и получается у него "Фауст. Ритуал", "Тело Гамлета" и "Макбет. Перед зрителями создатель примерит на себя роли трех персонажей драмы — Макбета, покончившей с собой леди Макбет и одной из ведьм. Сделать историю кровавого шотландского тирана еще страшней, еще мистичнее, казалось, невозможно. Но с помощью зловещего звукового оформления нагнетающее атмосферу, совсем как в фильмах ужасов , пугающего внешнего облика актера Мозгалев любит обмазываться чем-то белым, например, или заворачиваться в какие-то странные черные ткани , особого светового оформления в кромешной темноте может гореть один красный прожектор пьеса воспринимается по-другому. В основе его постановки биография Чарльза Мэнсона — американского преступника, создателя и лидера секты "Семья", которая в конце 60-х потрясла Штаты чередой страшных убийств. Это парадоксально, но Буткевич размышляет не о его злодеяниях, а о душе Мэнсона, и задает вопрос себе и всем зрителям: как человек способен на это?
События разворачиваются в течение одного дня и крутятся вокруг родственников 17-летнего Симона, жизнь которого поддерживается с помощью медицинской аппаратуры. По факту — парень мертв, но родственники не в силах смириться с этим, поэтому на уговоры врачей отдать органы на донорство не поддаются. В этот момент при смерти 50-летняя Клер, и ей очень нужно сердце, на трансплантацию которого у нее есть всего 24 часа. Как решиться на страшное, смириться с утратой, а главное — признаться в этом самому себе и жить дальше? В спектакле смотреть и слушать можно не только актера и по совместительству режиссера Эммануэля Нобле.
О монопьесах
Моноспектакль — (Театр одного актёра) это спектакль с единственным исполнителем. Оксана ХРАМОВА, корреспондент: «Моноспектакли в Новокузнецкой драме не играли как минимум 3 десятка лет, это своего рода эксперимент, как и площадка, на которой рождается эскиз, камерное пространство призвано открыть Гоголя зрителю с неожиданной стороны». Моноспектакль это без преувеличения наивысшая планка для любого театрального актера.
Жизнь - это моноспектакль
Проект «Ступени творчества — развитие» А кто же помогает команде- актеру реализовать творческий проект — моноспектакль в жизнь? Кто остается невидимым для неискушенного зрителя? Партнеры проекта. Партнер — один из равноправных участников совместной деятельности в игре, танце, бизнесе, на сцене и т. Очень часто именно работа партнеров остается в тени, о ней мало говорят и знают только посвященные в сам процесс реализации проекта. У нашего творческого проекта «Ступени творчества — развитие» несколько ключевых партнеров. Что же делают партнеры проекта? Освещает наш проект, делая его ярким, привлекая внимание со стороны жителей города Северодвинска газета «Новый взгляд на общество и политику». Рассказывает о проекте и приглашает к участию в мероприятиях заводская газета «»Корабел» и заводское радио Акционерное общество «Производственное объединение «Северное машиностроительное предприятие».
Сейчас моноспектакль разделился на несколько жанров: адаптация произведения, созданного для нескольких исполнителей, под одного актера; постановка монодрамы — драматического произведения, рассчитанного на одного актера. В таком случае речь идет о какой-то завершенной истории, которую актер проживает на сцене; декламация актером последовательности из нескольких произведений собственного или чужого авторства — в этом случае актер сам выстраивает эту последовательность, как бы соединяя все в единую, цельную композицию. Именно таков моноспектакль «Ветер пахнет чабрецом», в котором стихи Али Кудряшевой читает актриса Ксения Шигапова. Моноспектакль — весьма непростой жанр.
Когда актер на сцене остается один, он волей-неволей оказывается в центре внимания. Рядом нет товарищей, которые могут поддержать в случае чего, на которых может переключиться внимание зрителя.
Реконструкция», который будет представлен в рамках фестиваля Solo 2 октября, я играю сразу четырех персонажей: ведьму, Макбета, короля Дункана и леди Макбет. Чем монодрама отличается от классического спектакля в плане восприятия? Для меня главное отличие — это предельная исповедь актера, которая происходит на сцене. Помимо истории, пластики и спецэффектов — элементов классического спектакля — здесь появляется и моя личная боль.
Такая откровенность притягивает и зрителей, и режиссеров, и актеров. При этом любой человек в зале более остро воспринимает такую постановку. Она обладает какой-то магической силой, способной погрузить зрителя в другую реальность, где он остается один на один с актером и его переживаниями. Сможет ли актер, который в течение какого-то времени был главным на сцене, дальше работать с коллегами без проявлений звездной болезни? Монодрама — это физически тяжелый и сложный спектакль для актера.
И тогда актер создает на спектакле свой мир, свое времяисчисление, глядя в зал именно в этот час, в этот миг, выражая свое видение... И если исполнитель сможет взволновать поднятой темой, значит и сидящие в зале также начинают жить в унисон с героем пьесы и непременно найдут для себя ответы. Являясь частью театральной культуры, моноспектакль - это странствие, путешествие по жизни героя. Нужно каждый раз пройти одни и те же испытания, один и тот же жизненный путь. И только после этого актер становится действительно героем. Некоторые игровые произведения изначальна пишутся для одного актера, а иногда и под конкретного исполнителя. Инсценировка пьесы в этом случае адаптирована также под единственного мастера сцены и выстраивается в определенной последовательности. Игра всегда неповторима, ведь между спектаклями актер как бы находится в необычном промежуточном состоянии, то есть в реальной жизни - жизни как границы между сыгранным спектаклем и предстоящей игрой. Это состояние очень похоже на временную слепоту, молчание внутри себя и даже на ничем незащищенную наготу чувств. То есть, актер находится в некоторой оторванности от реальности и ему предстоит на сцене перерождение, расколдование мира. К мастерам моноспектаклей безусловно и, в первую очередь, относятся - превосходный М. Казаков "Черные блюзы" , неподражаемый С. Юрский по пьесе Н. Гоголя "Ревизор" , Л.