Золото Бунта

читать книгу онлайн бесплатно. автор(ы) Алексей Иванов.

Алексей Иванов, «Золото бунта»

И Осташа, зверея, чувствовал, что тонет, как в трясине, — ни рукой, ни ногой не шевельнуть. За Кузьмой Егорычем стояла неправая, но сила — тупая, равнодушная, подлая. Считаешь, старики тебе поверят, а Колывану — нет? Осташа не удержался, отшиб кукиш так, что Кузьма Егорыч локтем сбил со стола чугунок и зашипел от боли. Осташа встал, нахлобучил шапку и пошёл прочь.

Кипя, он широко шагал по улице Усть-Койвы мимо высоких заплотов с воротами под кровлей, мимо крепко рубленных домов на подклетах, с маленькими окошками и висячими крыльцами. Встречных он не замечал, не кланялся. Подвернувшуюся добродушную псину стегнул прутом поперёк хребта. Доски настилов вдоль разъезженной дороги прогибались под Осташей так, словно бы он стал вдвое тяжелее.

Выйдя за околицу, Осташа по мостку пересёк ложок с весенними размывами глины на дне, потом — еловый перелесок. Слева за еловыми лапами вспыхивала под солнцем Чусовая. На широкой отмели, которая в межень обнажится до середины русла и побелеет, будто костяная, лежали две барки, уже приготовленные для будущего каравана. За перелеском начался кордон Кусьинского завода.

Обнесённый частоколом, как разбойничий вертеп, он был построен на стрелке Чусовой и Койвы. Осташа обогнул угол и вошёл на огороженный двор. Горы чугунных чушек, которым нипочём были дожди, громоздились вдоль частоколов. Под навесами, укрытые промасленными рогожами, высились кучи железных полос, листов и прутов.

Возле дальних ворот мелькали люди, таскали по сходням с берега Койвы грузы только что пришедшего каравана. Приказчик командовал; писарь у раскрытых ворот амбара пересчитывал товар; артельные руководили разгрузкой шитиков. Шитики беспорядочным косяком качались в ячеях у берега. Обходя лужи, Осташа направился к конторе.

На крыльце, прислонив ружьё к перильцам, сидел пожилой солдат в мундире. Его шапка пирогом потеряла весь артикул, обвисла над ушами, позумент с неё облез. Сняв сапог и закатав штанину, солдат смазывал какой-то дрянью своё синее, распухшее колено. Нету никого.

Приказчик вон там, на разгрузке. Щели в половицах? Подожди, Илье Иванычу сейчас не до тебя. Сядь вон там, на чурбак, от оружья подальше.

Осташа уселся на чурбак у крыльца. Вот и списали из гренадерской роты, с глаз долой от Александра Василича. Но я не воевал. А коли и воевал бы, тебе-то что?

Солдат вздохнул, вытащил из-за спины медный ковшик и протянул Осташе. В окошко ему подай. Тяжело мне самому ковылять, да и расплескаю. Осташа поднялся с чурбака, зачерпнул воды из бочонка, стоящего под потоком, и пошёл к амбару.

Осташа сунул в него ковшик и увидел, как две осторожные руки приняли ковш и утянули в темноту. Через некоторое время ковшик выполз обратно пустой. Бледное лицо появилось в щели окошка. Мы с тобой сопляками в бабки лупились, пока наши батьки свои сплавные дела обсуждали.

Он снова уселся на чурбак и спросил солдата: — Что за тать у тебя под замком сидит? Этого татя со сплава сняли. До ближайшей оказии велели татя закрыть в амбар. То-то я гляжу — бородища от глаз, волосья колтуном, руки в шерсти, за плечом мешок с отрубленными головами.

Хороший парень, работящий и добрый, только глупый. В остроге побратаетесь, уму поучишь его. Хуже, чем в солдатчину. Солдат, отвернувшись, молчал.

Осташа снова встал и пошёл к амбару. Ты за что сюда попал-то? Кирюха подошёл к окну, но ответил не сразу. Она не пошла.

Он велел высечь её до полусмерти. Я за это его в лесу подкараулил и пальнул в него. Жаль, не убил. Разиня я.

Мало что промазал, так и пыж свернул из лоскута, который от своей рубахи оторвал… Приказчиковы псы нашли пыж, стали по всему заводу рубахи перетряхивать. Отыскали мою. Курлова, сержанта, что оборону от Белобородова держал, на батарее зарубили. Паргачёва, которого Белобородов начальником поставил, повесили.

Демидовы после бунта завод заводчику Гурьеву тотчас продали, Гурьев тотчас перепродал графу Ягужинскому, граф — Савве Яковлеву, этому волчине… Яковлевский приказчик тоже вот, оказывается, под пулю чуть не угодил…» — И куда тебя везут? Может, в острог, может, в каторгу. Я ведь не сразу отдался. Одного приказчичьего прихвостня убил в драке-то и в лес бежал.

Полгода с Кондаком-разбойником в пещере прятался, пока не выследили и не взяли. Вогульцы идолопоклонствовали. Говорят, вся пещера костями человечьими засыпана. Идолок там есть, бронзовый, только маленький.

И костей много, но все звериные. Пещера хорошая, надёжная. Там у нас даже окошко было, чтобы смотреть, не идёт ли кто незваный. Пьяный был, скотина.

За то и смерть ему. Мне бурлаки рассказывали, которые меня везли. Кондака в казёнке к стене приковали. А барка об Разбойник ударилась.

Затонула под Четырьмя Братьями, и Кондак вместе с ней. Поделом вору мука. Из-за бати он чувствовал и свою вину перед тем разбойником, который так страшно и нелепо погиб в тонущей барке. Была бы у меня сноровка одному перезимовать, иль был бы я в расколе, чтобы в скиту спрятаться, так сроду бы к такому не припал, а след увидел бы — и в след плюнул.

Кондак четыре года на Чусовой ошивался, клад Пугача искал. Такой человек был поганый, что не открывался ему клад. Был бы клад на головы заговорён — Кондак бы вдвое больше голов принёс; пришлось бы голодать — товарища бы съел. Это я сейчас понимаю.

А тогда задурил мне Кондак голову. Говорил, что точно место клада знает, нашёл, догадался, только не взять клад зимой, надо весны дождаться. Тогда я ему ещё верил. Он ведь врал мне, что зовут его по-настоящему Сашка Гусев.

Он из тех Гусевых, что должны на кладе у Четырёх Братьев лежать, только он вывернулся от Чики-Зарубина и утёк. Потому и не знает место клада. Это известие как обухом в лоб шибануло Осташу. Он даже отшатнулся от окошка амбара.

Выручи, дай ножик! Я окошко обстругаю и утеку! Я другое место знаю, где спрятаться, не найдут меня! Не жить мне без Дашки, понимаешь?

Нигде не жить — ни в Сибири на каторге, ни в остроге, ни в соседней деревне!.. Дай ножик!.. Кирюха молил, но Осташа повернулся и пошёл прочь, обрушился на чурбак возле крыльца, где по-прежнему сидел солдат-караульный. Теперь он дымил из-под усов короткой глиняной трубкой.

Будет ли когда-нибудь ему покой от этих проклятых дядьёв Гусевых? Ведь почти четыре года прошло, как они исчезли… Осташа вспоминал тот день того страшного пугачёвского года, когда они с батей вернулись со сплава и обнаружили в своём дому Гусевых; вспоминал то утро, когда проснулся, будто его домовой толкнул, и увидел, что ни бати, ни Гусевых в избе нет. Макариха сказала, что ночью пришёл какой-то человек и куда-то увёл и Гусевых, сынов её, и батю… И неделю о них ничего не было известно. Макариха голосила по сыновьям и рвала волосы.

Осташа молчал с очерствевшим в страшном предчувствии сердцем. Батя возвратился в Кашку только на восьмой день — один. Он кратко и устало рассказал, что той ночью в Кашку к Гусевым приплыл пугачёвский атаман Чика и привёз с собой царёву казну. Гусевы с пугачёвцами кровью повязались и потому сделали, что Чика приказал: приневолили батю.

Ведь батя всю реку знал, и Гусевы силком взяли его с собой, чтобы он нашёл подходящее место клад схоронить. И чего там случилось — батя не захотел говорить. А Гусевы так и не вернулись. Может, зарезал их батя?..

Нет, Осташа не верил, что батя мог их зарезать. Не таким он был человеком. Но куда Гусевы провалились — Осташа не знал, а батя не говорил. И даже велел никогда не спрашивать его об этом деле.

Ну а народ-то решил, как проще: зарезал, чего уж тут гадать. И никто Переходу того в вину не ставил: туда Гусевым и дорога. Дай, и сам сразу уйди. Никто тебя здесь не видел.

Придёшь завтра как в первый раз. На тебя и не подумают. Зачем мне нож? У меня штык.

Штык при мне останется. Осташа внимательно посмотрел солдату в глаза. Глаза были усталые, выцветшие, бесстрашные. Дать, что ли, ножик этому Кирюхе-ротозею?..

Иссохнет ведь парень по своей девке. Осташу не пугала каторга, острог. Чем жизнь слаще каторги? Не пугала неволя — и без того все в крепости.

Пугало отлучение. Отлучи его самого от Чусовой, отними у него весенний вал, барки, рёв бойцов над рекою… Нет, отлучённому лучше умереть. Осташа встал и в третий раз пошёл к амбару. Её тайный тракт пересекает, вон на той прогалине выход с него, видишь?..

Осташа знал про этот тайный тракт, который теперь уж ни для кого не был тайной. Его сто пятьдесят лет назад проторили строгановские соленосы, чтобы в обход верхотурской таможни беспошлинно таскать в Сибирь соль, а оттуда — рухлядь. Сейчас тракт уже заброшен был: кому он нужен, если проложена хорошая казённая дорога, а таможни в Верхотурье давным-давно нету. Входец совсем маленький, только вплотную найдёшь, — всё пояснял Кирюха.

От него напрямик в гору. А в пещере петля подземная. Залезешь в неё, сам не заметишь как, и будешь ползать по кругу, пока не околеешь, ежели вылаза не запомнил. Коли меня и в пещере накроют, я в петлю улезу и с другой стороны убегу.

Мне бы только отсюда утечь — я как оборотень над пнём исчезну!.. Осташа подумал, вытащил из-за голенища нож и протянул его в окошко. Только я так понимаю, что Гусевым-то ему незачем зря называться было, если он не ведал, где клад схоронен. Под Четырьмя Братьями он вновь осмотрел барку — теперь уже не отцову, а Кусьинского кордона.

Колывановы прихвостни продолжали грабёж: кровлю с коня содрали до стропил, принялись разбивать палубу. Осташа только злорадно ухмыльнулся. Устье речки Кумыш загромождали насады и полубарки. В деревне стоял государев кабак, и сплавной народ предпочитал ночевать в Кумыше, чтобы не расходовать ночь даром.

Непогожее утро только разъяснелось. По судам ходили работнички, держались за головы и постанывали. Деревня привольно раскинулась по лугу и радовала глаз чистым, дождевым серебром кровель и венцов: она ни разу не горела, и все дома были старые, выцветшие до седины. Белые дымки поднимались к мутному, похмельному небу.

Кумыш журчал, огибая могучие носы сплавных судов. Он бежал издалека, но, как пёс-недомерок, так и не вырос, оставшись речкой-щенком. Осташа причалил лодку, вылез на берег и огляделся. Осташа направился к ней, и вдруг дорогу ему преградил малец лет десяти-двенадцати.

Парнишка тотчас заулыбался во весь щербатый рот. Не выйдет. Хочу я попросить Колывана, чтоб он всех мальцов в пучок связал, а то мне печь растапливать нечем. Охота знать-то.

К тятьке все на поклон идут, да он не всех велит пущать. Ну чего тебе надо? Бока ему наломаю. Знаешь, как он меня дерёт?

Тебя бы так тятька драл, так ты бы давно уже помер. Он мне ухи, как у зайца, все выкрутил, и зад у меня, как репа, распух. Я будущим летом сбегу от него, надоело. А ты кто будешь?

Ты что, правдивых людей никогда в жизни не видел? Как ты меня возьмёшь бурлаком, если мне всего одиннадцать годов? Тятька твой, кстати, с десяти лет бурлачил, вот. Ты меня запомни.

Я Осташа Переход из Кашки. А теперь сказывай, где ваша изба. Грузные, кондовые дома Кумыша слепо глядели на широкую улицу тусклыми пузырями окошек. Мостки вдоль высоких заплотов были сбиты из расколотых пополам брёвен.

В огромных лужах посреди улицы лежал всякий хлам: кучи тряпья, черепки битых горшков, плашки раздавленной бочки, сломанное тележное колесо; плавали разбухшая солома и лепёхи навоза. Над дальними крышами поднималась глыба Горчака с соснами поверху. Осташа узнал дом Никешки Долматова, своего приятеля по сплавам, а вскоре Петрунька уже подвёл его к своему крыльцу. Осташа был из раскольников часовенного толка, как и почти все на Чусовой, а Кумыш упрямо держался беспоповства.

Да не больно-то и хотелось. Проскрипела на истёртых пятках дверь, и по лестнице не торопясь спустился Колыван, за спиной которого семенил Петрунька. Колыван, не оглядываясь, дал ему затрещину, и Петрунька молча полетел обратно к речке, шлёпая по лужам. Колыван стоял и, не здороваясь, разглядывал Осташу.

Был Колыван невысокий, но кряжистый и плечистый. Лицо его, широкоскулое и широкоглазое, было понизу обведено густой, но подрезанной бородой с проседью. Смотрел Колыван всегда исподлобья, словно бы его уже обидели. Осташа сразу ощутил, что перед ним — враг, ничем не прикрывающий свою враждебность, а потому холодный и собранный.

Так что за разбой свой ты перед ним отвечать будешь. Мне от твоего разбоя ни убытка, ни унижения. Там ты напоганить ещё не успел. Придёт время, и в Кусье узнают, что веры слову Перехода больше нет, потому как Переход за корысть барку разбил.

Знаешь, что и я её знаю. Зачем мне так говоришь? Никого ведь нет вокруг. Подвесил бы я решето на нитке — так оно от твоих слов крутилось бы, как колесо водобойное.

У вас в Кумыше что, простой правды никогда не слыхали? Есть то, чему верят. А веру тому доказать надо. В расколе столицей стал тайный Авраамиев остров на Ирюмских болотах, где сидел бывший крестьянин, а ныне старец и правопреемник огнепального протопопа Мирон Галанин.

Вокруг Галанина, как вокруг паука, раскинулась паутина древлеправославной веры — от Кондинских скитов на былых вогульских капищах и мёртвого Пустозёрска на Печоре до разорённых царёвыми полками яицких станиц. Керженец и Повенец, Иргиз и Ирюм держали древлеправославную Русь, словно рваный, прожжённый, пробитый пулями парус. Колыван Бугрин вместе со старцами тайных чусовских скитов дважды ходил к Мирону Галанину на Дальние Кармаки за благословением, за праведными книгами, за духовными письмами. Мирон Галанин был вероучитель, но не праведник, не святой и не апостол.

Но для Колывана, как и для беспоповцев, слово Мирона было законом. А для часовенных — только поучением, которому можно и не последовать, если другие старцы перетолкуют. Меньше под никонианцев надо подстилаться. Это сзади неслышно подошла девка, сестра Петруньки.

Осташа оглянулся и шагнул в сторону. Девка стояла опустив глаза, держала в руках стопу помытых плошек. Он видел Неждану только голенастой девчонкой и совсем не узнал её теперь. Колыван молча ударил её по руке.

Все плошки разлетелись, покатились по мосткам, поплыли по луже. Неждана нагнулась и принялась собирать посуду. Осташа нагло, напоказ Колывану, смотрел на девку, на её крутые бёдра и круглый зад, плотно обтянутый сарафаном. Борода зашевелилась на скулах Колывана, но Колыван молчал.

Неждана выудила из лужи последнюю плошку, распрямилась и пошла обратно к реке. Взгляд её чёрных красивых глаз из-под низко повязанного платка полоснул по лицу Осташи. Осташа не посмотрел вслед девке, но сощурился на Колывана, словно со знанием дела и бесстыдством намекнул: «Хороша!.. С каких заработков?

Вот и скопил. Он помаленьку из царёвой казны таскал, чтоб незаметно было, — вот и натаскал на барку. Колыван говорил верно: за три года, хоть всё откладывай, не собрать на барку. Откуда же батя взял деньги?

Осташа не знал, не знал. Но он знал другое: что бы там ни было, батя никогда бы и гроша не взял из царёвой казны. Ведь он сам же сказал: придёт Пётр Фёдорович снова и заберёт казну, и никто больше на неё права не имеет. Осташа верил бате.

Батя не врал. Батя не вор. Но веру эту нечем было доказать. И так никто его за руку не поймал, ему и без того хорошо было!

Знаешь, кого он в своей казёнке арестантом вёз? Сашку Гусева вёз. Потому Чика и передал им царёву казну. Сам же он казны не прятал — отдал Гусевым и уплыл из Кашки обратно.

А Гусевы-то кабатчики были, с Чусовой не знакомы… Где казну спрятать? Вот они силком и потащили Перехода с собой. Осташа обо всём этом и так догадался, но Колыван будто заученный заговор произносил — не мог начать с середины. Он даже попробовал взять Осташу за пуговицу, но Осташа отвёл его руку — Колыван и не заметил.

А Переход зарыл клад, и с концами дело! Сашка же побоялся объявиться — его ведь сразу скрутят и под стражу! Вот он и прятался по лесам, по пещерам, разбойничал, значит… Но зимой взял его караул. И Переход испугался, что Сашка под пыткой скажет, кто клад прятал, или объявит, где клад спрятан, если сам сумел о том догадаться!..

Я ведь нынешним сплавом с Переходом одним караваном бежал. И я видел в Ревде, как Переход деньги давал караулу, чтобы Сашку на его барку посадили.

Про то, что понравилось, можно было бы написать гораздо больше и эмоциональнее. У романа, я думаю, заслуженная любовь. Лично я признателен писателю за его самобытный магический реализм или историческую мистику или этно-фэнтези, как ни назови. За то, что он достал из казёнки бездонный бочонок фольклорных сюжетов — настоящее золото. За писательскую преданность теме. За раскольничью душу эту горемычную, у которой ни с богом, ни с чертом не ладится.

За атмосферу, густо замешанную на сектантских толках, вогульских ургаланах, золоте бунта и шуме стремнин. За это спасибо. Оценка: 8 [ 17 ] Шербетун , 27 апреля 2015 г. Эта книга уже стала классикой! Изумительное произведение, мелодичное, ароматное, живое, плавное, в чем-то подобное сказке, вынесенной автором из палат Медной горы хозяйки, но только сказке рассказанной для взрослых романтиков и просто любящих свою Родину людей. Завораживающая книга, созданная мастером! Живописный, стилизованный язык повествования способствует погружению в реалии далекого 18 века, а вкрапления национального мистицизма лишь усиливают глубину восприятия и создают эффект присутствия. Много интересной информации предлагает автор об экономике и культуре края, об истории пугачевщины, об особенностях старообрядчества на Урале, о быте, верованиях, обычаях и обрядах вогулов, позволяет увидеть привычные нам вещи с совершенно неожиданного ракурса.

Сюжет «Золота бунта…» интересен, все персонажи харизматичны, и пусть иногда читается тяжело и больно, даже обморочно в дыму вогульских обрядов, но ведь такова и цель любой книги — задеть читателя за живое и напомнить, что в жизни идеальных людей образы которых нам массово скармливает голливудствующая современная проза не бывает. Прекрасно описывается уникальная природа красавицы-реки Чусовой, раскрывается специфика работы сплавщиков и бурлаков. А сам сплав — настоящий драйв, взрывающийся адреналином при одном лишь приближении к героям живых коварных скал и валунов, ведущих свою жатву, имеющих не только собственные имена, но и вековую память,.. Вот как сплавщик Осташа говорит о главной героине романа — реке Чусовой, ставшей для героев книги всей жизнью: Спойлер раскрытие сюжета кликните по нему, чтобы увидеть Чусовская вода — не брага. Не хмелит — протрезвляет. Говорят, на сплав пойти — все равно что на кулачный бой… Даже нет, все равно что с туркой на саблях сразиться. Может, и так — не сражался. Но когда с Чусовой схватишься и победишь — как родишься заново.

Мой батя говорил: будто душу омоешь. Можно, конечно, и сгибнуть, так ведь сгибнуть везде можно. Рудокопов в дудке заваливает, углежоги в кабане заживо сгорают, лесорубов деревьями давит… …Чусовая рассудит, кто прав, а кто врал!.. Коли Вы ожидаете легкого чтива и «голых» приключений, то не беритесь за «Золото бунта…». Но ежели Вы любите добротные исторические произведения и классику, то читайте смело и не пугайтесь обилия в тексте архаизмов и диалектизмов — толковый словарик, созданный специально в помощь читателю, поможет сориентироваться! И опять очень двойственное впечатление. Вроде и автор великолепный, и книга увлекательная, но... Но, по порядку.

Сначала опишу общий план, чтобы понятны были мои мысли ежели вам интересно их читать. Бросать ведь собирался по эмоциональным соображениям. О чем, собственно, книга? О человеке, вроде как, мятущемся, ищущем. Или мне показалось, что автор именно это задумывал? Антураж — Урал, после-пугачёвское время. Жанр — история, реализм с магическими элементами. Как уже встречал у Иванова, редкие магические элементы столь умело вплетены в повествование, что спотыкаться не заставляют, кажутся естественным атрибутом того старинного времени.

Более того, что-то из этих элементов воспринимается как магическое, а что-то даже и непонятно — то ли да, магическое, то ли просто привиделось тёмным, необразованным, замученным религиозными и около-религиозными суевериями героям. Во всём этом прекрасном антураже главный герой, даже единственный — яркий такой, сочный, выпуклый — проходит свой квест — ищет что-то-там духовное, правду ищет. Но, с героем-то у меня и вышла конфузия. Или, если уйти от терминологии после-пугачёвского времени, когнитивный диссонанс:. Дело в том, что автор заставляет герою сопереживать. Не просто следить за его действиями, а болеть за него, чувствовать его эмоции. Но, герой-то отнюдь не положительный. Поначалу удавалось ему прощать мелкие гадости.

Но быстро пошли крупные и стало существенно гадко. Но интересно же — уговорил я себя, типа другое время, другие представления. Например, Спойлер раскрытие сюжета кликните по нему, чтобы увидеть Герой вовсю насилует девок, несмотря на то, что они и сами, вроде бы, не прочь. Но, автор сказал изнасиловать, значит изнасиловать. Это только пример, такого много. Но главное-то не примеры, а основная линия, поиск. И тут вопрос старый как мир — насколько цель оправдывает средства? Читаешь и режет глаз: как-то слишком уж благодушно она оправдывает.

Может автор не хотел показать мятущегося человека? Наоборот, хотел нарисовать фанатика, который ради своего квеста или Грааля, как кому нравится идет по трупам. И не по вражеским, а по трупам преданных друзей? Нет, не создает книга такого ощущения. В общем, когда герой совсем уж исподличался, книгу я отложил на пару недель. Дочитывал благо немного оставалось из чисто исследовательского интереса. Что и правильно, концовка — а не развязка развязка-то вполне неожиданная — концовка оказалась весьма тривиальной. Закончить на этом критику?

Все-таки говорил я о собственном восприятии, не более того? Ан нет, не закончу. Резанула и вещь совершенно объективная, встретившаяся у Иванова не в первый раз. В угоду яркости картинки, напряженности момента, логика происходящего искажена до полного абсурда. Не в ходе всего действия, к сожалению, а в пиковый момент, чувство меры автору изменяет полностью. Чувство меры, видимо, закрывает голову руками, лезет под кровать, и тихо шепчет «меня здесь нет, меня здесь нет». Почему к сожалению? Изменило бы сразу, книгу бросил бы и не пожалел.

Хотите для иллюстрации пример в современном антураже? Пример отсутствия чувства меры? Скажем, пишет автор не сатиру-гиперболу, а реалистический текст и рассказывает об опасности дорожного движения. Герой идёт утром на работу. И сотни людей идут. Один переходит улицу, попадает под машину — визг тормозов, предсмертные крики, выпученные глаза остальных участников движения на работу. Но герой идёт дальше и тут же, без перерыва, ещё кто-то попадает под машину, и ещё и ещё. Машины давят пешеходов, а пешеходы прут и прут через дорогу, кровь, кишки, стоны, разбитые автомобили...

И так каждый рабочий день с перерывом на выходные. О чём это я? Да всё о том же: Спойлер раскрытие сюжета кликните по нему, чтобы увидеть Высшая точка романа — сплав по реке Чусовой. Идут караваны барок, везут железо, произведённое на уральских заводах. И сколько ни идёт сплав, барки разбиваются на каждом повороте, люди гибнут почти все и всегда. Но барки прут и прут. Сталкиваются друг с другом, натыкаются на камни... И кто поверит такому молевому сплаву?

Только блондинка из анекдота настоящие-то поумнее будут. По роману, купцы, заводчики отправляют накопленную продукцию по реке, пользуясь принципом «от берега оттолкнули, авось кто-то из нас своё внизу реки и получит». Нерабочая бизнес-модель, извините уж за резкость. В общем, очень портится впечатление такими моментами, когда автора откровенно заносит. Могу ли рекомендовать роман?

Здесь караваны барок, груженных железом, стремительно летят по течению мимо смертельно опасных скал — бойцов. Здесь власть купцов и заводчиков ничто в сравнении с могуществом старцев — учителей веры, что правят Рекой из тайных раскольничьих скитов. Здесь даже те, кто носит православный крест, искренне верят в силу вогульских шаманов.

Остальное повествование вертится вокруг пропавшего золота Пугачёва и безтолковых хождений по берегам Чусовой главного героя. При этом периодически возникают мистические мотивы, так, к примеру вогулы манси способны наводить "мленье", в котором несложно заплутать человеку, потерявшему душу а воровать души они тоже умеют. С реализмом другой части повествования это сочетается плохо, яркое чувство, что автор сам не верит в подобные чудеса и напридумывал их, чтобы сделать книгу интересней.

Алексей Иванов. Золото бунта, или Вниз по реке теснин

Комментарии читателей
Золото бунта, или Вниз по реке теснин - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Золото бунта, или Вниз по реке теснин: краткое содержание, описание и аннотация
Скачать книгу
Золото бунта, или Вниз по реке теснин: краткое содержание, описание и аннотация

Похожие. Следующий слайд. Иванов Алексей: Золото бунта Альпина. Книги. Автор: Алексей Иванов. Алексей Викторович Иванов (писатель). Слушать книгу Алексей Иванов "Золото Бунта, или Вниз по реке теснин" слушать бесплатно. Автор: Алексей Иванов. Читать книгу «Золото бунта» онлайн или скачать бесплатно в формате fb2.

Скачать книгу Золото бунта бесплатно

Алексей Иванов — известный писатель, сценарист и культуролог, автор бестселлеров «Ненастье», «Географ глобус пропил», «Сердце пармы», «Золото бунта». Книга Золото бунта автора Алексей Иванов читать онлайн бесплатно и без регистрации. Золото Бунта - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно, автор Иванов Алексей, исполнитель Литвинов Иван. Алексей Иванов «Золото бунта». Алексей Викторович Иванов. Формат: аудиокнига, MP3, 112kbps Автор: Иванов Алексей Год выпуска: 2007 Жанр: Роман Издательство: МедиаКнига Исполнитель: Иван Литвинов Продолжительность: 26:05:32.

Иванов настолько смело экспериментирует с жанрами, что трудно поверить: мрачная «Общага-на-крови», полная иронии «Блуда и МУДО», мистический «Пищеблок» и эпохальное «Золото бунта» созданы одним человеком. Тем не менее, так оно и есть. Алексей Иванов. Фото: Алексей Булатов В январе 2023-го вышел в свет новый большой роман писателя «Бронепароходы», который также основан на исторических фактах и уже получил восторженные отзывы. Итак, 10 лучших книг Алексея Иванова по версии КП. Сюжет: в основу романа легли реальные исторические события второй половины XV века. Это загадочное, полное исторических деталей, повествование, в котором переплетается несколько сюжетных линий. Книга Алексея Иванова «Сердце пармы». Издательство: Альпина нон-фикшн Вогульский князь, колдун Асыка, намерен любой ценой изгнать русских из Перми. В это время в стране идет борьба язычества и христианства. Асыка устраивает набег на Усть-Вым, во время которого погибает правитель Перми, князь Ермолай, зато оказываются спасены его сын Михаил и пермская девочка Тичерть.

Со временем Михаил становится мудрым правителем. У него появляются соратники — Бурмот и Исур. Судьба сводит Михаила с Тичерью, которая становится женой князя, у них рождается сын Матвей. Тем временем Старой Пермью продолжает править брат Михаила Василий. Он отправляется в военный поход, чтобы отразить нападение вогулов, и погибает в тайге, где хотел найти идола пермяков — загадочную Золотую Бабу. Михаил собирает поход на Югру, его войско берет в плен самого Асыку. Но волею обстоятельств князь вынужден отпустить колдуна, и тот увозит с собой Тичерть. Михаил вступает в конфронтацию с Москвой, которая хочет лишить Пермь ее самобытности. Он оказывается в плену, и остается князем без княжества. Михаил возвращается на родную землю и отбивает нападение Асыки, но гибнет от стрелы врага.

Погибает и Тичерть. Получилось ли сделать фильм «Сердце пармы»: самое неожиданное в экранизации книги Алексея Иванова На открытии Московского кинофестиваля 2022 показали долгожданную экранизацию бестселлера Алексея Иванова «Сердце пармы». Узнать подробности Интересный факт: Многие считают, что Парма — имя собственное. Но слово пишется со строчной буквы. Это уральское название хвойного леса, фактически синоним слова «тайга». Цитата: «Князь всматривался, вслушивался в мир вокруг себя. Но мир был тих, и тишину не заглушал даже шум идущего по реке войска. Высились насмерть промерзшие скалы. По брови заросли снегом леса. У окоема, как дым, беззвучно растворялись в искристом мерцании дальние лазоревые шиханы.

Вокруг была только красота — пусть дикая, вечная, безразличная к человеку, но не таившая угрозы. И даже если валом накатывал буран или, как вспугнутая лебединая стая, сквозь войско проносилась вьюга, это все равно не пугало, потому что рядом оставались люди, кони, олени…» 2. Сюжет: Иван, Игорь и первокурсник Отличник дружат с девушками из соседней комнаты общежития — Лелей и Нелей. У Игоря оказывается ключ от чердака, и он отдает его Отличнику. Тот по ночам часто бывает на крыше, но однажды забывает запереть замок. Происходит несчастье — с высоты вниз шагает молоденькая студентка. Книга Алексея Иванова «Общага-на-Крови». Парень находит себе временное пристанище в комнате у первокурсницы Серафимы. Отличник влюбляется в девушку, и она отвечает ему взаимностью. Комендант идет на встречу Ваньке и берет его на работу вахтером с условием, что тот будет докладывать обо всех нарушениях.

Бывший приятель доносит, что Отличник незаконно живет у Серафимы. Парню приходится собирать вещи, и в этот момент он узнает из новостей, что рейсовый автобус, в котором ехала его любимая, попал в аварию, все пассажиры погибли. Жизнь теряет для Отличника смысл, и он достает из чемодана лезвие бритвы… Интересный факт: Роман ждал выхода в свет долгих 14 лет, а 2006 году, когда был опубликован, сразу же попал в шорт-лист общероссийской литературной премии «Национальной бестселлер». Цитата: «Отличник думал, что опять виновато одиночество. Его друзья не были к нему готовы. Когда их выселили и они начали жить поодиночке, их зрение просто замутил страх. Они смотрели не вперед, на истину, а назад, на остальных. А если наступать, постоянно оглядываясь, то наступление будет неотличимо от отступления». Сюжет: «Тобол» состоит из двух частей — «Много званых» и «Мало избранных». Действие происходит в эпоху Петра I.

Петр отправляет в Тобольск губернатором Матвея Гагарина, чтобы тот установил в Сибири новые порядки.

Благо, барка собственная. Рисковать чужой баркой честный сплавщик не стал бы. Но сердце грызли боль и досада. Неужели батя был не прав и пройти Разбойник таким путем невозможно? Нет, нет, нет! Батя все рассчитал, все учел, все промерил. Он шел в двадцатый весенний сплав. За двадцать лет он не убил ни единой барки.

Но Осташа знал, что не было в батиной удаче никакой удачи — только знание, верный глаз, навык, твердая рука и крепкая воля. На Чусовой удач не бывает. Но почему же батина барка разбилась? Батя должен был пройти. И не прошел. Кумышских мужиков на барке было четверо. Они уже сняли с кровли конек и теперь топорами подцепляли доски. Выдернутые гвозди заботливо складывали в короб. Связка длинных тесин, перетянутая веревкой и готовая к перевозке, покачивалась в воде у борта.

Мужики спокойно и деловито разбирали барку, словно у той вовсе и не было хозяина. Он выложил на палубу барки длинный рогожный сверток и с веслом в руке запрыгнул наверх. Мужики, сидевшие на коньке, как вороны на заборе, опустили топоры. Один даже вогнал топор в доску и слез к Осташе, остановился напротив и вытер потные ладони о рубаху на брюхе, нагло улыбаясь в глаза. На потеси здесь стоял? Осташа почувствовал, как душа его словно цепенеет. Он не боялся своей злобы, потому что гнев будто стягивал его грудь обручами, и зубы стискивались, глаза делались зорче, а все движения становились точными и короткими. Он не зевал замаха врага, чтобы со свороченной скулой покатиться по траве. В Кашке с ним и заречные давно перестали связываться.

Осташа переложил весло в левую руку и сильно толкнул мужика в широкую грудь: — Ослеп? Переход перед тобой! Мужик отодвинулся, и глаза его вдруг сделались маслеными. Тебе тятька денег принесет, десять новых барок себе купите. Пугача денег. Глаза кумышского остекленели, а улыбка исчезла, будто он ее сплюнул. Все ведь знают, что он один видел, куда Чика клад зарыл. Осташа молча перехватил весло обеими руками и с короткого замаха ударил кумышского по скуле. Того отбросило на ребро кровли, но он не упал, удержавшись за край.

Осташа бросил весло, отбежал назад и поднял свой рогожный сверток. Стряхнув рогожу, он наставил на мужиков унтер-офицерский штуцер, переводя граненый ствол с одного на другого. Мясо резать умею. Мужики, что уже поползли было по ребру кровли к Осташе, замерли. После Пугача на Чусовой ружьями и топорами не грозили просто так — сразу пускали в ход. Даже в драках за девок били насмерть и топтали ногами, и никто не вступался разнять — самого кончат. Народ с узды сорвался, кровь была — как вода. Мужики угрюмо, с опаской слезли с кровли, подняли своего вожака и потащили к доске-сходне, что была перекинута с борта на близкий берег. Осташа дулом проводил их до тальника, а потом опустил штуцер.

Через некоторое время из кустов прямо от выступа скалы выползла и легла на воду лодка-насада. Кумышские забрались в нее; двое сели, а двое, стоя, оттолкнулись от берега и погнали насаду вверх по течению, тюкая о камни на дне окованными концами шестов. В горле у Осташи скребло, будто он песка нажрался. Осташа сбросил шапку, подошел к краю палубы, положил тяжелый штуцер, лег сам, дотянулся ладонью до воды, умыл окостеневшее лицо, напился. В затылок пекло солнце. Вот, значит, как теперь говорят об отце… Нужно ли тогда ему было быть честным, когда на сплаве половина сплавщиков продавалась, а другая половина — покупала? Мертвые, конечно, сраму не имут — да и не было на бате позора. Наговор один, поклеп. Не червивило батю коварство.

Батя погиб, это понятно. Но кому чего докажешь, если не бить в зубы, кровью затыкая поганую пасть? Осташа завернул штуцер обратно в рогожу. После бунта на Чусовой много разного оружья осталось. В любом доме имелось. Вот и батя купил хорошее ружье. Ты, Остафий, и без ружья любому глаз выбьешь. А если Макаровну украдут, так вечером же сами и обратно принес ут, да еще нам два пуда хлеба подарят, чтобы мы ее за ворота не выпускали…» Батя обмотал штуцер дерюгой и берестой и закопал в голбце. Батя все равно бы не стал стрелять в человека, хотя после Пугача в такое и не верилось.

А Осташа стрельнул бы, рука бы не дрогнула. И когда батин подгубщик Гурьяна Утюгов принес весть о крушении отцовой барки, Осташа выкопал штуцер и взял его с собой в дорогу. Река уже посинела. На ярко освещенных камнях дальнего берега раскричались птицы. Солнце укололось донышком о верхушки сосен на хребте Четырех Братьев и покраснело, словно от боли. Из тесного, сумеречного распадка толчками выбивался бурный по весне Четырешный ручей. Он волочил ветки, сучья, кору, оторванные куски дернины, гневливо швырял все это в Чусовую — так вздорная баба, подметая в избе, выбрасывает мусор с крыльца под ноги пришедшему гостю. Осташа забрался в шитик и оплыл барку кругом. Пролом был только один — на левом кормовом плече, которым барка ударилась в скалу.

Стоя на корме легкого шитика с веслом в руках, Осташа вместе с рекой заходил в поворот. Из-за высоких лесов медленно вылезала серая громада Разбойника. Казалось, он перегородил Чусовую от берега до берега. Он все рос, подымался, глыбился, будто медведь, что выбрался из берлоги и расправляет плечи, лапы, хребет. Солнце полудня столбом света спускалось с неба, пробивая воду до дна. Осташа видел, как его лодка проплывает над зелеными мохнатыми окатанными валунами. И батя свалился с Рубца одесную, как щепка слетает с обода бешено вертящегося колеса. Бурлаки бросились вытаскивать новые потеси, которые лежали на кочетках на кровле коня. Остаться перед Разбойником без потесей — вернее гибели и не придумать.

Это и Осташа понимал. Он стоял на скамейке рядом с отцом как ученик сплавщика. Он вцепился в перильца обеими руками.

Сильная, мощная, ровная книга, но перечитывать вряд ли потянет, несмотря на всю литературную глубину. Очень сильный автор! Возникает желание отправиться в путешествие по Уралу.

Огромное спасибо автору. Не буду пытаться примерить на себя роль критика, просто прочтите и решите сами. Я же просто советую! В свое время прочтя трилогию «Каменный пояс» заочно влюбился в Уральские горы.

Иванов Алексей: Золото бунта

В смысле “внутреннего устройства” “Золото бунта” намного проще предпоследней книги Алексея Иванова (“Сердце Пармы”), но в философском смысле одновременно и сложнее, и уязвимее. Золото Бунта, или Вниз по реке теснин Автор: Иванов Алексей Исполнитель: Иван Литвинов Жанр: Исторические приключения Издательство: МедиаКнига Показать полностью. Похожие. Следующий слайд. Иванов Алексей: Золото бунта Альпина. Книги. Скачать или читать онлайн книгу Золото бунта. Алексей Иванов скачать бесплатно.