Журналист Евгений Киселев (признан на территории РФ иностранным агентом) объявлен в розыск. Евгений Киселёв» на канале «Создание и творчество» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 24 апреля 2024 года в 1:35, длительностью 00:11:07, на видеохостинге RUTUBE.
Ушла эпоха Евгения Киселева: символ демократии, захват НТВ и "Итоги"
А как бы хотелось, говорили мы внутри нашей редакции, чтобы однажды ведущий смог так же спокойно, не боясь, рассуждать о том, что происходит в нашей внутренней политике. Первой попыткой такой программы стала «Семь дней», которая вышла в эфир вместо воскресной программы «Время» в ноябре 1989-го. Никто — ни ведущие Александр Тихомиров и Эдуард Сагалаев, ни мы, редакторы и корреспонденты, работавшие на них, толком не понимали, как делать программу, но общими усилиями сделали полтора десятка выпусков. Это был бесценный опыт. Я снял несколько репортажей, был редактором нескольких выпусков, и многому научился. Когда программа закрылась, я точно знал, что когда-нибудь смогу сам вести такую передачу.
Осенью 1990 года началась, по сути, реакция. Политику гласности попытались заморозить. Горбачев стал уходить от прежнего курса, пытался идти на попятную. Удивительно, что в первый раз у него была миссия — впустить на телеэкран побольше воздуха. С этой задачей он, безусловно, справился — при нем случились Владимир Молчанов с «До и после полуночи», программа «Взгляд» и масса других позитивных начинаний.
А вот в 1990 году он пришел совсем с другим поручением — навести порядок, закрутить гайки, выгнать распоясавшихся вольнодумцев. Был закрыт «Взгляд», Сагалаева, по сути, отстранили — назначили зампредом Гостелерадио без конкретных полномочий. Новый главный редактор «Времени» Ольвар Какучая, добрый и хороший человек, но с точки зрения политических взглядов он был ретроградом и консерватором, Добродееву честно сказал: «Мы с тобой, Олег, не сработаемся». И тут неожиданно появилась возможность перейти на российский канал, существовавший пока только на бумаге. Однажды мне позвонил Александр Любимов, с которым мы были знакомы еще со времен Иновещания.
Он попросил меня встретиться с бывшим куратором программы «Взгляд» Анатолием Лысенко, которого только что назначили генеральным директором ВГТРК, и тот с порога предложил мне занять пост руководителя информационной службы. Я сказал, что у меня нет опыта. Но, если вам нужен хороший главный редактор, сказал я, то могу посоветовать Добродеева. Добродеев сильно колебался, но ситуация в некоторой степени была безвыходной, и Лысенко его уговорил. С 1 декабря 1990 года Добродеев стал работать на ВГТРК, у него было удостоверение дирекции информационного вещания под номером один, а у меня — с номером два.
После провала августовского путча первый канал возглавил Егор Яковлев, и он тут же предложил Добродееву вернуться руководить новостями. Кстати, в личных разговорах Добродеев тогда совершенно точно обрисовал дальнейшие события. Мы меняемся местами, говорил он. При Егоре Яковлеве Центральное телевидение какое-то время будет весьма либеральным, а ВГТРК под руководством Попцова и Лысенко, в силу своего происхождения и близости к российской власти, быстро станет официозным каналом, где возродятся прежние нравы. Я был старше Олега на несколько лет, и обладал, как мне теперь кажется, гораздо большим жизненным опытом.
Но, несмотря на это, Добродееву я тогда, не скрою, просто смотрел в рот. Подход был у меня простой: куда он — туда и я. А критическим взглядом смотреть на Олега Борисовича я научился гораздо позже, уже когда мы работали на НТВ и когда в жизни многое стало драматическим образом меняться. О том, что надо делать воскресную итоговую программу, мы говорили еще в «Вестях», обсуждали меня в роли ведущего. Он пришел в Останкино из пресс-службы Горбачева тогда же, осенью 1991-го.
В середине 1992-го он занял должность первого зама Яковлева и понемногу, де-факто, стал руководителем. Благодаря этому у НТВ появились колоссальные возможности для развития, для создания полноценного круглосуточного вещания. А может, например, существовали какие-то договоренности между Владимиром Гусинским и Владимиром Путиным, о которых вам годы спустя стало известно и которые повлияли на ту историю? Вообще ничего. Не сомневаюсь, одно время Гусинский надеялся, что сможет вернуться в Россию.
Может быть, не в полном смысле слова — все-таки за эти 16 лет он пустил в Америке корни, обзавелся домом, бизнесом, дети выросли, пошли в школу, в университет и так далее. Но он, конечно же, хотел иметь возможность свободно приезжать в Россию, когда захочется, не опасаясь, что Генпрокуратура вдруг опять предъявит ему какие-то претензии. Может быть, была идея даже вернуться на рынок эфирных СМИ, запустить новый телеканал или купить и перезапустить один из существующих. Когда президентом на четыре года стал Медведев, эти надежды были, может быть, на пике. Но надежды, как вы догадываетесь, не оправдались.
Все в истории НТВ известно, публично, описано многократно. Еще обиднее, что в истории НТВ были вещи совершенно революционные для своего времени, которые, увы, сегодня совершенно забыты. Вокруг истории НТВ — и создания, и развития, и захвата «Газпромом» существует много штампованных представлений, легенд и мифов, которые перекочевывают из одного издания в другое, и в конце концов становятся частью некоего псевдоканона. Открывает и листает книгу. Сейчас найду это место… Вот оно: Ну, послушайте, при всем моем уважении к автору, это же чистая беллетристика!
Все было совсем не так. Действительно, Гусинского арестовали, но Михаил Лесин ни в какую Бутырку не приходил. Он позвонил Игорю Малашенко, который был тогда первым заместителем Гусинского, отвечал за связи с общественностью и с государственными организациями. Если вы хотите, чтобы судьба Гусинского сложилась более-менее благополучно, сказал Лесин, то надо начинать переговоры о продаже его бизнеса. Отлично помню, как на следующий день утром Малашенко собрал нескольких самых доверенных людей из руководства [управляющей НТВ компании] «Медиа-Моста», на даче у Гусинского, который в тот момент еще был в СИЗО.
Мы сели в беседке на открытом воздухе, где нас не могли подслушивать, и Игорь рассказал про разговор с Лесиным, добавив, что Гусинский через адвокатов передал: принимать решение нам — из тюрьмы ему самому это делать сложно. Все сразу сказали: да, конечно, начинаем переговоры, все, что угодно, лишь бы Володю выпустили. Потом, правда, завязалась достаточно бессмысленная в тот момент дискуссия: а мы переговоры начинаем для того, чтобы действительно продать бизнес, или только делаем вид, чтобы Гуся освободили? Малашенко в присущей ему жесткой манере этот спор оборвал и поехал общаться с Лесиным. Гусинского освободили на третий день.
Переговоры же между Лесиным и Малашенко начались уже после того, как Гусинского отпустили из Бутырки, и шли несколько недель, в ежедневном режиме. Несколько раз в день Малашенко ходил из Большого Палашевского переулка, где находился «Медиа-Мост», в министерство печати, через Тверскую. Соглашение было подписано только через несколько недель. Лесин и те, кто за ним стоял, вовсе не хотели оставлять никаких следов.
Это была вторая аналитическая программа на советском телевидении, после «Семи дней», выходивших всего полгода. На самом деле, популярность и узнаваемость пришли ко мне сразу же после того, как я начал работать ведущим в «Вестях». Это был очень недолгий период с мая по ноябрь 1991 года. А пришел я на Центральное телевидение в январе 1987 года, случайно встретив моего давнего знакомого по Иновещанию.
Александр Евдокимов когда-то работал там в кубинском отделе, а потом перешел на ЦТ, в международный отдел Главной редакции информации, она же — программа «Время». В то время социальные лифты заработали так стремительно, что сейчас диву даешься. Получив назначение корреспондентом в Анголу, Евдокимов перед отъездом обрисовал мою карьерную перспективу: через год-другой станешь старшим редактором, примут в партию, лет через пять повысят до комментатора, а еще через год-другой пошлют в какой-нибудь зарубежный корпункт. Но меньше чем за год я прошел дистанцию, которую другие проходили прежде за много лет. Осенью 1987-го Григорий Шевелев, тогдашний главный редактор, позвал меня и предложил стать одним из ведущих утренней информационно-музыкальной программы «90 минут». А вот конкретную известность, не скажу — славу, я ощутил, когда в конце 1990 года перешел с Первого канала на только-только создававшуюся ВГТРК, а весной 1991-го попеременно с Александром Гурновым стал вести последний выпуск «Вестей» в 23. Мы тебя смотрели. Как это со временем начало меняться — в вашем восприятии, в восприятии вашего руководства?
Моя работа на Иновещании была в значительной степени рутиной. Я пришел работать туда в 1984-м, в такой застой-застой, и когда собрался переходить на телевидение, первый теплый ветерок гласности туда еще не дошел. Я был рядовым сотрудником, в обязанности которого входило много чисто технических вещей: подай, принеси, выйди вон. Часто приходилось дежурить по редакции, а в обязанности дежурного входило сверстать типовой бюллетень новостей. Если сравнивать с той пропагандой, которую мы видим сегодня, то тогда все было суше и строже, хотя, честно скажу, многого просто не помню уже. Но, прежде всего, перемены стали ощущаться в газетах и журналах. Кто-то шепнул, что в «Огонек» пришел новый главный редактор по фамилии Коротич, там начинают происходить большие перемены — и с осени 1986-го я обязательно каждую неделю покупал «Огонек», где всякий раз появлялись какие-то смелые публикации. Потом та же история повторилась с «Московскими новостями», которые возглавил Егор Яковлев.
Кто-то говорил, что в каком-то толстом журнале появилась статья, которая раньше никогда и ни за что появиться там не могла… Кто-то рассказывал, что вот-вот выйдет фильм, спектакль, книга, которые раньше были под запретом. Пожалуй, первые признаки грядущих перемен появились в прессе в 1986 году, а в 1987-м это был уже обвальный процесс. Конечно, это все было управляемо сверху, это была разрешенная свобода. В конце 1988-го в программу «Время» пришел новый главный редактор — Эдуард Сагалаев, до этого возглавлявший легендарную «молодежку» [молодежную редакцию], которой было позволено чуть больше, чем другим. Вскоре Сагалаев сделал решительное кадровое назначение: 29-летний Олег Добродеев стал заместителем главного редактора. Сенсация невероятного размера! Когда Сагалаев объявил об этом на летучке, то была немая сцена, как в «Ревизоре». Было революционное время.
Не говорили, какая вам роль уготована в этой новой истории России? Была установка «больше гласности», было понятно, что нужно продвигать способную молодежь, вот и продвигали. Чужак Сагалаев пришел в крепко сбитый коллектив, который не менялся десятилетиями. Его члены очень трезво понимали свою цену, и Сагалаева они восприняли правильно — как угрозу. Конечно, не полюбили. Он не очень хорошо разбирался в тонкостях работы теленовостей, и ему нужно было на кого-то опереться. Вот и вышли на первые роли в редакции тридцатилетние — Олег Добродеев, Александр Гурнов, Татьяна Миткова, приведенный Сагалаевым из «молодежки» Владислав Флярковский, ну и ваш покорный слуга тоже. Это был политический эксперимент — назначить Коротича руководить «Огоньком», а Егора Яковлева — «Московскими новостями».
Назначить ярких, волевых, талантливых, упрямых людей. Но ни Михаил Горбачев, ни [один из идеологов перестройки] Александр Яковлев не могли себе представить, что, объявляя политику гласности, они выпускают джинна из бутылки. Он обладал совершенно потрясающей способностью просто и понятно рассуждать в кадре о том, что происходит во внешней политике, в международных отношениях. А как бы хотелось, говорили мы внутри нашей редакции, чтобы однажды ведущий смог так же спокойно, не боясь, рассуждать о том, что происходит в нашей внутренней политике. Первой попыткой такой программы стала «Семь дней», которая вышла в эфир вместо воскресной программы «Время» в ноябре 1989-го. Никто — ни ведущие Александр Тихомиров и Эдуард Сагалаев, ни мы, редакторы и корреспонденты, работавшие на них, толком не понимали, как делать программу, но общими усилиями сделали полтора десятка выпусков. Это был бесценный опыт. Я снял несколько репортажей, был редактором нескольких выпусков, и многому научился.
Когда программа закрылась, я точно знал, что когда-нибудь смогу сам вести такую передачу. Осенью 1990 года началась, по сути, реакция. Политику гласности попытались заморозить. Горбачев стал уходить от прежнего курса, пытался идти на попятную. Удивительно, что в первый раз у него была миссия — впустить на телеэкран побольше воздуха. С этой задачей он, безусловно, справился — при нем случились Владимир Молчанов с «До и после полуночи», программа «Взгляд» и масса других позитивных начинаний. А вот в 1990 году он пришел совсем с другим поручением — навести порядок, закрутить гайки, выгнать распоясавшихся вольнодумцев. Был закрыт «Взгляд», Сагалаева, по сути, отстранили — назначили зампредом Гостелерадио без конкретных полномочий.
Новый главный редактор «Времени» Ольвар Какучая, добрый и хороший человек, но с точки зрения политических взглядов он был ретроградом и консерватором, Добродееву честно сказал: «Мы с тобой, Олег, не сработаемся». И тут неожиданно появилась возможность перейти на российский канал, существовавший пока только на бумаге. Однажды мне позвонил Александр Любимов, с которым мы были знакомы еще со времен Иновещания. Он попросил меня встретиться с бывшим куратором программы «Взгляд» Анатолием Лысенко, которого только что назначили генеральным директором ВГТРК, и тот с порога предложил мне занять пост руководителя информационной службы. Я сказал, что у меня нет опыта. Но, если вам нужен хороший главный редактор, сказал я, то могу посоветовать Добродеева. Добродеев сильно колебался, но ситуация в некоторой степени была безвыходной, и Лысенко его уговорил. С 1 декабря 1990 года Добродеев стал работать на ВГТРК, у него было удостоверение дирекции информационного вещания под номером один, а у меня — с номером два.
Затем его заинтересовала журналистика, и он с головой окунулся в мир телевидения. Хотя несколько раз Евгений Алексеевич обращался и к другим средствам массовой информации. Так, он вел на радио политические программы «Разбор полётов» и «Власть с Евгением Киселёвым», а также историко-просветительскую передачу «Наше всё». Кроме того, в 2003 году Киселева пригласили в газету «Московские новости» и он два года был главным редактором этого печатного издания.
На телевидение Евгений Киселев попал в 1984 году. Но сначала он не был ведущим. Его первой обязанностью была редактура текстов, предназначенных для вещания на страны Ближнего и Среднего Востока. В кресло ведущего мужчина попал с началом Перестройки.
Сначала он был главным действующим лицом программы «90 минут», а после развала Советского Союза стал диктором передачи новостей «Время» и «Вести».
Переходит с одного канала на другой. Последовательный противник российских властей и лично Владимира Владимировича Путина. Естественно, что он поддержал и «оранжевую революцию» на Украине в 2004 году и государственный переворот в Киеве в 2014 году.
Журналист Евгений Киселев* объявлен в розыск: по какой статье его подозревают
Мог бы присвоить себе и генеральские погоны… Узнав «страшную тайну» Киселева, я вдруг как бы заново увидел его лицо на телеэкране. Меня стала раздражать заставка к программе «Итоги»: Евгений Алексеевич с самодовольным видом разгуливает по Красной площади. Его лицо при этом олицетворяло «духовный образ» России и что-то там еще возвышенное и благородное… Прежде я не реагировал на выпады Киселева. За президента, конечно, переживал, но вранье в свой адрес воспринимал вяло. Может оттого, что телевизор не смотрел, а читал всю эту «аналитику» в литературной обработке. Но тут не выдержал — заказные разоблачения переполнили чашу терпения. Теперь уже я написал Киселеву письмо. Привожу его без изменений: «Евгений Алексеевич! Благодаря одному документу, копию которого прикладываю, узнал о Вашем личном юбилее, но в связи с известными обстоятельствами не смог поздравить вовремя. Если доживем до 11 августа 1998 года, поздравляю Вас и с 10-летним «служебным» юбилеем.
Ценю культурное обхождение и учтивость! Равняюсь на Вас, рафинированного интеллигента. А то Вы все — «паркетный генерал», «кагэбэшник», «придворный авгур»! Откуда такое пренебрежение к нашей с вами работе, коллега? Вы только никому не передавайте, что я Вас поздравил. Неудобно, не поймут — «камарилья вчерашних майоров», «звездочеты»! Кстати, а где Вы были 3—4 октября 1993 года? Гусинский, в отличие от майоров, в Лондоне. Ну, признайтесь, я тоже никому не скажу!
Оставляю все это entre nous. Желаю Вам благоразумия и счастья взахлеб. Начальник Службы генерал-лейтенант А. К письму я приложил ксерокопии из личного дела агента Алексеева и добавил к ним заметку в «Итогах» с подчеркнутыми фразами, в которых он слишком изгалялся над моей причастностью к спецслужбам… Спустя несколько дней я наблюдал реакцию Киселева — специально решил посмотреть программу «Итоги». Несвежий вид ведущего меня сразу успокоил — даже волосы были не столь тщательно зачесаны, как всегда. Женя явно нервничал, оттого гораздо чаще произносил свое фирменное «э-ээ». О Коржакове, как ни странно, не было сказано ни слова. Значит, прочитал и все понял…» Тем временем августовский кризис 1998 года сильно ударил и по российскому телевидению. Закупать продукцию на Западе в том объеме, как это было раньше, стало невыгодно никто уже не даст на однократную демонстрацию фильма «Английский пациент» 100 тысяч долларов , и телекомпании бросились мастерить свою собственную.
Так на НТВ появился цикл фильмов «Новейшая история». Он открылся в сентябре 98-го демонстрацией фильма Леонида Парфенова «Семнадцать мгновений весны». В феврале 99-го к этому списку добавился фильм Евгения Киселева «Афганский капкан», посвященный вводу советских войск в Афганистан в 79-м году. После премьеры фильма в «Новой газете» появилась рецензия Д. Приведем лишь несколько отрывков из нее: «Как всегда, Киселев взялся за дело основательно: привлек уникальные свидетельства, вызвал на откровенность предельно закрытых людей, от которых сроду никто не слышал человеческого слова. Но какая-то подозрительно личная, надрывная нота звучит в этой картине. Дело не только в том, что Киселев как раз в 1979 году служил в Афганистане военным переводчиком и штурм дворца Амина застал его… в ванной — странно видеть всегда отутюженного Киселева с банным полотенцем, да еще и вспоминающего о чем-то сугубо личном. Дело в том, что сама афганская ситуация для Киселева — повод может быть, пока бессознательно выбранный разобраться с последним десятилетием не советской, а российской истории. Параллели, вытаскиваемые им на поверхность, слишком недвусмысленны, почти назойливы… У Киселева получается объективный, честный, самоироничный подход: история советского вторжения в Афганистан — старая китайская сказка о том, как дурак помогал рису расти.
Он его тянул за росток — росток и выдергивался, но дурак всерьез полагал себя прогрессором… Я слышу, с какой болью бесстрастный обыкновенно Киселев говорит о трагедии всякого цивилизатора: то, что недавно еще представлялось послушной глиной у него под руками, было на самом деле бешено активной биомассой, у которой свои законы и которая кого хочешь сожрет… И тут-то я с ужасом понимаю: батюшки! Афганистан для него — предлог, способ высказать вслух те вещи, о которых он своим хитрым умом давно догадался, но боялся назвать! Это он не об афганской революции, а об опыте российских реформ, которые не закончились большим террором только потому, что реформаторы оказались либералами! Да и мало ли крови пролилось в России за эти десять лет — без всякого большого террора… Это фильм не об афганском капкане, а о русском тупике. О молодых реформаторах, которые сегодня так же оказались виноваты в русском кризисе, как шурави — в афганской двадцатилетней неразберихе. Киселев волен сколько угодно подчеркивать: это не мы, это вы сами сделали революцию! В его голосе слышится: это не Запад сделал вам перестройку — это вы молились на Горби и низвергали памятники! Дикари тем и отличаются от цивилизованных народов, что у них всегда кто-нибудь виноват: у афганцев — русские, у русских — Чубайс с Кириенко… да и сам Киселев, может статься…» После «Афганского капкана», Киселев снял еще два фильма из цикла «Новейшая история» — «Тайна гибели «К-129» в нем Киселев попытался приподнять завесу над причинами гибели советской подводной лодки «К-129» и рассказал об операции по ее поднятию на поверхность и «Тегеран-99» в свое время дипломная работа Киселева в институте была посвящена политической элите Ирана. Кроме этого, в декабре 99-го вышел еще один документальный фильм Киселева — «Мировая революция для товарища Сталина» фильм был приурочен к 120-й годовщине со дня рождения «вождя народов».
Подарок получился с «запашком»: это была типичная антисоветчина, базирующаяся на сомнительных западных источниках — в данном случае, на книгах перебежчика Виктора Суворова этот сотрудник ГРУ сбежал из СССР еще в 70-х. В фильме утверждалось, что Сталин предпринимал три безуспешные попытки захватить власть в Европе, причем все они совпадали с аналогичными действиями Гитлера. Короче, Сталин в фильме демократа Киселева представал перед телезрителем таким же поджигателем войны, как и бесноватый фюрер. Отметим, что ни одного подлинного документа, подтверждающего эту версию, авторы фильма не представляли, зато ссылались на якобы существующий до сих пор в недрах Генштаба план операции «Гром» план нападения на Германию и завоевания Европы , который якобы видел Суворов. Фильм Киселева был типичным образчиком той антисоветчины, на которой выросла еще советская перестроечная пресса лидером в этом деле был журнал «Огонек» , а теперь этим же «кормом» питалось и российское капиталистическое ТВ. Тем временем 10 октября 1999 года НТВ справило юбилей — шесть лет назад телекомпания впервые вышла в эфир на питерском канале. Свой юбилей НТВ отметило особым событием — запуском уникальной телевизионной студии, в которой должны были проходить съемки нескольких новых программ: ток-шоу Евгения Киселева «Глас народа» премьера — 12 октября и Николая Николаева «Независимое расследование» премьера — 13 октября. Ланкина в газете «Сегодня» так описывает эту чудо-студию: «В тысячеметровой 11-й студии «Останкина» построен сложнейший технический комплекс, позволяющий решать самые разные задачи — от постановки камерных программ с несколькими участниками до создания «густонаселенных» ток-шоу и сложнопостановочных развлекательных передач. На сегодняшний день в «Останкине» — главном телевизионном центре нашей страны — всего две «тысячеметровки», но равная по масштабам 11-й 1-я студия используется лишь от случая к случаю под разовые проекты типа новогодних огоньков.
Для наших телевизионщиков давно уже стало привычным создавать отдельную декорацию для каждой передачи. Как и все его предыдущие разработки, студия была выполнена в Будапеште компанией «Мафильм». На втором этаже «Останкина» возвели «телевизионный дом», в котором можно «поселить» кого угодно. Четыре трибуны для зрителей, круглые эстакады, винтовые лестницы, центральный подиум — все элементы работают как конструктор, собираясь и разбираясь просто и быстро. За полтора-два часа можно полностью сменить декорацию. Особая гордость дизайнеров — пол: черные зеркальные плитки, пугающе хрупкие на вид, создавались на конверсионном предприятии, выпускающем стекла для истребителей, и выдерживают самые большие нагрузки. По словам Евгения Киселева, которому предстоит первому обживать «теледом», новая студия НТВ появилась на свет благодаря… Анатолию Чубайсу. В феврале прошлого года, в разгар скандала вокруг Чубайса, возникла мысль о новом ток-шоу с участием Евгения Киселева. Название — «Глас народа» — родилось от одноименной рубрики программы «Итоги».
Был даже снят пилотный выпуск новой передачи, в которой очень живо обсуждалось, нужно или нет убрать Чубайса из правительства. Сейчас зрители, голосовавшие за то или иное решение поднятием рук в черных или белых перчатках, кажутся участниками самодеятельности на фоне нынешней электронной системы голосования, установленной в 11-й студии специально для ток-шоу «Глас народа». У каждого участника передачи есть пульт с двумя кнопочками, которыми он выражает свое мнение. Компьютер тут же выдает результаты голосования на большой экран. Это часовое ток-шоу будет еженедельным. Передача стала главной премьерой чудо-студии. Этим, кстати, продиктованы и многие дизайнерские решения. Количество «посадочных мест» на трибунах не случайно равняется 198: по социологическим «нормативам» 200 человек — необходимый минимум, позволяющий добиться объективной картины при разного рода голосованиях…» Новая программа с участием Е. Киселева вышла в эфир в самый разгар информационной войны между ОРТ и НТВ, которая возобновилась после того, как между Гусинским и Березовским вновь пробежала черная кошка.
Методы, которые использовали в этом противостоянии противники, нельзя назвать похожими. ОРТ действовало куда более напористо и агрессивно, применяя даже недозволенные приемы особенно отличался по этой части Сергей Доренко. НТВ же стремилось не выходить за рамки приличия и старалось не сбиваться на истерику. Например, на мощный аналитический залп ОРТ сразу три программы с участием Михаила Леонтьева, Павла Шеремета и Сергея Доренко энтэвэшники ответили не менее мощным залпом, но — «развлекухи»: тут и «Менты», и «Агент национальной безопасности», и различные ток-шоу. Сам Е. Киселев по поводу информационной войны между двумя каналами высказался в интервью «Общей газете»: «Мы не ведем никакой информационной войны против кого бы то ни было. Когда ОРТ начинает анализировать финансовое состояние «Медиа-Моста» и рассказывать, сколько в нас вложено денег «Газпромом», то делает это без всякого информационного повода. А закон нашего жанра — когда есть новость, тогда есть и сюжет, комментарий, репортаж. А так, беспричинно, на ровном месте… Не случайно кто-то из благовоспитанных телекритиков употребил блатное слово «наезд», давая оценку «разоблачительному» материалу программы «Время»… В наших передачах негатива не прибавилось.
Мы работаем как привыкли. Разве мы можем не сообщать новость, скажем, о том, что швейцарская прокуратура предприняла новые следственные действия, если об этом сообщают все информационные агентства и пишут на первых полосах десятки мировых газет? Обыск в швейцарской фирме, которая была учреждена Березовским, — разве это не новость? Когда программа «Время» впервые по нас ударила — мы десять дней не реагировали. Но «критики» долбили в одну точку, и отвечать пришлось… Все дело в политике, проводимой в Кремле. Сейчас, к сожалению, есть очень узкая группа высокопоставленных чиновников, которая в своих корпоративных целях оседлала государственную машину. И некоторые из них понимают роль СМИ по-горьковски, по-большевистски — если враг не сдается, его уничтожают. От НТВ хотят, чтобы о Явлинском, Примакове, Лужкове, Зюганове, в конце концов, говорилось исключительно в негативном ключе, ерническом тоне. Чтобы мы не замечали новостей, связанных с именами этих политиков, чтобы у них не брали интервью.
От нас хотят добиться журналистики, которая будет угодна главе президентской администрации Александру Волошину и компании… Я человек эмоциональный, для меня удерживаться в рамках корректности по-человечески иногда бывает нелегко. Тот же Олег Добродеев меня частенько одергивает, говорит — надо сдерживаться. Но это была наша общая позиция — повысить градус передачи.
Была установка «больше гласности», было понятно, что нужно продвигать способную молодежь, вот и продвигали. Чужак Сагалаев пришел в крепко сбитый коллектив, который не менялся десятилетиями. Его члены очень трезво понимали свою цену, и Сагалаева они восприняли правильно — как угрозу. Конечно, не полюбили. Он не очень хорошо разбирался в тонкостях работы теленовостей, и ему нужно было на кого-то опереться.
Вот и вышли на первые роли в редакции тридцатилетние — Олег Добродеев, Александр Гурнов, Татьяна Миткова, приведенный Сагалаевым из «молодежки» Владислав Флярковский, ну и ваш покорный слуга тоже. Это был политический эксперимент — назначить Коротича руководить «Огоньком», а Егора Яковлева — «Московскими новостями». Назначить ярких, волевых, талантливых, упрямых людей. Но ни Михаил Горбачев, ни [один из идеологов перестройки] Александр Яковлев не могли себе представить, что, объявляя политику гласности, они выпускают джинна из бутылки. Он обладал совершенно потрясающей способностью просто и понятно рассуждать в кадре о том, что происходит во внешней политике, в международных отношениях. А как бы хотелось, говорили мы внутри нашей редакции, чтобы однажды ведущий смог так же спокойно, не боясь, рассуждать о том, что происходит в нашей внутренней политике. Первой попыткой такой программы стала «Семь дней», которая вышла в эфир вместо воскресной программы «Время» в ноябре 1989-го. Никто — ни ведущие Александр Тихомиров и Эдуард Сагалаев, ни мы, редакторы и корреспонденты, работавшие на них, толком не понимали, как делать программу, но общими усилиями сделали полтора десятка выпусков.
Это был бесценный опыт. Я снял несколько репортажей, был редактором нескольких выпусков, и многому научился. Когда программа закрылась, я точно знал, что когда-нибудь смогу сам вести такую передачу. Осенью 1990 года началась, по сути, реакция. Политику гласности попытались заморозить. Горбачев стал уходить от прежнего курса, пытался идти на попятную. Удивительно, что в первый раз у него была миссия — впустить на телеэкран побольше воздуха. С этой задачей он, безусловно, справился — при нем случились Владимир Молчанов с «До и после полуночи», программа «Взгляд» и масса других позитивных начинаний.
А вот в 1990 году он пришел совсем с другим поручением — навести порядок, закрутить гайки, выгнать распоясавшихся вольнодумцев. Был закрыт «Взгляд», Сагалаева, по сути, отстранили — назначили зампредом Гостелерадио без конкретных полномочий. Новый главный редактор «Времени» Ольвар Какучая, добрый и хороший человек, но с точки зрения политических взглядов он был ретроградом и консерватором, Добродееву честно сказал: «Мы с тобой, Олег, не сработаемся». И тут неожиданно появилась возможность перейти на российский канал, существовавший пока только на бумаге. Однажды мне позвонил Александр Любимов, с которым мы были знакомы еще со времен Иновещания. Он попросил меня встретиться с бывшим куратором программы «Взгляд» Анатолием Лысенко, которого только что назначили генеральным директором ВГТРК, и тот с порога предложил мне занять пост руководителя информационной службы. Я сказал, что у меня нет опыта. Но, если вам нужен хороший главный редактор, сказал я, то могу посоветовать Добродеева.
Добродеев сильно колебался, но ситуация в некоторой степени была безвыходной, и Лысенко его уговорил. С 1 декабря 1990 года Добродеев стал работать на ВГТРК, у него было удостоверение дирекции информационного вещания под номером один, а у меня — с номером два. После провала августовского путча первый канал возглавил Егор Яковлев, и он тут же предложил Добродееву вернуться руководить новостями. Кстати, в личных разговорах Добродеев тогда совершенно точно обрисовал дальнейшие события. Мы меняемся местами, говорил он. При Егоре Яковлеве Центральное телевидение какое-то время будет весьма либеральным, а ВГТРК под руководством Попцова и Лысенко, в силу своего происхождения и близости к российской власти, быстро станет официозным каналом, где возродятся прежние нравы. Я был старше Олега на несколько лет, и обладал, как мне теперь кажется, гораздо большим жизненным опытом. Но, несмотря на это, Добродееву я тогда, не скрою, просто смотрел в рот.
Подход был у меня простой: куда он — туда и я. А критическим взглядом смотреть на Олега Борисовича я научился гораздо позже, уже когда мы работали на НТВ и когда в жизни многое стало драматическим образом меняться. О том, что надо делать воскресную итоговую программу, мы говорили еще в «Вестях», обсуждали меня в роли ведущего. Он пришел в Останкино из пресс-службы Горбачева тогда же, осенью 1991-го. В середине 1992-го он занял должность первого зама Яковлева и понемногу, де-факто, стал руководителем. Благодаря этому у НТВ появились колоссальные возможности для развития, для создания полноценного круглосуточного вещания. А может, например, существовали какие-то договоренности между Владимиром Гусинским и Владимиром Путиным, о которых вам годы спустя стало известно и которые повлияли на ту историю? Вообще ничего.
Не сомневаюсь, одно время Гусинский надеялся, что сможет вернуться в Россию. Может быть, не в полном смысле слова — все-таки за эти 16 лет он пустил в Америке корни, обзавелся домом, бизнесом, дети выросли, пошли в школу, в университет и так далее. Но он, конечно же, хотел иметь возможность свободно приезжать в Россию, когда захочется, не опасаясь, что Генпрокуратура вдруг опять предъявит ему какие-то претензии. Может быть, была идея даже вернуться на рынок эфирных СМИ, запустить новый телеканал или купить и перезапустить один из существующих. Когда президентом на четыре года стал Медведев, эти надежды были, может быть, на пике. Но надежды, как вы догадываетесь, не оправдались. Все в истории НТВ известно, публично, описано многократно. Еще обиднее, что в истории НТВ были вещи совершенно революционные для своего времени, которые, увы, сегодня совершенно забыты.
Вокруг истории НТВ — и создания, и развития, и захвата «Газпромом» существует много штампованных представлений, легенд и мифов, которые перекочевывают из одного издания в другое, и в конце концов становятся частью некоего псевдоканона. Открывает и листает книгу. Сейчас найду это место… Вот оно: Ну, послушайте, при всем моем уважении к автору, это же чистая беллетристика! Все было совсем не так. Действительно, Гусинского арестовали, но Михаил Лесин ни в какую Бутырку не приходил. Он позвонил Игорю Малашенко, который был тогда первым заместителем Гусинского, отвечал за связи с общественностью и с государственными организациями. Если вы хотите, чтобы судьба Гусинского сложилась более-менее благополучно, сказал Лесин, то надо начинать переговоры о продаже его бизнеса.
Главный редактор: Игнатенко В. Адрес электронной почты Редакции: internet otr-online.
В том же году он поддержал «Оранжевую революцию» на Украине. Он рассказывал, что оформил украинский ВНЖ и просил предоставить ему гражданство, но не уточнял, получил ли в итоге паспорт. По словам журналиста, причиной стали его высказывания в поддержку осужденной российским судом бывшей военнослужащей ВСУ Надежды Савченко.
Биография Евгения Киселева
Ночь больших перемен — с 13 на 14 апреля 2001 года — вспоминают наш коллега Дмитрий Перминов (тогда он работал на НТВ) и Евгений Киселев, бывший главный редактор и генеральный директор телеканала НТВ. Журналист, теледокументалист, политический аналитик, один из создателей независимой коммерческой телекомпании НТВ, с 2008 года – ведущий общественно-политического ток-шоу "Большая политика с Евгением Киселевым" на украинском телеканале "Интера". Журналист Евгений Киселев (признан на территории РФ иностранным агентом) объявлен в розыск. ↑ Киселев, Евгений Журналист, один из создателей независимой коммерческой телекомпании НТВ.
Экс-руководитель НТВ предлагает арестовывать и похищать россиян
Экс-ведущего российского телеканала НТВ Евгения Киселева (признан Минюстом России иноагентом) внесли в список экстремистов и террористов. Эпоха Горбачева (1985-1991)», Евгений Кисёлев рассказал о своей телевизионной карьере в России. Ранее его объявили в розыск. «Заявление бывшего шефа НТВ Евгения Киселева — это не что иное, как призыв к совершению экстремистской деятельности.
Бывший гендиректор НТВ объявлен в розыск по уголовной статье
Экс-ведущий НТВ Евгений Киселев внесен в реестр экстремистов и террористов. Команда Евгения Киселёва чудом смогла перейти на ТВ‑6. Киселёв Евгений Алексеевич, 15 июня 1956 года рождения, разыскивается по статье УК, — говорится на сайте ведомства. Бывший генеральный директор телекомпании НТВ журналист Евгений Киселев, признанный в России иноагентом, объявлен в розыск. «Заявление бывшего шефа НТВ Евгения Киселева — это не что иное, как призыв к совершению экстремистской деятельности.