Ёж, баран, заяц, собака Феб. Баран Коровин, заяц и еж живут в одном лесу и вместе преодолевают трудности и помогают друг другу. RuLit - Страница 262 - Читать аннотацию, отзывы покупателей, оставить свой комментарий. Коровин баран заяц и еж рисунок., Заяц и Еж Братья Гримм Почитай мне сказку "Махаон". книги для чте. HD wallpapers and background images. К. Коровин «Баран, заяц и ёж».
Краткое содержание баран заяц и еж
Аудио сказка "Баран, заяц и ёж". Поиск. Смотреть позже. «Баран, заяц и еж» К. Коровин. «Где ежик» М. Быкова. Баран заяц и ёж читать Коровин читать. н "Баран, заяц и ёж". Вы прочитаете здесь и про ёжика, и про уток, и про собак, и про то, как девочка приучила рыбок, и о том, как медведь был бродячим актером, о том, как у художника жили заяц, баран, ёж и белка. RuLit - Страница 262 - Читать аннотацию, отзывы покупателей, оставить свой комментарий.
Коровин, Баран, Заяц и Еж: краткое содержание, главная мысль, интерпретация
| К. Коровин. Баран, заяц и ёж. Л.А. Ефросинина Литературное чтение. 2 класс. Рабочая тетрадь. Ответы | Записать краткое содержание рассказа Константина Коровина "Баран, заяц и ёж" в свой читательский дневник можно таким образом: Автор повест. |
| Коровин баран заяц | Вы прочитаете здесь и про ёжика, и про уток, и про собак, и про то, как девочка приучила рыбок, и о том, как медведь был бродячим актером, о том, как у художника жили заяц, баран, ёж и белка. |
| К Коровин Баран Заец И Ёж | Читайте сказку Братьев Гримм — «Заяц и ёж» онлайн; скачайте в формате fb2, pdf, ePub, doc; распечатайте полный текст бесплатно и без регистрации. |
Краткое содержание баран заяц и еж
Наши на всех глаза пялют, а здесь попробуй — глядеть нельзя, а то секир-башку. Строго очень… Тут и травы нет ничего… Овец-то за горы гоняют, к нам. А то чего здесь? Сел я третева дня у дорожки, на травку, — вот напоролся: она чисто гвозди железные, хоть плачь. Наши-то здесь говорят: «Мы, — говорят, — на Илу ездим, вино там пить, трактир есть. Чай, щи, хлеб черный, ну и место ровное, хорошо. Видать дале-е-е-еко…» Да и куда видать, и чего там и не весть. Какая тут жисть, нет уж, поедемте домой, — сказал мрачно Василий Харитоныч, — тут и дождика-то нет… Ну что скажешь на это? Иллюстрации На фронтисписе: Константин Алексеевич Коровин. Середина 1930-х 1. Константин Алексеевич Коровин.
Алексей Михайлович Коровин. Сергей и Константин Коровины. Анна Яковлевна Коровина жена К. Сергей Алексеевич Коровин. Вторая половина 1880-х 6. Исаак Левитан и Сергей Коровин. Фрагмент фотографии см.
Помню, Феб нёс во рту складной большой зонт. Заяц прыгал около, а баран шёл за мною в стороне. Заяц не отходил от меня, боялся, должно быть , что поймают и съедят. Когда я писал с натуры, Феб спал на травке около, или бегал по речке, или вспугивал кулика, а заяц сидел около меня и всё водил ушами и слушал. Но ему надоело, что я сижу и пишу. Он вдруг начинал стучать по мне лапами и довольно больно. При этом как-то особенно глядел , будто говорил: - Довольно ерундой заниматься. Пойдём гулять. Слово «гулять» знали Феб, заяц и баран. Они любили гулять со мной. Но стоило мне постучать рукой , ёж вскоре же возвращался.
В старину люди пели такие песни, приглашая весну прийти поскорее. Чем отличаются? Каждый на свой лад запоминал текст, добавлял что-то своё. Самые удачные варианты запоминали наизусть. Но кто их автор, никогда не запоминали.
Заяц знал, что все эти его не тронут, он понимал, что эти, так сказать, сговорились жить вместе. Помню, Феб нёс во рту складной большой зонт. Заяц прыгал около, а баран шёл за мною в стороне. Заяц не отходил от меня, боялся, должно быть, что поймают и съедят. Когда я писал с натуры, Феб спал на травке около, или бегал по речке, или вспугивал кулика, а заяц сидел около меня и всё водил ушами и слушал. Но ему надоело, что я сижу и пишу. Он вдруг начинал стучать по мне лапами и довольно больно. При этом как-то особенно глядел, будто говорил: — Довольно ерундой заниматься. Пойдём гулять. Слово «гулять» знали Феб, заяц и баран. Они любили гулять со мной.
Ответы по литературному чтению 2 класс рабочая тетрадь Ефросинина, Долгих часть 2 Страница 23
– (Для хорошо читающих детей предлагается дополнительное чтение рассказа К. Коровина «Баран, заяц и ёж», который дан в учебной хрестоматии, 2 класс, 1 часть, авт.–сост. 11.09.1939г) - русский живописец, театральный художник, педагог и писатель. коровин баран заяц и еж читать текст by Main, released 09 July 2019 Ссылка. К. Коровин «Баран, заяц и ёж». Как одним словом озаглавить первый абзац третьей части в рассказе К. Коровина "Баран, заяц и еж".
Коровин Баран заяц и еж краткое содержание главная мысль и символика иллюстрации
Уж небо осенью дышало... Осеннее утро 45 Г. Осень 46 Э. Белка и Ворон 47 Е. Осень 48 Н. Эхо 49 А.
Начало осени 50 Н. У сгнившей лесной избушки... Недосмотренные грибы 52 Э. Храбрый Опёнок 53 К. Осень 54 А.
Осень 55 Проверь себя 56 З. Зима 57 К. Проказы старухи-зимы 58 С. Каким бывает снег 59 С. Пороша 60 И.
Зима в лесу 61 Э. Всем вам крышка 62 К.
Стихотворение Ежинка Осеева. Осеева Ежинка стих. Ежинка стихотворение Осеевой. Янош "Медвежонок и Тигренок".
Иллюстрация к сказке заяц и еж братьев Гримм. Сказка заяц и еж братья Гримм в картинках. Коровин художник биография. Сказки о ежике и кролике пол Стюарт. Сказки про Ёжика и кролика. Сказки о Ёжике и кролике пол Стюарт книга.
Стюарт и Риддел про ежика и кролика. Палочка выручалочка раскраска. Братья Гримм заяц и еж раскраска. Сутеев палочка выручалочка раскраска. Заяц и ёж братья Гримм иллюстрации. Обложка книжки заяц и еж.
Заяц и еж раскраска. Рисунки Коровина. Раскраски иллюстрации Коровина. Рисунки к произведению Коровина баран заяц и еж. Сутеев Ежик и яблоко. Заяц и еж Сутеев.
Еж Сутеев. Иллюстрации Сутеева еж. Братья Гримм "заяц и ёж". Заяц и ёж книга. Сутеев палочка выручалочка. Ежик из сказки Сутеева палочка выручалочка.
Сказка палочка выручалочка. Сказки Сутеева палочка выручалочка. Гримм "заяц и еж братья Гримм". Хрестоматия 2 класс 2 часть оглавление Ефросинина. Хрестоматия 2 класс Ефросинина 2 часть. Хрестоматия Ефросинина 2 класс 1 часть оглавление.
Хрестоматия 2 класс школа 21 века оглавление. Заяц с книгой.
Прочитай название рассказа. Ты увидишь, как выглядит эта полевая птичка и услышишь её голос. Смотреть видео 1 минута. Прочитай песенку-закличку. В старину люди пели такие песни, приглашая весну прийти поскорее.
Он вдруг начинал стучать по мне лапами и довольно больно. При этом как-то особенно глядел , будто говорил: - Довольно ерундой заниматься. Пойдём гулять. Слово «гулять» знали Феб, заяц и баран. Они любили гулять со мной. Но стоило мне постучать рукой , ёж вскоре же возвращался. Баран ужасно боялся ежа, поднимал голову с большими завёрнутыми рогами, начинал топать передними ногами, как бы пугая того, а потом бросался бегать во все стороны. Заяц не мог никогда прыгнуть на стул, кушетку, постель. И когда я ложился спать, заяц садился около , вставая на задние лапы, но прыгнуть ко мне не мог никогда.
И приходилось его брать к себе за длинные уши. Я брал его на постель.
К. Коровин. Баран, заяц и ёж. Л.А. Ефросинина Литературное чтение. 2 класс. Рабочая тетрадь. Ответы
| К. Коровин. Баран, заяц и ёж. Л.А. Ефросинина Литературное чтение. 2 класс. Рабочая тетрадь. Ответы | RuLit - Страница 262 - Читать аннотацию, отзывы покупателей, оставить свой комментарий. |
| Skibidi toilet r34 - На главную. скибиди туалет тв вумен порно (120) фото. тв вумен скибиди туал... | Коровин баран заяц и еж рисунок. |
| Изложение и план по картине художника К. Коровина Баран, Заяц, Пес. | К Коровин баран заяц и ёж читать рассказ. |
| К. Коровин. Баран, заяц и ёж | Пользователь Наталья Ожерельева задал вопрос в категории Домашние задания и получил на него 2 ответа. |
Коровин баран заяц и еж рисунок - 85 фото
В канцелярии школы я написал на листе бумаги: «Зима в произведениях Александра Сергеевича Пушкина», и лист этот с написанной темой был повешен в классной мастерской. Придя в мастерскую, я заметил, что ученики недовольны темой и объяснили мне: что же это, всё стихи? Лучше бы Пугачева в «Капитанской дочке». А вечером Родственники мои, студенты Московского университета, мне определенно сказали, что Некрасов гораздо лучше Пушкина, что у Пушкина все вздохи и ахи про любовь, потому что этот камер-юнкер нравился в то время кисейным барышням и только. Когда я был у Антона Павловича Чехова, то рассказал ему об этом, о встрече с Александром Александровичем. Антон Павлович как-то сразу наклонил голову и засмеялся, сказав: — Верно. До чего верно. Кисейным барышням, ахи, охи про любовь… Верно, все верно… — и он засмеялся. Старший мастер Василий Белов составлял колера в больших тазах.
Я сижу напротив, на лавочке. Знаешь, Василий? Василий Белов так серьезно посмотрел на меня и по-солдатски ответил: — Этот самый Пушкин, что с Тверского бульвара. От Страшного монастыря. Его вот застрелили… — Зря, — говорю я, — дуэль была. А студенты народ озорной, только дай им, сейчас запоют. Ну, и вот его за это шабаш… — А ты знаешь, что он написал? Ну, хоть одну песню.
Эх, ловко это она научила. Под ее все теперь у нас, парни, девки, кадриль танцуют. А вот отчего он без шапки стоит, знаете ли вы? Кто это тебе сказал? Там это не написано… — Нет, написано. Слух пройдет по всему народу, вот что. А ты уж смекай, как знаешь. Двадцать лет со мной работал Василий Белов.
Он был колорист, маляр. Я ценил его. Он составлял цвета по моим эскизам и готовил краски. Любил поговорить. Но ничего с ним не поделаешь: на все у него был свой взгляд. Особенный, уверенный. После февраля 1917 года Василий Белов пришел ко мне и сказал: — Вот теперя вашему Пушкину шапку наденут… — А почему? По приезде к нему в глухую деревню увидел я по другую сторону небольшой речки деревянный дом-усадьбу, стоявший на возвышенности.
Позади усадьбы был большой сад, а от крыльца спускались к реке тропинки. По этим тропинкам шли люди. Они несли ведра к речке и, набрав воды, уходили к небольшой деревне, поблизости от дома, где я остановился. Люди были в поддевках и рубашках, похожие на крестьян, но в шляпах, — самый характер их внешности был какой-то другой, не крестьянский. Сняли на лето и живут. Их человек тридцать пять, все молодые, и девицы. Воду носят в деревню, помогают крестьянам в труде. Они — кто их знает?
Живут дружно, не пьют, не курят. Да крестьяне не больно их любят. Я-то хорошо не знаю. Так, люди молодые, учащиеся, а летом в деревне хорошо, дешево, ну и живут здесь… Я писал с натуры красками. Сидел у речки. Берега ее покрыты ольхой. Вся небольшая речка в бочагах. Два крестьянина ловят рыбу.
Ходят в воде по пояс, подводят сеть под кусты и бьют по ним палкой — батают, то есть выгоняют рыбу от берегов. С того берега реки подошел один из толстовцев и, сказав «бог помощь», стал тоже бить палкой по берегу и по воде. Без понятнее пугать неча. Книжку читай, а рыбу пугать брось, — закричали ему рыбаки. Толстовец ушел. Рыбаки вылезли и остановились около меня, смотрят, что я списываю. Раскуривают махорку. Гляди ты, с утра в избу лезет.
Печь топит, воду несет. Ну, ладно, неси. А то вот пишет в книжку: сколько в доме народу, сколько пьешь воды, чаю, сколько кур, сколько кура пьет, собака тоже. Ну — чего? Печку тебе растопляет, дует — часа два. Глядишь, не горит. Что тут? Какое дело?
Ну, наши обложили их по трешнику в месяц, значит, за их работу. Да и то мало… Что выдумали — трудовая помощь, говорят… А девицы их тоже читать придут в избу. Читает, читает. Да, хороший они народ, только одолели очень. Вот и надумали трудовую подмогу, значит. Но только от этого много зря выходит. Лучше бы свое дело вели правильно. А их граф, говорят, пашет и жнет все сам.
И лапоть вяжет. Сам на своем обиходе живет, значит. А они покуда не обучились. Люди хорошие, — возражаю я. Только вот помоги деньгами, а то — что? Только утеху свою над нами пытать. Деньгами — нет, тпру! За ягоду, яйцо — тпру, не дадут лишок, торгуются.
Меня обступила компания толстовцев. Молодые люди с длинными волосами и девицы. В руках, почти у всех, книги. Все скромные и задумчивые. Девицы, когда я взглядывал на них, отводили глаза в сторону. На лицах ни у кого не было улыбки. Кавалеры имели вид «сурьозный», углубленный. Заметно было, что они всё знают и еще что-то, чего не знают другие.
Это чувствовалось и придавало им какую-то особенную властную важность. Как прозрачны струи вод ее! Нравится мне, потому и пишу. Толстовец встал в позу: — Картины есть утешение праздных и сытых, — сказал он, — искусства идут вразрез идее учителя. Например: музыка служит развращению праздных масс. Когда он заговорил, все девицы, повернув к нему свои головки, выражали взорами поощрение. Когда же заговорил другой, они все повернулись к новому оратору и так же пристально и поощрительно его слушали. Это было как-то особенно характерно.
Видно было, что ораторы влияли на них, и нравилось девицам все, что бы они ни говорили. Это отдает Калибаном…[42] Калибан — персонаж драмы Шекспира «Буря» — раб, уродливый, грубый, бесчеловечный дикарь, чудовище в человеческом облике. Толстовцы посмотрели на меня вопросительно. Я пояснил: — Калибан — это «Буря» Шекспира. Они покупали жеребенка. Пили чай. Присел и я. Один из соседей сказал: — Чудной это народ живет тут у вас — толстовцы!
Лошадь хотели купить для верховой езды — не купили. Я был у них намедни на собрании. Один доказывал, что жить людям не надо боле, что, говорит, людям одно мучение выходит на свете — больше ничего. Граф, сам учитель их, в годах, значит. Ну, видит — дитев у него много и все дочиста графья. Как быть? К тому же и кругом народу всякого родится уйма. Что такое?
Куда народу столько родят, все для мучения на свете. Притом много без капиталу, конечно. Ну и мыкаются по свету: нужда, горе, войны-сражения. Все труд да труд: с ребятами забота — расти их! Беда, думает. Куда от дитев деться, от народу: много оченно. По этому случаю стал у него ум раскорячиваться. Кончать надо это дело.
Шабаш, Малашка, закрывай крышку. Людям пора в голову взять, что довольно глупостями займаться. И конец. Прикрывай все, более не надо дитев, помирай. Не будет более мучений здесь на земле человекам. Ну, что он читает, на собрании-то, а у нас парнишка, такой бедовый — Дмитрий Уткин, и говорит ему: «Позвольте, — говорит, — господин барин, вам ответ дать». Тот говорит: «Пожалуйте». А у нас в крестьянстве никак невозможно.
Конечно, вам о всяких пустяках думать не приходится, даже срамно. У вас и других делов много, а у нас не то. Хоша я себя возьму. Вот два года женат. Сын у меня. Жена тоже у меня женщина твердая. Но ежели бы я на нее глядел да глаза пялил и боле ничего, она, может быть, и молчала бы, но подумала бы: «Муж у меня или дурак, или порча на ем есть». Ваше, — говорит, — дело господское, вам эти глупости в голову и не идут.
А у нас, господин барин, засмеют, на улицу нельзя выйти будет…» Ах, Уткин, озорной! А он и еще: «Вы, господин барин, говорите про одеялы. А таких людев нет. Нешто возможно, ежели под одеялом с ней выдержать! Это невозможно. Конечно, вам, господам…» Ну, и озорной Уткин, смеху-то что было! Волнение у них. Я спросил: «Что это?
Я удивился: — А зачем ему приходить? На него три девицы подали в суд на содержание ребенка. Будто они от него родили. Ну он, сын богатого отца, очень боится, просил меня быть свидетелем, что с такими-то никогда я его вместе не встречал. К тебе хотел прийти. Девицы подали в суд — кто с кого, сколько. Женился кое-кто. Трудно разобрать, поди, дело такое.
Из них какой хочешь крендель пеки. Старших не слушаются. Грех один. Вот скопцы отчетливей работают… И чего только на Руси муки мученической бывает от учения этакого разного! Звери На нашей тайной земле человек — создание подобия господа, мудрый искатель справедливости. У меня в жизни было много встреч с людьми, и большими, и я видел много этих людей, озабоченных и обремененных исканиями правды и справедливости. Я уважал всегда этих людей и верил им. Но сам, к сожалению, не был умудрен в искании истины.
Окружающая жизнь с ее простым бытом как-то увлекала меня, и я задумывался о пустяках. Вот и сейчас я хочу только рассказать о том, как у меня в деревне, в моем деревянном доме, у большого леса, в глуши, жили со мной домашний баран, заяц и еж. И так скоро ко мне привыкли, что не отходили от меня. Как-то, сидя вечером у леса, я увидел, как по травке Шел ко мне небольшой зверек — еж. Прямо подошел ко мне. Когда я его хотел взять, он свернулся в клубок, ощетинился, ужасно зафыркал и зашипел. Я накрыл его носовым платком. Но он еще долго сердился.
Я ему говорю: «Ежик, ежик», а он шипит и колется. Моя собака Феб смотрела на него с презрением. Я оставил ему в блюдечке молоко, и он без меня его пил. Так он поселился жить у меня в дровах, у печки, и я его кормил хлебом и молоком. Постепенно он привык выходить на стук рукой по полу. Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь. Собаку Феба он бил нещадно лапами по морде так ловко и часто, что Феб уходил обиженный. Скоро заяц вырос и потолстел.
Ел он целый день и был пуглив ужасно. Постоянно водя длинными ушами, он все прислушивался и вдруг бросался бежать опрометью, ударялся башкой в стену. И опять — как ни в чем не бывало, успокаивался скоро. В доме он все же не боялся ни меня, ни собаки, ни кота, ни барана большого, который жил со мной и почему-то не хотел никогда уходить в стадо. Заяц знал, что все эти его не тронут, он понимал, что эти, так сказать, сговорились жить вместе. Помню, Феб нес во рту складной большой зонт. Заяц прыгал около, а баран шел за мною в стороне. Заяц не отходил от меня, боялся, должно быть, что поймают и съедят.
Когда я писал с натуры, Феб спал на травке около, или искал по речке, или вспугивал кулика, а заяц сидел около меня и все водил ушами и слушал. Но ему надоело, что я сижу и пишу. Он вдруг начинал стучать по мне лапами и довольно больно. При этом как-то особенно глядел, будто говорил: — Довольно ерундой заниматься. Пойдем гулять. Слово «гулять» знали Феб, заяц и баран. Они любили гулять со мною. А еж появлялся ночью, и было слышно, как он ходил по полу по всем комнатам, как уходил на террасу, в сад, пропадал.
Но стоило мне постучать рукой, еж вскоре же возвращался. Баран ужасно боялся ежа, поднимал голову с большими завернутыми рогами, начинал топать передними ногами, как бы пугая того, а потом бросался бежать во все стороны. Заяц не мог никогда прыгнуть на стул, кушетку, постель. И когда я ложился спать, заяц садился около, вставая на задние лапы, но прыгнуть ко мне не мог никогда. И приходилось его брать к себе за длинные уши. Я клал его на постель. Он очень любил спать со мной, плотно ко мне прижимался в ногах, протягивался и спал. Но уши его ходили во все стороны, и во сне он все слушал.
Он бил меня передними лапками по ногам. Я увидел, что заяц сидит, оробев, вытянув голову, и уши его прямо поднялись над головой. Была зима. Я проснулся. Было четыре часа ночи. Заяц был в отчаянном волнении. Он весь распластался и прятался, желая подлезть мне под спину. Потом соскочил на пол, сидел и слушал, потом бросился под комод, а задние лапы остались снаружи.
Я встал и вытащил его за ноги из-под комода. Заяц отчаянно заплакал, закричал, как ребенок. А утром сторож моего дома, дедушка Афанасий, говорил: — Эва-то. Вот на што. Ныне в ночь на помойке за сараями эдаких два волчины приходили. Голодно, знать. Чего наследили, и у крыльца были. Думали, Феб не выйдет ли, али баран.
Съесть хотели. Голодно, знать, стало. Поди-ка, выйдут тебе. Тоже знают. Феб и сейчас не идет. Как нюхнул в дверь — нет, не пошел. Ума у барана ничуть. Только и умеет, что бодаться да жрать.
Я сказал дедушке, что заяц чуял ночью, напугался страсть как и меня разбудил. Что в животных положено. Как это они врага слышат. А вот в человеке не вложено эдакого. Ведь человек его ест. Но этот, твой-то, верно, знает, что ты его любишь и уж нипочем не съешь. Ну, как это и чего? Заметь, ведь он тебя сторожит.
Да чего еще и еж: в дровах-то спит, у печки, так и тот всю ночь шипел ноне. И он волка чует. А баран — ничего, хоть бы что. Дурак, как есть. Удивление — вот по осени тута, у балкона, в саду, змеину в аршин поймал. Держит ее во рту, та вертится. А он ее всю и съел. Вот спроси, и Павел видел.
Диву дались. Змею съел. Вот, ведь, не ужалила его. Оставался один сторож-дедушка при доме. Он любил моих зверьков, а Феба я брал с собой в Москву. Дед говорил мне: — Скучно зимой-то. Ночи долгие, а с ними повадней. И все как-то вроде свои, родные.
И когда я приезжал, зверьки оживали. И были радостны со мной.
Так он поселился жить у меня в дровах, у печки, и я его кормил хлебом и молоком. Постепенно он привык выходить на стук рукой по полу. Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь. Собаку Феба он бил нещадно лапами по морде так ловко и часто, что Феб уходил обиженный. Скоро заяц вырос и потолстел. Ел он целый день и был пуглив ужасно. Постоянно водя длинными ушами, он всё прислушивался и вдруг бросался бежать опрометью, ударялся башкой в стену. И опять — как ни в чём не бывало, успокаивался скоро.
В доме он всё же не боялся ни меня, ни собаки, ни кота, ни барана большого, который жил со мной и почему-то не хотел никогда уходить в стадо. Заяц знал, что все эти его не тронут, он понимал, что эти, так сказать, сговорились жить вместе. Помню, Феб нёс во рту складной большой зонт. Заяц прыгал около, а баран шёл за мною в стороне. Заяц не отходил от меня, боялся, должно быть, что поймают и съедят. Когда я писал с натуры, Феб спал на травке около, или бегал по речке, или вспугивал кулика, а заяц сидел около меня и всё водил ушами и слушал. Но ему надоело, что я сижу и пишу. Он вдруг начинал стучать по мне лапами и довольно больно. При этом как-то особенно глядел, будто говорил: Довольно ерундой заниматься. Пойдём гулять.
Слово «гулять» знали Феб, заяц и баран. Они любили гулять со мной. Но стоило мне постучать рукой, ёж вскоре же возвращался. Баран ужасно боялся ежа, поднимал голову с большими завёрнутыми рогами, начинал топать передними ногами, как бы пугая того, а потом бросался бегать во все стороны. Заяц не мог никогда прыгнуть на стул, кушетку, постель. И когда я ложился спать, заяц садился около, вставая на задние лапы , но прыгнуть ко мне не мог никогда. И приходилось его брать к себе за длинные уши. Я брал его на постель. Он очень любил спать со мной, плотно ко мне прижимался в ногах, протягивался и спал. Но уши его ходили во все стороны, и во сне он всё слушал.
Ответы к стр. При этом как-то особенно глядел, будто говорил: — Довольно ерундой заниматься. И когда я ложился спать, заяц садился около, вставая на задние лапы, но прыгнуть ко мне не мог никогда. Рассказы русских писателей Издавна рядом с человеком живут животные. Когда-то давно в стужу и голод они пришли к вкусно пахнущему человеческому тёплому жилью и остались жить у человека. Человек также издавна наблюдает жизнь животных в лесах, в реках, в озёрах, в воздухе да и повсюду в разные времена года и находит в этой жизни много общего со своей. Животные строят жилища, воспитывают детёнышей и заботятся о них, трудятся всю жизнь почти как люди. Индейцы, например, считают животных своими маленькими братьями. А мы все знаем, что маленьких нельзя обижать. А если проявить немного заботы и внимания к зверям, то у человека появляются преданные бескорыстные друзья, и жизнь человека становится богаче.
В этой книге вы прочтёте рассказы русских писателей о том, как люди подружились с животными. Саше и Маше подарили хорошенького ёжика. Он жил у них всё лето, очень привык к ним, прибегал на их зов, брал у них из рук кусочки говядины и хлеба и разгуливал не только по всему дому, но и по саду. Дети очень любили ёжика, не боялись его игл и усердно кормили его молоком с булкой. Наступила осень. Детям нельзя было так много гулять в саду, но они утешались тем, что у них есть товарищ для игр. Как же бедняги огорчились, когда их ёжик вдруг исчез. Дети бегали по всему дому, звали ёжика, искали его, но всё напрасно. Садовник повёл их в сад и показал им кучку земли между кустами жимолости, которые росли у самого дома: - Я сам видел, как ёжик рыл себе тут ямку, натаскал в неё травы и влез вот в это отверстие. Теперь он тут крепко спит и проснётся только весной.
Не будите и не трогайте его, а то он захворает. Дети послушались садовника и терпеливо дожидались весны. Как же они обрадовались, когда однажды, в тёплый апрельский день, их друг ёжик снова вернулся к ним! Он только очень похудел во время своего долгого сна. Но за зиму развелось в доме много мышей, и, верно, он скоро отъестся ими. Аксаков ГНЕЗДО Заметив гнездо какой-нибудь птички, чаще всего зорьки или горихвостки, мы всякий раз ходили смотреть, как мать сидит на яйцах. Иногда по неосторожности мы спугивали её с гнезда и тогда, бережно раздвинув колючие ветви барбариса или крыжовника, разглядывали, как лежат в гнезде маленькие-маленькие, пёстренькие яички. Случалось иногда, что мать, наскучив нашим любопытством, бросала гнездо: тогда мы, увидя, что несколько дней птички в гнезде нет и что она не покрикивает и не вертится около нас, как то всегда бывало, доставали яички или всё гнездо и уносили к себе в комнату, считая, что мы законные владельцы жилища, оставленного матерью. Когда же птичка благополучно, несмотря на наши помехи, высиживала свои яички, и мы вдруг находили вместо них голеньких детёнышей, с жалобным тихим писком беспрестанно разевающих огромные рты, видели, как мать прилетала и кормила их мушками и червяками... Боже мой, какая была у нас радость!
Мы не переставали следить, как маленькие птички росли, перились и наконец покидали своё гнездо. Мать тоже его услышала, и когда я стал просить, чтоб послали посмотреть, кто это плачет, что «верно, кому-нибудь больно», мать послала девушку, и та через несколько минут принесла в своих пригоршнях крошечного, ещё слепого щенка, который, весь дрожа и нетвёрдо опираясь на свои кривые лапки, тыкаясь во все стороны головой, жалобно визжал, или скучал, как выражалась моя нянька. Мне стало так его жаль, что я взял этого щеночка и закутал его своим платьем. Мать приказала принести на блюдечке тёпленького молочка и после многих попыток, толкая рыльцем слепого кутёнка в молоко, выучила его лакать. С этих пор щенок по целым часам со мной не расставался. Кормить его по нескольку раз в день сделалось моей любимой забавой. Его назвали Суркой. Он сделался потом небольшой дворняжкой и жил у нас семнадцать лет, разумеется, уже не в комнате, а на дворе, сохраняя всегда необыкновенную привязанность ко мне и к моей матери. Увидав меня, они, шатаясь, поползли ко мне, вертя приветливо от радости хвостиками. Мать, увидав это, в беспокойстве таскала их от меня за шиворот обратно в уголок, где родила их.
Но фоксы не унимались, лезли ко мне. Спустя некоторое время мать просто утром принесла их всех по одному на постель ко мне - решила, чтобы вообще всем вместе быть и спать. Пришёл и отец, Тоби... Какие милые существа собаки. Маленькое сердце щенка, как горошина, полно любви к человеку и такта. Тоби-отец не обращает внимания на Детей - их воспитывает мать. Но, видимо, он рад, что есть у него семейство. Когда щенята подросли, то мать кусала и дразнила их всех по очереди ужасно. Они в злобе бросались на мать. Видимо, она была довольна.
Утята вывелись, воспитывались в стае русских уток и привыкли вместе с ними есть корм... Осенью корму понадобилось больше и, чтоб не тратиться даром, крестьянка продала восемь утят, а двух молодых селезней и двух уток оставила на племя; но через несколько недель они улетели и пропали. На следующую весну беглецы воротились на тот же пруд и стали по-прежнему жить и есть корм с дворовыми утками. Осенью одна пара опять улетела, другая осталась зимовать. А в следующую весну утка нанесла яиц и вывела десять утят, из числа которых я сам купил четырёх. Крестьянка опять оставила пару, и потомство их совершенно смешалось и ничем уже не отличалось от русских уток. Итак, только в третьем поколении порода диких уток совершенно потеряла память о своём вольном житье. Купленные же мною молодые утки, принадлежавшие ко второму поколению, ещё отличались от дворовых как своей наружностью, так и нравами: они были бойчее, проворнее, как-то складнее и пугливее домашних уток, часто прятались и даже пробовали несколько раз уходить. Вчера тебя насилу докричались к обеду. Отец улыбнулся.
Рано проснулся Володя в день своего рожденья. Он знал, что ему всегда дарят в этот день игрушки, и ждал его с нетерпением. В столовой папа дал ему игрушечный пистолет и вожжи, а мама - книгу с картинками. Когда мальчик насмотрелся на свои подарки, Катя сказала ему: - У меня тоже есть подарок для тебя, Володя. Пойдём со мной, я покажу его тебе. Катя захватила с собой маленькую корзиночку и повела брата по дороге к пруду. Папа тоже пошёл за ними. На берегу пруда дети сели под тенью большой ивы. Володя с любопытством смотрел на сестру. Она вынула из корзинки колокольчик и принялась звонить.
Что это? На поверхности пруда появилось несколько рыбок. Ещё и ещё. Все они подплывали к тому месту, где была Катя. Она вынула из корзинки ломтик хлеба и стала бросать рыбкам крошки. Вот весело было смотреть, как рыбки хватали их, толкали друг друга, ссорились и отнимали кусочки одна у другой! Катю они или не замечали, или вовсе не боялись. Дарю его тебе. Всякий раз, как тебе захочется посмотреть на рыбок, тебе стоит прийти сюда и позвонить. Володя прыгал от радости и обнимал сестру.
Я целый месяц ходила каждый день к пруду, бросала крошки хлеба и в это время звонила. Наконец рыбки и привыкли приплывать на звон колокольчика.
Как-то сидя вечером у леса, я увидел, как по травке шёл ко мне небольшой зверёк — ёж. Прямо подошёл ко мне. Когда я его хотел взять, он свернулся в клубок, ощетинился, ужасно зафыркал и зашипел. Я накрыл его носовым платком. Нечего сердиться, - говорил я ему. Но он ещё долго сердился.
Я ему говорю: «Ёжик, ёжик», а он шипит и колется. Моя собака Феб смотрела на него с презрением. Я оставил ему в блюдечке молоко, и он без меня его пил. Так он поселился жить у меня в дровах, у печки, и я его кормил хлебом и молоком. Постепенно он привык выходить на стук рукой по полу. Заяц, которого мне принесли из лесу и продали, был небольшой. Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь.
Прямо подошёл ко мне. Когда я его хотел взять, он свернулся в клубок, ощетинился, ужасно зафыркал и зашипел. Я накрыл его носовым платком. Нечего сердиться, - говорил я ему. Но он ещё долго сердился. Я ему говорю: «Ёжик, ёжик», а он шипит и колется. Моя собака Феб смотрела на него с презрением. Я оставил ему в блюдечке молоко, и он без меня его пил. Так он поселился жить у меня в дровах, у печки, и я его кормил хлебом и молоком. Постепенно он привык выходить на стук рукой по полу. Заяц, которого мне принесли из лесу и продали, был небольшой. Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь. Собаку Феба он бил нещадно лапами по морде так ловко и часто, что Феб уходил обиженный.
Константин Коровин: Константин Коровин вспоминает…
Это была жизнь поразительная тайной прекрасного ощущения. Чудеса созерцания — утра, вечера, ночи, какое-то слияние чистой красоты с ее же тайной гармонией. Пьем чай. Берег — чистая травка, и река тут же. А ночью спим в палатке, ни души кругом. Собака с нами, мой Феб. Феб любил такую жизнь. Комаров мы выгоняли из палатки с вечера, прожигая ветви можжухи. Василий на берегу к вечеру чистил пойманную рыбу. Клал в котелок — варить уху, требуху от рыбы бросал с берега в воду, рядом, близко.
Когда мы ели уху, был тихий летний вечер. И внезапно увидели мы у берега волнение и легкий всплеск. Два небольших сома подошли к самому краю берега и трепали эти рыбьи отбросы, а подальше мы увидели огромного сомищу, пуда в два, который лежал на дне неподвижно. Мы резали куски рыбы и бросали в воду. Сом едва двигался и ел брошенную рыбу. Мы подошли к самой воде. Огромный сом ел из самых рук… Мы были поражены. У него распускались в воде усы, и белые, как бисеринки, глаза-чудовища смотрели на нас. Василий говорит мне тихо: — Ведь это што… Ведь это он людев не видал никады.
Узнал бы их, когда бы… А тут никого не бывает, глядите-ка, весь омут лесом завален… Тут никто и не ловит, он и не знает. Узнал бы, бросил бы дурака ломать. Ну и чуден, глядите, рыбу-то цельненькую небось не ест, велит: разрежь, кусочками давай. Чисто Феб ваш. Даешь баранку — не хочет есть, а кусочками ломаешь — всю съест тут же… Ведь это што. Через день Василий смеется на берегу, идет ко мне. Говорит: — Вот чудно. Наш-то чертила у меня сейчас из рук выхватил кусок. Ну, чего это — невиданно дело.
Ведь ежели купаться, ведь эдакой за ногу схватит, утопит. Неужто мы так его и не поймаем? Чуть не из рук ест. Как странно». И, глядя на сома, на его добродушную огромную голову, на ленты его плавников на спине, вспомнил, что сказал Александр Сергеевич Пушкин: В темнице там царевна тужит, А бурый волк ей верно служит… И вспомнил я свое детство. Раз на дороге у Кускова, под Москвой, навстречу мне вышел на задних лапах огромный медведь. Я испугался ужасно. И на плечах своих тащил медведь пьяного своего хозяина-поводыря. Тот спал и, поправляясь, дергал рукою цепь, спьяну, должно быть.
И у бедного, печального, озабоченного медведя от дерганья пьяного хозяина около кольца из носа шла кровь. А он, бережно держа лапами, тащил своего мучителя. Проходя мимо меня, когда я сидел в овражке у дороги, он грустно пробормотал: бу-бу-бу-бу-бу. Как-то раз в Петербурге я был в мастерской скульптора Павла Трубецкого, в его огромной мастерской, где он работал памятник императору Александру III [12] 12 Памятник Александру III бронза, 1900—1906 был установлен в 1909 г. Сейчас находится перед Мраморным дворцом. За обедом подошла огромная собака. Оказалось, что это волк, настоящий наш волк. Волк положил мне голову на колени и смотрел в глаза мне, прося. Я не знал, что это волк, и гладил его по голове.
Тогда он положил и лапы мне на колени. Трубецкой его стащил за шиворот: — Он пристает. Павел Петрович кормил его орехами, которые волки очень любят. И когда после обеда я сидел на лестнице, около статуи огромной лошади, князь крикнул: — Волчок, Волчок! Волк, до того лежавший в углу с собаками, встал, подошел и сел рядом со мной на лестнице, положил голову мне на плечо. Князь сказал: — Добрый волк. Ты знаешь, он добрее собаки. Он вегетарианец, мяса не ест, как и я. Это ужасно.
Я вспомнил, правда, как заказал себе в ресторане «тэт де во», а Павел Петрович встал и ушел. Особенный и хороший, талантливый человек Павел Петрович. Я видел раз в саду, около его мастерской, когда он вышел, — воробьи и галки слетелись к нему и сели на плечи. Он любил зверей и птиц и не ел никогда мяса. Я заметил, что звери относились к нему с особой нежностью. Я знаю здесь, в Париже, лейтенанта флота — полный вегетарианец. И знаю непонятную радость и любовь моего Тоби к нему. Он как-то опускает уши, прыгает к нему на колени, садится и не уходит. И ни к кому так Тоби не ласков, как к нему.
Нет ли тут тайны? И в Крыму было много снега. Дрозды летели к домам и забивались в самые сакли татар. На моей даче в Гурзуфе набились во все комнаты дрозды и пичужки, а утром рано пришли ко мне в комнату, к двери, печальные и покорные огромные птицы — дрофы. Вошли ко мне, как какие-то монахини, и грелись… Пришли ко мне, пришли к татарам — Тефику и Осману. Почему они знали, что я, Тефик и Осман их не убьем, не съедим, не продадим, когда другие их били палками и резали. Они не пришли на дачи, где их изжарят. Почему они знали, что потом, когда стает снег, я повезу их, связанных, в больших корзинах, в степь, выпущу на волю. Тайна… Мало мы знаем тайн… Если бы мы больше знали тайн, может быть, было бы лучше на земле.
Звери На нашей тайной земле человек — создание подобия Господа, мудрый искатель справедливости. У меня в жизни было много встреч с людьми, и большими, и я видел много этих людей, озабоченных и обремененных исканиями правды и справедливости. Я уважал всегда этих людей и верил им. Но сам, к сожалению, не был умудрен в искании истины. Окружающая жизнь с ее простым бытом как-то увлекала меня, и я задумывался о пустяках. Вот и сейчас я хочу только рассказать о том, как у меня в деревне, в моем деревянном доме, у большого леса, в глуши, жили со мной домашний баран, заяц и еж. И так скоро ко мне привыкли, что не отходили от меня. Как-то, сидя вечером у леса, я увидел, как по травке шел ко мне небольшой зверек — еж. Прямо подошел ко мне.
Когда я его хотел взять, он свернулся в клубок, ощетинился, ужасно зафыркал и зашипел. Я накрыл его носовым платком. Но он еще долго сердился. Я ему говорю: «Ежик, ежик», а он шипит и колется. Моя собака Феб смотрела на него с презрением. Я оставил ему в блюдечке молоко, и он без меня его пил. Так он поселился жить у меня в дровах, у печки, и я его кормил хлебом и молоком. Постепенно он привык выходить на стук рукой по полу. Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь.
Собаку Феба он бил нещадно лапами по морде так ловко и часто, что Феб уходил обиженный. Скоро заяц вырос и потолстел.
Постепенно он привык выходить на стук рукой по полу. Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь. Собаку Феба он бил нещадно лапами по морде так ловко и часто, что Феб уходил обиженный. Скоро заяц вырос и потолстел. Ел он целый день и был пуглив ужасно. Постоянно водя длинными ушами, он всё прислушивался и вдруг бросался бежать опрометью, ударялся башкой в стену. И опять — как ни в чём не бывало, успокаивался скоро. В доме он всё же не боялся ни меня, ни собаки, ни кота, ни барана большого, который жил со мной и почему-то не хотел никогда уходить в стадо.
Заяц знал, что все эти его не тронут, он понимал, что эти, так сказать, сговорились жить вместе. Помню, Феб нёс во рту складной большой зонт. Заяц прыгал около, а баран шёл за мною в стороне.
Заяц знал, что все эти его не тронут, он понимал, что эти, так сказать, сговорились жить вместе. Помню, Феб нес во рту складной большой зонт. Заяц прыгал около, а баран шел за мною в стороне. Заяц не отходил от меня, боялся, должно быть, что поймают и съедят. Когда я писал с натуры, Феб спал на травке около, или искал по речке, или вспугивал кулика, а заяц сидел около меня и все водил ушами и слушал. Но ему надоедало, что я сижу и пишу.
Он вдруг начинал стучать по мне лапами и довольно больно. При этом как-то особенно глядел, будто говорил: — Довольно ерундой заниматься. Пойдем гулять. Слово «гулять» знали Феб, заяц и баран. Они любили гулять со мною. Но стоило мне постучать рукой, ёж вскоре же возвращался. Баран ужасно боялся ежа, поднимал голову с большими завернутыми рогами, начинал топать передними ногами, как бы пугая того, а потом бросался бежать во все стороны. Заяц не мог никогда прыгнуть на стул, кушетку, постель. И когда я ложился спать, заяц садился около, вставая на задние лапы, но прыгнуть ко мне не мог никогда.
И приходилось его брать к себе за длинные уши. Я клал его на постель. Он очень любил спать со мной, плотно ко мне прижимался в ногах, протягивался и спал.
Удивился заяц, что ёж его обогнал.
И помчался заяц назад быстрее прежнего. А ежиха осталась сидеть на своём месте. Добежал заяц до начала борозды, а ёж ему кричит: — Я уже здесь! Побежали ещё и ещё раз.
Так семьдесят три раза бегал заяц туда и обратно. А ёж всё его обгонял. Прибежит заяц к началу борозды, а ёж ему кричит: «Я уже здесь! Ничего не ответил заяц и ушёл с поля — еле плёлся от усталости.
А ёж с ежихой позвали своих детей и пошли с ними гулять. Волшебные сказки, написанные известными сказочниками — братьями Якобом и Вильгельмом Гримм. Зима была лютая. На ней часто встречались и играли Зайчики, Белочка и Ёжик.
Эта небольшая компания весело проводила время в играх и дружеской беседе. Вечером иногда прилетал дядюшка Филин и сидя на пеньке, рассказывал им истории из своего детства. Как-то раз зверята попросили его рассказать, как он стал таким мудрым. Когда я был маленьким, то не очень любил заниматься в лесной школе, как только предоставлялась возможность, я пропускал занятия.
Конечно, мои родители ругали меня за это, но я все равно не очень охотно с ними соглашался. Так продолжалось долгое время, я совсем вырос и решил жить отдельно, а занятия в лесной школе совсем забросил. И что вы думаете, несколько раз я попадал в беду из-за того, что не смог во время заметить ловушки, расставленные в лесу, и только чудом спасся. Но это совсем никак не повлияло на мое поведение.
Я по-прежнему не хотел слушать старших. Так получилось, что просмотрев натянутую сеть и соблазнившись приманкой, я попал к людям. Не могу сказать, что со мной обращались плохо, но там я был закрыт в клетке и потерял то, что так важно для птицы — свободу. Не один год просидел я в клетке, я научился понимать людей и их обычаи Не один год просидел я в клетке, я научился понимать людей и их обычаи.
Совсем уже привык к неволе, но неожиданно в гости к моим хозяевам приехала маленькая девочка. Она поняла, отчего я такой грустный и тайком от всех вынесла меня на улицу, открыла клетку и отпустила меня на свободу. Конечно, я сразу вспомнил о родном лесе и со всех сил полетел к нему. Первое, что я сделал, когда прилетел в родные места, это отправился в лесную школу и целое лето изучал все науки, которые там преподавали.
А потом стал расспрашивать о жизни многих своих знакомых. Так я набирался мудрости, и даже сейчас, если предоставляется возможность, учусь.
Коровин, Баран, Заяц и Еж: основной сюжет и главная идея произведения
Прочитай внимательно рассказ «Баран, заяц и ёж» и ответь на вопросы 1 часть Я хочу рассказать о том, как у меня в деревне, в моем деревянном доме, у большого леса, в глуши, жили со мной домашний баран, заяц и ёж. «Баран, заяц и еж» К. Коровин. «Где ежик» М. Быкова. Баран, заяц и ёж. Я учох рассказать о том, как у янем в деревне, в мёом деревянном емод, у большого асел, в глуши, илиж со мной йиншамод баран, цяаз и ёж. «Баран, заяц и еж» – рассказ. Он принадлежит художнику и писателю Коровину Константину Алексеевичу. Баран, заяц и ёж. Рассказ. Язык написания: русский. Входит в: антологию «Где ежик?», 1974 г. «Баран, заяц и еж» К. Коровин. «Где ежик» М. Быкова.
Коровин баран заяц
| Ребятам о зверятах: Рассказы русских писателей. Николай Рубцов — Про зайца: Стих С | Отвёл ёж ежиху на конец своей борозды, а сам вернулся на то место, где оставил зайца. |
| Рассказы художника Константина Коровина. Литературные опыты великого художника | Баран заяц и ёж читать Коровин. Письменное изложение 3 класс ПНШ про художника. |
| Коровин, Баран, Заяц и Еж: краткое содержание, главная мысль и интерпретация произведения | К. Коровин «Баран, заяц и ёж». |
| Баран заяц и еж - 89 фото | В произведении «Коровин, Баран, Заяц и Еж» каждый символический персонаж несет главную мысль произведения и вносит свой вклад в развитие содержания. |