Сегодня «Известия» – общенациональная ежедневная российская е газета вышла 30 октября 1905 года тиражом 1000 экземпляров. (История партии в воспоминаниях). Вып. 3: [Тысяча девятьсот пятый год]. Новости дня от , интервью, репортажи, фото и видео, новости Москвы и регионов России, новости экономики, погода. и фоторепортажи.
Внимание! От советского Информбюро! В этот день, пятого апреля тысяча девятьсот семьдесят седьмого
В этот день здесь проводится первое заседание фактически первого в России общегородского Совета рабочих депутатов. Голубева, Фёдор Самойлов, Матрёна Сарментова. Совет действовал как орган революционной власти: осуществлял явочным порядком свободу собраний, слова, печати, устанавливал революционный порядок в городе, принимал меры по оказанию помощи бастующим и их семьям. Боевую дружину рабочих возглавлял большевик Иван Уткин Станко. Полтора месяца Совет вел переговоры с фабрикантами. Пытаясь сломить бастующих и их рабочий Совет, царские власти применили войска. В тот день на Талке арестовали более 80 человек, среди которых находилось 44 депутата. Однако власть не рассчитала, что подобные действия вызовут бурю негодования у рабочих, которые к тому времени уже кое-чему научились и давно перестали быть покорными рабами режима. В особняках фабрикантов зазвенели стекла, загорелись дачи. Напуганный губернатор был вынужден уступить: арестованных освободили, а собрания на Талке были вновь разрешены.
В результате этой борьбы ивановских рабочих — стачечников, их депутаты сумели добиться от «хозяев» определенных уступок. Лишь голод принудил рабочих удовлетвориться частичными уступками ивановской буржуазии и с 23 июля 1905 года возобновить работу.
Но Эндрюс очень хладнокровно выслушивал такие тирады… Припоминается и еще одно заседание генерального секретариата, на котором в числе прочих вопросов рассматривалась очередная жалоба некоторых заключенных Нюрнбергской тюрьмы. На этот раз жаловались немецкие фельдмаршалы и генералы.
Человек пятнадцать — двадцать. Главное, что их возмущало, это уборка камер. Каждое утро один из немецких военнопленных солдат передавал господам фельдмаршалам обыкновенную метлу, которой они самолично должны были подмести пол своей камеры. Жалуясь на столь оскорбительное к ним отношение, германские фельдмаршалы и генералы обильно цитировали Женевскую конвенцию 1929 года о режиме для военнопленных.
Они упорно не хотели считаться с тем, что являются уже не военнопленными, а военными преступниками, что режим их содержания определяется не Женевской конвенцией, а уголовным кодексом. Полковник Эндрюс отозвался по поводу этой жалобы с присущей ему лаконичностью. Во время прогулок им разрешалось разговаривать. Но не все пользовались этим правом.
Некоторые предпочитали держаться особняком. Многие открыто сторонились Штрейхера. Отношение к нему других обвиняемых с предельной ясностью выразил Функ: — Я достаточно наказан уже тем, что вынужден сидеть рядом со Штрейхером на скамье подсудимых. Довольно странные вещи происходили иногда в тюрьме.
Английское радио посвятило этому специальную передачу, в деталях сообщив своим слушателям, как все протекало. Оказывается, еще накануне рождества из двух или трех тюремных камер было оборудовано нечто напоминающее церковь. Каждый подсудимый приходил туда со своим охранником. Разговаривать не разрешалось.
Если охрана замечала, что кто-то не столько произносит слова молитвы, сколько болтает с другими подсудимыми, к «нарушителю» применялись соответствующие меры. Какое отвратительное зрелище, какое фарисейство! Матерые преступники смиренно «беседуют с богом». Даже Фриче, опубликовавший впоследствии свои мемуары, пишет, что «слышать это было страшно».
Подсудимым без ограничения давали из тюремной библиотеки книги. Риббентроп читал мало, и преимущественно Жюля Верна. Он верил, что ему еще удастся выйти из этой тюрьмы: ведь в романах Жюля Верна бывали и более фантастические ситуации. Садист и развратник, один из «теоретиков» и практиков антисемитизма, Штрейхер увлекался немецкой поэзией.
Бальдур фон Ширах, бывший руководитель гитлеровской молодежи, переводил на немецкий язык стихи Теннисона. Говорили, что у него неплохо получалось, и в тюрьме он, видимо, искренне пожалел, что не посвятил себя этому целиком. Франц фон Папен, бывший вице-канцлер, углубился в религиозную литературу; старый диверсант и политический авантюрист на склоне лет из своей тесной тюремной камеры простирал руки к богу. Бывший министр внутренних дел Фрик не читал ничего, он любил поесть.
Вскоре ему уже не годились его пиджаки — так располнел. Позже Эндрюс рассказывал мне, что уже через пять минут после объявления Фрику смертного приговора он ел с большим аппетитом. Как же это случилось? Когда явно обнаружился близкий крах гитлеровского режима, Роберт Лей решил, что ему пока еще нет оснований отчаиваться.
С тонувшего корабля бежали многие, сбежит и он. Все пытаются спастись, и ему это не заказано. И Роберт Лей бежит в Баварские Альпы. Там, в горах, изменив фамилию, он терпеливо пережидал, пока союзникам не надоест его искать.
Но Лею не повезло. Командование 110-й американской парашютной дивизии получило о нем сигнал от местного населения. И 16 мая 1945 года солдаты этой дивизии двинулись в путь на поимку Лея. Вот они уже в домике, затерянном в горах.
В полутемной комнате на краю деревянной кровати сидит мужчина, заросший бородой. Он заметно испуган, весь дрожит. Задержанный был доставлен в штаб дивизии в Берхтесгаден. Опять допрос, и опять упорное отрицание: он не Роберт Лей.
Вот документы, устанавливающие, что он Эрнст Достельмайер. Не помогли даже доводы офицера из разведывательных органов США, много лет следившего за Леем и хорошо знавшего своего подопечного. Ответ был прежним: — Вы заблуждаетесь. Через минуту в комнату был введен старик немец, восьмидесятилетний Франц Шварц, бывший казначей национал-социалистской партии.
Увидев задержанного, Шварц громко воскликнул: — О! Доктор Лей?! Что вы тут делаете? После того как его опознал и сын Шварца, Лей счел дальнейший фарс с переодеванием бесцельным.
Так бывший руководитель германского трудового фронта был арестован, а затем водворен в Нюрнбергскую тюрьму и включен в список подсудимых. Надо сказать, что в этом списке Роберт Лей занял свое место вполне заслуженно. Это он по указанию фюрера ликвидировал в Германии свободные профсоюзы, конфисковал их средства и собственность, организовал жестокое преследование профсоюзных лидеров. Под его руководством пресловутый германский трудовой фронт стал жестоким орудием эксплуатации немецких рабочих.
Затем Роберт Лей — генерал войск СА, был поставлен во главе центральной инспекции по наблюдению за иностранными рабочими и на этом посту проявил себя самым безжалостным, самым бесчеловечным истязателем миллионов иностранных рабочих, насильственно угнанных в Германию. Люди, близко знавшие Роберта Лея, уверяли, что только в тюрьме они увидели его трезвым. В своем пристрастии к алкоголю он был, конечно, далеко не одинок в придворной камарилье Гитлера. Никогда не упускавший случая подчеркнуть свое отвращение к соседям по скамье подсудимых, Шахт в одном из показаний заявил: — Я должен сказать, что лишь одно сближало большинство партийных фюреров с древними германцами: они всегда пили кружку за кружкой.
Но Роберт Лей отдавался кружке с особым усердием и железной последовательностью. А поскольку в Нюрнбергской тюрьме кружки наполнялись отнюдь не спиртным, он сразу заскучал. И кто знает, может быть, именно это обстоятельство настроило его на философский лад. Он охотно откликнулся на просьбу тюремного врача доктора Келли высказать в письменной форме свои мысли о власти и перспективах Германии.
Не стоило бы, пожалуй, тратить время на то, чтобы воспроизводить здесь фрагменты из его политических пророчеств, если бы этот матерый нацист не нарисовал в них более или менее верную картину того, как сложились германо-американские отношения в последующие годы. Да, рассуждал Лей, Советский Союз сумел разгромить Германию, но нельзя забывать, что это победа марксизма, а она опасна для Запада… И тут же начинается тривиальное запугивание «большевизмом», «азиатским наступлением» на Европу: «Запад всегда смотрел на Германию, как на дамбу против большевистского потока. Ныне эта дамба разрушена и немецкий народ не способен восстановить ее сам». А кто же, по мысли Лея, может свершить такое?
Ну конечно же «Америка должна восстановить эту дамбу, если сама хочет жить», а немецкий народ обязан предоставить американцам соответствующую помощь. Ратуя за германо-американский союз в будущем, он, конечно, понимает, что национал-социализм связан был в своей деятельности некоторыми крайностями, которых порядочное общество «не приемлет». И потому Лею хочется убедить американцев, что лично им эти крайности никогда не одобрялись. По мнению Лея, национал-социализм, для того чтобы он существовал дальше и стал американским союзником, нуждается только в некоторой демократической приправе.
А о каком же общем деле идет речь? Общем для Германии и США! Ну конечно же об антикоммунизме. Лей готов на определенную трансформацию, на совершенствование системы национал-социализма, но в целом он считает, что германо-американский союз надо начинать «с Гитлера, а не против Гитлера».
Он предостерегает американцев от возможной недооценки аппарата гитлеровской партии и всех тех, на ком держалась гитлеровская Германия: «Наиболее уважаемые и активные граждане — это те люди, которые работали в качестве гаулейтеров, крейслейтеров и ортсгруппенлейтеров. Сегодня все они или почти все находятся в заключении. А они должны быть использованы для благородной цели — примирения с Америкой и превращения Германии в проамериканского союзника». Вот какие мысли посещали Роберта Лея в одиночной камере старой Нюрнбергской тюрьмы.
Очевидно, сам того не подозревая, он стал основоположником целей послевоенной американской политики в Германии, по-своему предвосхитил и Бизонию, и Тризонию, и НАТО, и новые карьеры Глобке, Хойзингера, Шпейделя, Ферча и многих, многих других. Судьба, однако, так распорядилась событиями, что доктору Лею не пришлось лично убедиться в полном совпадении своих взглядов со взглядами и политикой американских властей. Чтобы уж совсем закончить здесь с рекомендациями Лея, упомяну лишь еще об одном совсем трогательном его совете американским властям. Говоря о необходимости освобождения из-под стражи всех нацистских руководителей, всех гитлеровских генералов и использовании их в новых условиях, но понимая, что это может вызвать взрыв общественного мнения, он резонно подчеркивал: «Эта акция должна быть осуществлена в полной тайне.
Я думаю, что это вытекает из интересов американской внешней политики — для того, чтобы американские руки не были слишком рано видны». Да, протрезвев наконец в тюрьме, бывший руководитель имперского трудового фронта высказал ряд пророческих мыслей насчет будущего развития американо-германских отношений. Трезвости у Лея не хватило лишь на то, чтобы предсказать собственную судьбу. Он, видимо, переоценил значение просьбы Келли — сформулировать письменно свои мысли о будущем.
Где-то в глубине души у него шевельнулась надежда, что он еще пригодится — новые отношения между Америкой и Германией лучше строить с ним, чем без него. Не зря, пожалуй, вот уже несколько месяцев Лею не предъявляют никакого официального обвинения, и, кто знает, может быть, спустят дело на тормозах. Ведь было же нечто подобное с германскими руководителями после первой мировой войны. На всякий случай Роберт Лей обращается с личным письмом к Генри Форду, хорошо известному своими профашистскими настроениями, сообщает ему о своем опыте сооружения автомобильных заводов — «фольксваген» — и просит обеспечить место после того, как будет освобожден.
И вдруг все рухнуло. Как гром с ясного неба прозвучали для него слова обвинительного заключения. Этот документ вырывает Роберта Лея из мира сладких иллюзий и возвращает к жестокой действительности. Чем больше Лей вчитывается в неумолимые строки, тем меньше он верит в воздушные замки, которые без конца и без устали только недавно сооружала его фантазия.
Он наконец постиг ту горькую истину, что и без доктора Лея американцы смогут провести намеченную им программу. Программа-то, без сомнения, хороша, да только сам ее автор слишком уж скомпрометирован. Эта битая карта никогда уже не будет пущена в ход в новой политической игре. Перед Леем впервые во всей своей жуткой реальности представилась ожидающая его судьба.
Нервы окончательно сдают, весь день он мерит шагами свою камеру. Его навещает доктор Джильберт и записывает в своем дневнике, что глаза у подсудимого «имеют безумное выражение». Это было в ночь на 25 октября 1945 года. Через 25 суток должен был начаться исторический Нюрнбергский процесс, на котором Лею было уготовано его законное место.
Ночью происходит последний диалог между бывшим руководителем германского трудового фронта и часовым, охранявшим его камеру. Часовой спросил, почему он не спит. Лей близко подходит к «глазку», неподвижно смотрит в лицо простому американскому парню и невнятно бормочет: — Спать? Они не дают мне спать… Миллионы чужеземных рабочих… Боже мой!
Миллионы евреев… Все убиты. Все истреблены! Все убиты. Как я могу спать?
Спать… Может быть, в эту ночь доктору Лею стало вдруг жаль загубленных жизней? Нет, не об этом он думал. Палач боялся той неотвратимой ответственности, которая его ждет. Он жалел не тех, кого помогал мучить и уничтожать, а только себя.
Все остальное было лишь психологическим фоном, на котором происходило разложение этого мелкого себялюбца, трусливого и низкого. Перед ним отчетливо вырисовывались веревочная петля и огромная толпа людей в лагерных халатах, которая вот-вот потащит его к помосту, к этой петле. Ему стало невыносимо страшно, настолько страшно, что он поспешил сам полезть в петлю… Часовой, совершавший обход других камер, вновь заглянул к Лею и вдруг обнаружил, что его нет. Присмотрелся внимательнее и в одном из углов камеры, где установлен туалет, увидел согнувшуюся фигуру заключенного.
Ну что ж, обычная картина. Бегут минуты, а Лей все не меняет позу. Часовым овладевает беспокойство. Ответа нет.
Через мгновение четверо американских военных вскакивают в камеру, и перед ними жалкое зрелище — имперский руководитель трудового фронта, согнувшись над стульчаком, висит в петле, сделанной из полос разорванного одеяла. Попытки привести его в чувство не удались. Врачи констатировали смерть. Самоубийство Лея вызвало смятение среди тюремной стражи.
Если до этого один часовой полагался на четыре камеры, то после самоубийства охрана появилась у каждой двери. Круглые сутки за всеми подсудимыми неотрывно велось наблюдение в «глазок». Это было очень утомительно, и караул приходилось часто менять. Весть о бесславном конце Лея очень скоро проникла в камеры к остальным подсудимым.
Первым на нее реагировал Геринг: — Слава богу! А в разговоре с Джильбертом бывший рейхсмаршал развил свою мысль: — Это хорошо, что он мертв. Я очень боялся за поведение его на суде. Лей всегда был таким рассеянным и выступал с какими-то фантастическими, напыщенными, выспренними речами.
Думаю, что перед судом он устроил бы настоящий спектакль. В общем, я не очень удивлен. В нормальных условиях он спился бы до смерти. Имперский руководитель трудового фронта не дожил до суда.
Очевидно, у него не было лучшего ответа. Червь возвращается к червям Не дожил до суда и Генрих Гиммлер, но имя его поминалось в ходе Нюрнбергского процесса почти ежедневно. Много раз и судьям, и обвинителям приходилось сожалеть об ошибке, допущенной офицерами английских оккупационных властей, лишившей Международный трибунал возможности допросить имперского руководителя СС. Вряд ли стоит говорить о том, какой услугой была эта ошибка для того же Германа Геринга, который с такой циничной откровенностью выражал свое удовлетворение самоубийством Лея.
Правда, рейхсфюрер СС не отличался истеричностью Лея. Но ведь никто не поручился бы за то, что Генрих Гиммлер по-рыцарски мог взять на себя всю вину, щадя своих соседей по скамье подсудимых. Это никак не вязалось с его характером и привычками. Гораздо легче можно было представить нечто совершенно противоположное, если бы вдруг открылась дверь и солдаты ввели в зал Генриха Гиммлера.
Но увы, появление его здесь совершенно исключалось. Геббельс и Фриче все еще надрывно кричали в микрофоны, что Германия полна сил и недалек тот час, когда по приказу фюрера на чашу весов будет брошено новое секретное оружие, которое быстро решит исход тяжелой борьбы в пользу «фатерланда». Но и сами они, и, уж конечно, Генрих Гиммлер к тому времени ясно поняли, что карта «третьей империи» бита, что гитлеровский режим накануне жесточайшего поражения. Главный имперский каратель все чаще стал задумываться о собственной судьбе.
Он всегда слыл реалистом, а тут вдруг утратил всякое чувство реального, сочтя себя подходящей фигурой для официальных переговоров с союзниками. Нет, слишком много крови было на нем, слишком широкой известностью пользовалось имя палача и инквизитора, главаря СС, организатора и повелителя лагерей уничтожения и газовых камер, чтобы даже на Западе его рассматривали как «высокую договаривающуюся сторону». Однако Гиммлер упорно пытался игнорировать это. В течение нескольких месяцев, предшествовавших краху, он неоднократно встречается с шведским графом Бернадотом, видя в нем подходящего посредника для установления контакта с западными державами.
Предлог: переговоры о судьбе датских и норвежских военнопленных. Если бы я встретил его на улице, то определенно не обратил бы на него никакого внимания…» Между тем перед Бернадотом стоял человек, которого боялась и люто ненавидела вся оккупированная Европа. Гиммлера давно уже не волновали военнопленные, в особенности датские и норвежские. И вообще, разве они еще сохранились?
Сегодня Гиммлер волновался преимущественно за судьбу самого Гиммлера. Несмотря на то что участь гитлеровской империи уже предрешена, он еще чувствует в своих руках власть и пытается через Бернадота установить связь с Эйзенхауэром, предложить американскому генералу капитуляцию гитлеровских войск на западе, с тем чтобы иметь возможность продолжать сопротивление на востоке. В поисках спасения главный исполнитель чудовищного гитлеровского плана поголовного уничтожения целых народов мечется из стороны в сторону и в последние дни войны смиренно склоняет голову даже перед Хиллом Сторчем, стокгольмским представителем еврейского всемирного конгресса. В результате из Швеции в Берлин прилетает Норберт Мазур, чтобы вести переговоры об освобождении из концлагерей еще оставшихся в живых евреев.
Совещание между Гиммлером и Мазуром происходит 21 апреля 1945 года в кабинете шефа гестапо. Гиммлер пытается через Мазура уверить мир, что преступлений против евреев совершались помимо его воли. Сам он-де всегда был рад помочь им и готов даже сейчас идти на ужасно рискованные для него комбинации, лишь бы спасти этих несчастных. Тут же Мазуру предъявляется только что подписанное Гиммлером распоряжение об освобождении из лагеря Равенсбрюк тысячи еврейских женщин.
Но Гиммлер просит, чтобы это не получило огласки в печати. В официальных документах речь будет идти о польских женщинах. Наконец, он показывает Мазуру и свою последнюю инструкцию. Она гласит: «Приказ фюрера об уничтожении всех концлагерей со всеми находящимися в них людьми и лагерной стражей настоящим отменяется.
При подходе армии противника должен быть выброшен белый флаг. Концлагеря эвакуации не подлежат. Впредь запрещается убивать евреев». К тому времени было уже уничтожено шесть миллионов евреев.
В лагерях их оставалось совсем немного. И вот тут-то чудовищный убийца решил перевоплотиться в ангела-хранителя. Гиммлер сознает, что если об этих переговорах станет известно Гитлеру, то «обожаемый фюрер» даже в последние часы собственной жизни позаботится о голове «железного Генриха». И Гиммлер старается упрятать концы в воду.
Вместе со своим подручным эсэсовцем Шелленбергом он планирует путч. Гиммлер доверительно сообщает Шелленбергу о все усиливающейся болезни Гитлера, о все увеличивающейся его сутулости, вялом виде, дрожании рук. Этот разговор происходит в лесу в другом месте могут подслушать! Обсуждаются наиболее подходящие методы устранения Гитлера.
Гиммлер говорит об аресте, а Шелленберг предлагает своему шефу отправиться к Гитлеру с разъяснениями всей безнадежности положения Германии и настойчиво рекомендовать ему уйти в отставку. Наконец, если убеждение не поможет, то в это дело надо включить врачей… Заодно обсуждается, что должен сделать Гиммлер, как только займет место Гитлера. Каждый ее новый удар, каждый километр, приближающий ее к сердцу Берлина, делает намеченные планы все более эфемерными. И все-таки он снова встречается с Бернадотом, опять просит графа устроить ему встречу с Эйзенхауэром.
Гиммлер настолько уверен в возможности такой встречи, что тут же, можно сказать, параллельно обсуждает с Вальтером Шелленбергом, как ему держаться с американским главнокомандующим: — Должен ли я только поклониться, или надо подать ему руку? Шелленберг, более трезво оценивающий обстановку, вместо ответа на вопрос, сам спрашивает своего шефа: — А что вы станете делать, если ваше предложение будет отвергнуто? Конечно, рейхсфюрер лгал. Он и в мыслях не имел такого.
Главарь СС умел пускать пыль в глаза, ловчить, заметать следы. Однако, как он ни старался, Гитлер все же прознал о его переговорах с Бернадотом. Появись Гиммлер в то время в имперской канцелярии, и голова его покатилась бы с плеч. Но рейхсфюрер СС предпочитал держаться подальше от гитлеровской норы.
Он курсировал между Любеком и Фленсбургом, все еще надеясь стать главой государства, хотя Адольф Гитлер уже заклеймил его в своем «завещании» как предателя. По радиосообщениям противника Гиммлер через Швецию добивается капитуляции. Фюрер рассчитывает, что в отношении всех заговорщиков Вы будете действовать молниеносно и с несгибаемой твердостью. Дениц был несколько смущен такой радиограммой.
Что значило действовать «молниеносно и с несгибаемой твердостью» против Гиммлера, который все еще располагал полицейскими силами и организациями эсэсовцев? Адмирал вежливо попросил Гиммлера встретиться с ним. Эта встреча состоялась в одной из полицейских казарм в Любеке в присутствии всех начальников СС, которых удалось вызвать. Как вспоминает Дениц, рейхсфюрер принял его не сразу.
По-видимому, он уже чувствовал себя в положении главы правительства. Адмирал спросил, соответствует ли действительности сообщение о том, что он, Генрих Гиммлер, пытался через графа Бернадота связаться с союзниками. Ответ последовал отрицательный, и оба собеседника расстались мирно. Но на исходе того же дня, 30 апреля 1945 года, Дениц получает новую радиограмму: «Вместо рейхсмаршала Геринга фюрер назначает отныне Вас, господин гросс-адмирал, своим преемником.
Письменное полномочие выслано. С настоящего момента Вам надлежит принимать все меры, которые окажутся необходимыми в новой обстановке. Теперь уже Дениц пригласил к себе Гиммлера. Не зная еще, как последний отреагирует на решение Гитлера, адмирал принял необходимые меры предосторожности.
Была усилена охрана штаба вплоть до установки тяжелых орудий. Отряд телохранителей, составленный из команд подрывников, цепью окружил дом, в котором помещался сам Дениц. Свидание состоялось в атмосфере взаимной подозрительности и недоверия. Беседа велась без свидетелей, но сам Дениц так записал о ней: «Мы встретились с Гиммлером с глазу на глаз в моей комнате.
На всякий случай я положил свой браунинг на письменный стол, с тем чтобы в любой момент им воспользоваться. Спрятал пистолет под бумаги. Затем дал Гиммлеру телеграмму, чтобы он прочел ее. Он побледнел и углубился в размышления».
Имперский палач, как видно, только в этот миг почувствовал, что положение его становится совсем безнадежным. Но тяжкие его размышления не затягиваются надолго. Гиммлер встает, поздравляет Деница и, обращаясь к нему, говорит: — Разрешите мне быть вторым лицом в государстве. Новый фюрер решительно отвергает это предложение.
Конечно, Деницу, который еще на что-то надеялся, не нужен был такой кровавый союзник. Гестапо не та фирма, с которой можно было связывать себя в последние дни «третьей империи». С этих пор Генриху Гиммлеру хотелось только одного: чтобы люди о нем забыли. Однако его усиленно ищут контрразведывательные органы союзных стран.
Район, где скрывается Гиммлер с двумя своими адъютантами, надежно блокирован. Рейхсфюрер СС сбрил усы, на левый глаз надел черную повязку, в кармане у него удостоверение тайной полевой полиции на имя Генриха Хицингера. Полицейский ум Гиммлера ищет спасения в дешевом фарсе с переодеванием. То были шумные дни, когда по дорогам Германии двигались многоязычные толпы: здесь и немцы-беженцы, и освобожденные иностранные рабочие, и военнопленные.
Пробираясь через людской поток, 21 мая 1945 года Гиммлер и два его спутника оказались близ Бремерверде. И тут он нос в нос столкнулся с патрулем. По иронии судьбы патрульными оказались русские парни из военнопленных, добровольно вызвавшиеся помочь комендантской службе британской армии.
Это очень хорошо видно на примере обеспечения Красной Армии бронетехникой, что было одной из важнейших задач первой пятилетки: если в 1929 году у нее на вооружении стояли 65 танков и 92 бронеавтомобиля, то в 1932 году — 1401 и 213 соответственно. Военная пятилетка В 1938 году, по окончании второй пятилетки, проходившей под лозунгом коллективизации и повышения уровня жизни советских граждан, стартовала третья, которая должна была завершиться в 1942 году. К ее началу было совершенно очевидно, что мир все быстрее и быстрее движется к началу новой глобальной войны, и потому основное внимание в пятилетних планах было уделено, по сути, подготовке к ней. Вместо «больше, больше, как можно больше!
Таких колоссальных цифр, которыми потрясала иностранных экономистов первая пятилетка, страна уже не показывала, зато наладила проектирование и выпуск образцов техники, которые мало в чем уступали заграничным. Прежде всего это касается, конечно, военной сферы: именно в ходе третьей пятилетки были созданы такие легенды Второй мировой войны, как танк Т-34 , пистолет-пулемет ППШ , самозарядная винтовка СВТ-40 , истребитель МиГ-3, бомбардировщик Пе-2 и штурмовик Ил-2. Завершить пятилетку так, как планировалось, помешала война, но даже с учетом этого результаты были недалеки от запланированных. Пятилетка, ставшая семилеткой Две послевоенные пятилетки — четвертая 1946-1950 и пятая 1951-1955 — были призваны решить в первую очередь задачу восстановления советской промышленности, разрушенной в военные годы, и вернуть уровень жизни в стране хотя бы к довоенным показателям. Задачей же шестой пятилетки, план которой утвердили на знаменитом ХХ съезде КПСС, был полуторный рост производства и развитие прежде всего прогрессивных наукоемких отраслей, в том числе и стремительный рывок в космос.
Я не испытывала страха. Возбуждение и любопытство не оставляли места для других чувств. Мы благополучно добрались до Кремля. Кучер пустил лошадей более спокойным шагом, и мы проехали под сводами ворот Кремля к Николаевскому дворцу. Нас ждали несколько заспанных слуг; двери были открыты, и мы вошли. У меня еще не было случая посетить этот дворец, который использовался только для размещения иностранных особ царского происхождения во время дворцовых церемоний, и меньше всего я думала о том, что мне не суждено покинуть его, пока я не выйду замуж. Мы поднялись на первый этаж и устроились в приемной, где ожидали прихода людей, которые должны были сопроводить нас. Этот дворец долгое время не отапливался и не проветривался; влажный, леденящий холод стоял в его плохо освещенных апартаментах. Вскоре пришли моя гувернантка, какая-то фрейлина и адъютант, а следом за ними и наши слуги, которые принесли нам вещи, необходимые, чтобы переночевать. Нам дали чаю. Затем дядя выбрал для нас комнаты, и мы довольно неплохо провели ночь на импровизированных постелях под ворохом одеял. Я так и не узнала, что было причиной такого поспешного отъезда из Нескучного, но на следующий день нам сказали, что пребывание в Кремле временное, и вскоре, как только позволят обстоятельства, мы вернемся обратно. Нам не были нужны никакие объяснения, чтобы понять, что в нынешних обстоятельствах мы лучше защищены за кремлевскими стенами, чем в пригороде, населенном рабочими находящихся поблизости многочисленных фабрик. Но дни проходили, а о возвращении в Нескучное никто и не заговаривал. Постепенно воцарился обычный порядок, мы вернулись к своим привычкам и вновь возобновили учебу, которая прервалась на несколько дней из-за неразберихи в нашем доме. Николаевский дворец, такой холодный и неуютный вначале, стал для нас очень приятным, когда мы к нему привыкли. Новости извне приходили все более зловещие, и я остро чувствовала, что мы живем на вулкане, который готов извергнуть огонь и поглотить нас в любое мгновение. Данный текст является ознакомительным фрагментом. Продолжение на ЛитРес Глава V. Тысяча девятьсот третий год. Лирическое интермеццо Глава V. Лирическое интермеццо Я всё жду чего-то, как будто над нами должен обвалиться дом. Вишневый сад Не раздобыть надежной славы, Покуда кровь не пролилась. Эпизод четвертый. Одна тысяча девятьсот тринадцатый год, или Венский вальс Глава IX. Одна тысяча девятьсот тринадцатый год, или Венский вальс Несмотря на то, что в этой главе имеются ретроспективные картины 1906 года, и, кроме того, часть описанных в ней событий относится к 1912 году, в ее название вынесен 1913 год, как переломный в Глава X. Эпизод пятый. Вне игры Глава X. Вне игры И вот сижу я в Туруханском крае, где конвоиры, словно псы, грубы, я это всё, конечно, понимаю, как обострение классовой борьбы. Юз Алешковский. Товарищ Сталин Не помните ли фамилию Кобы? Ленин — Г. Зиновьеву Большая просьба: узнайте от.
ЕГЭ. Русский язык. Задание № 6.Запомните примеры
Булыгину с выражением намерения привлечь «достойнейших, доверием народа облечённых, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений». На основании рескрипта комиссия министра внутренних дел А. Булыгина начала разработку положения о Государственной Думе [4].
Прошу выслать батальон. Фабрики все забастовали - сообщал Владимирскому губернатору полицмейстер Кожеловский. На следующий день в городе не работало ни одно предприятие. Центральная площадь города. Городская управа. Здесь находились городские власти и промышленники Иваново - Вознесенска. И здесь утром состоялся многотысячный митинг.
В итоге Иосиф Сталин поддержал точку зрения тех специалистов, кто выступал за выпуск продукции, будущие структурные изменения и жёсткую дисциплину. За основу было решено взять планирование развития экономики на пять лет. Это тот горизонт, на котором всё ясно и, как правило, не может быть больших неожиданностей», — рассказал в беседе с RT научный руководитель Института проблем глобализации, доктор экономических наук Михаил Делягин. В декабре 1927 года в Москве состоялся XV съезд Всесоюзной коммунистической партии большевиков , на котором были приняты Директивы по составлению первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР. На ней была одобрена резолюция «О пятилетнем плане развития народного хозяйства». С апреля — мая 1929 года историки отсчитывают начало пятилетнего планирования. Начало индустриализации К периоду индустриализации большинство исследователей относят три пятилетки первую 1928—1932 годы , вторую 1933—1937 годы и третью, начавшуюся в 1938-м. Её стратегические задачи огласил Сталин на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут», — заявил советский лидер.
Рабочей силы для воплощения в жизнь идей индустриализации было достаточно. Партия и комсомол успешно проводили пропагандистскую кампанию. Многие люди ради более высокого качества жизни уехали в города из сельской местности. Для создания новых предприятий активно привлекались иностранные специалисты.
Тысячи демонстрантов несколькими колоннами двигались к Дворцовой площади. Еще не было выстрелов, а какие-то люди уже распускали слухи о массовых расстрелах. Попытки властей упорядочить шествие получали отпор. Начальник Департамента полиции Лопухин кстати, симпатизировавший социалистам позднее так объяснял случившееся Императору: «Наэлектризованные агитацией толпы рабочих, не поддаваясь воздействию обычных общеполицейских мер и даже атакам кавалерии, упорно стремились к Зимнему дворцу, а затем, раздраженные сопротивлением, стали нападать на воинские части. Такое положение вещей привело к необходимости принятия чрезвычайных мер для водворения порядка, и воинским частям пришлось действовать против огромных скопищ рабочих огнестрельным оружием...
Шествие от Нарвской заставы возглавлялось самим Гапоном, который постоянно выкрикивал: «Если нам будет отказано, то у нас нет больше Царя». Между тем Николая II в тот день не было в Петербурге, и он при всем желании не мог бы принять петицию. Колонна подошла к Обводному каналу, где путь ей преградили ряды солдат. Офицеры предлагали толпе, напиравшей все сильнее, остановиться, но она не подчинялась. Последовали первые залпы, сначала холостые. Толпа готова была вернуться, но Гапон и его помощники шли вперед и увлекали за собой остальных. Раздались боевые выстрелы. Примерно так же развивались события и в других местах - на Выборгской стороне, на Васильевском острове, на Шлиссельбургском тракте. В руках некоторых демонстрантов появились красные знамена, лозунги «Долой самодержавие!
На Васильевском острове группа, возглавляемая большевиком Л. Давыдовым, захватила оружейную мастерскую Шаффа. Всего 9 января было убито около 130 человек и ранено около 300 сюда входят и те, кого убили и ранили сами демонстранты. Но в тот же день стали распускаться самые невероятные слухи о тысячах погибших и о том, что расстрел специально организован садистом-царем, пожелавшим крови рабочих. Священник-провокатор Гапон составил листовку, в которой слал силам правопорядка свое «пастырское проклятие» и освобождал солдат от присяги, данной «изменнику царю, приказавшему пролить неповинную кровь народную» что было бесстыдной клеветой , «отлучил» Николая II от Церкви. Через несколько дней, обращаясь к рабочим, Николай II так оценил «Кровавое воскресенье»: «Прискорбные события, с печальными, но неизбежными последствиями смуты, произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей страны… они поднимали вас на бунт против меня и моего правительства, насильно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага». Тем временем революционеры использовали события 9 января для организации массовых беспорядков по всей стране. Начались забастовки, крестьянские волнения, антиправительственные выступления интеллигенции и учащихся. Экономические требования сопровождались или сменялись политическими.
Эти требования не были беспочвенны: у России было немало внутренних проблем; в частности, в деревне еще с крепостнических времен сохранялись те социальные язвы, на исцеление которых была потом направлена Столыпинская реформа.
Выпуск новостей 24 апреля 2024 года
Презентация для учителя-предметника для 6 класса. Учебно-методические материалы по Русскому языку для 6 класса. 7) до тысяча девятьсот пятого года. 8) к две тысячи пятому году. Лента новостей: Актуальные новости, объективный анализ и эксклюзивные комментарии о важнейших событиях и трендах. Блокнот Россия.
Внимание! От советского Информбюро! В этот день, пятого апреля тысяча девятьсот семьдесят седьмого
Десятки тысяч военнослужащих СС и вермахта после 9 мая 1945 года пытались уйти к союзникам, лишь бы не сдаваться Советской армии. Тысяча девятьсот пятый год. 1909 (тысяча девятьсот девятый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в пятницу. Декабрьское вооруженное восстание тысяча девятьсот пятого года [Текст]: (В помощь изучающим марксизм-ленинизм): На правах рукописи / проф. Шестаков. Это же Девятое января тысяча девятьсот пятого года!
Остались вопросы?
С августа 1991 года газета стала независимым изданием. Сегодняшние «Известия» исповедуют базовые принципы независимости редакционной политики и прозрачности ведения бизнеса. Тематика газеты — освещение событий в России и за рубежом, аналитика и комментарии, обзор вопросов бизнеса и экономики, событий культурной и спортивной жизни.
Здесь находились городские власти и промышленники Иваново - Вознесенска. И здесь утром состоялся многотысячный митинг. Рабочие выдвинули около трех десятков требований, в основном чисто экономического характера: установление гарантированного минимума зарплаты, введение восьмичасового рабочего дня, улучшение санитарно - технических условий труда. Ну а поскольку список составлял местный большевистский комитет, были включены и политические требования : созыв учредительного собрания, введение демократических свобод, празднование первого мая. Фабриканты отказались их принять, мотивируя это нежеланием общаться с неорганизованной толпой. Тем самым предприниматели сами подтолкнули рабочих к выбору депутатов.
Негорелая улица.
Кстати, о телефоне! Вытащил из кармана мобилку, катнул пальцем список контактов, прикидывая, кому звонить в первую очередь… Остановился — перечеркнутый значок соты недвусмысленно говорил о бесполезности набора. Вот занесло же! Ну, хоть фоток пока сделать для твиттера. Сумерки уже совсем сгустились, вспышка выдергивала из темноты странные фрагменты. Вот только не надо было приводить то, что осталось от коня, в более фотогеничный вид. Даже меня проняло от вывалившегося из-под хребта теплого и пахучего ливера. Чего уж говорить о девушке, которая опять начала подозрительно всхлипывать. Надо бы подальше от этого запаха, а то придется одежду стирать, прежде чем вылезать из леса к людям.
Если не застрянем в колее, довезу до дома. Екатерина благодарно кивнула в ответ и, прихватив узелки, пошла за мной. Неудивительно, что она пряталась за телегой. Видок у девушки был еще тот — бесформенные полувоенные штаны и здоровенные кирзачи еще никого не красили. Впрочем, мою помощь по влезанию на насыпь она приняла совершенно просто и естественно. Да и рука у попутчицы оказалась мягкая, без набитых колхозом мозолей, с чистыми, ухоженными ногтями. И еще, при повороте головы в небольшом ушке красной капелькой блеснул камешек сережки. Я галантно открыл дверцу даме, предложил садиться. Мысленно поморщился, когда за дверью исчезли сапоги с налипшими комьями грязи, впрочем, все равно без капитальной мойки после таких приключений не обойтись. Залез в салон сам, завел двигатель, машинально врубил фары, крутанул климат на полную мощность, приглушил звук.
Закончив «предстартовую подготовку», перевел взгляд на попутчицу. С девушкой творилось что-то странное, она увлеченно скребла обеими руками дверь в поисках ручки. Неужели решила бежать в лес? Чем успел напугать? Вот, уже везу тебя домой. С летающими тарелками не дружу, секреты Родины — хотел бы продать, так все одно никто не купит, не знаю ничего особо… Но Катерина меня явно не слушала, только нервно рассуждала, словно сама с собой: — Ну «Волга» или «Победа». Они же совсем не такие!.. Ледженд еще какой-то, музыка не наша. Надписи не русские… Да и одет ты не по-советски совсем! Да вообще — все у тебя чужое, незнакомое… — Прекрати истерику!
Объясни толком! Словами тут явно не помочь, да и тянуться через ее колени к двери было как-то страшновато. Выпускать новую знакомую посередь лужи тоже не вариант. Пришлось резко выехать на относительно чистое место, выскочить, обойти машину и распахнуть дверь снаружи, освободив девушке дорогу в лесной массив. Ну не понимаю я! Екатерина выскочила из салона, резко отпрыгнула на пару шагов и, увидев мое искреннее недоумение, остановилась в раздумье, явно давая последний шанс все объяснить. Упускать такую возможность было по меньшей мере глупо и, поспешно, но насколько возможно спокойно начал объяснять: — Меня зовут Петр Воронов, двадцать восемь лет, занимаюсь строительством компьютерных сетей, вот как раз и еду с монтажа… — Если от такого начала не сбежала, можно продолжить: — Живу в Екатеринбурге, на ЖБИ. Не женат. Тачка — обычная Тoyota RAV-4, японская, двухтысячного года издания. Смарт Legend, ну, это телефон такой.
У вас что, тут даже сотовых нет, что ли? Окончила в прошлом году пед в Свердловске и по распределению попала сюда, в Н-Петровск. Она замолчала почти на минуту, перевела взгляд с машины на меня, потом опять на машину… Но только я собрался вывалить очередную благоглупость, Катя добавила: — А сейчас тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. Не знаю, как должна называться такая немая сцена, но мне стало резко не до театральных эффектов. Я молча повернулся и пошлепал на водительское место прямо через грязь. Влез в знакомый и внезапно ставший очень родным салон, одним глотком высадил отвергнутую дамой банку «Редбула». В голове пролетали мысли — о родителях, которые едва ли дождутся от меня телефонного звонка. Да и вообще, не дождутся сына. О младшей сестренке, которая не сильно-то меня жаловала последнее время, но реально переживать будет не меньше матери. Об Интернете, которого еще нет, и непонятно, когда будет.
О советских компьютерах, самых больших в мире. О подруге, впрочем, вот уж кто не пропадет без меня… Все это смешалось в коктейль и давило на мозг не хуже литра водки. Хотелось выть, ругаться матом, плакать, кататься по земле, драть ногтями обшивку салона и еще сделать кучу подобных вещей. Причем одновременно. Не помню точно, сколько я пробыл в таком состоянии. Клацнул замок, и на краешек соседнего кресла примостилась Катерина. Дверь она предусмотрительно оставила чуть приоткрытой. Но теперь на лице девушки читался не страх, а… Вот как она выглядит, женская жалость. Даже глаза, прежде темные и тусклые, вдруг засветились изнутри темно-зеленым огнем. И стали от этого еще красивее!
Удивительная скотина человек. Только что был готов чуть ли не вешаться от досады и тоски из-за оставшихся в непонятной дали близких. Когда читал о трагедиях, мне всегда было жалко родственников погибших. Ведь пострадавшим уже все равно… И вот в голову полезли совсем иные мысли. Впрочем, рано рефлексировать. Родители живы и здоровы, у меня тоже руки-ноги и голова на месте. Жалко, не знаю, как устроены пространственно-временные континуумы и есть ли возможность передать родственникам письмо, типа как в кино «Назад в будущее». Но модель с «растворением» Марти Макфлая из-за изменений в прошлом мне всегда казалась бредовой. Самое вероятное — распараллеливание миров при таких коллизиях… Короче, с этим мне все равно не разобраться. Поток мечущихся мыслей остановила Екатерина.
Как-то по-домашнему вздохнув, она поставила узлы на пол между своих кирзачей, развязала один и достала оттуда литровую банку молока. Чуть покопалась еще, и на свет появились полбатона с парой вареных яиц, завернутых в газетный обрывок. Ели мы, не сговариваясь, молча, откусывая хлеб от одного куска и передавая молоко друг другу. Женская интуиция творит натуральные чудеса, не знаю, есть ли вообще способ более быстрого возвращения в реальность. Глава 1 Быт советского Урала Стоп! Если девушка из тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, это не значит, что мы с ней именно в том времени. И не надо тупить, в машине есть радио! Привычный FM «порадовал» полной тишиной. На AM не лучше. Потыкал кнопки — в SW-диапазоне нашлась музыка!
Вполне себе советское ретро, и слова несложно разобрать: «Заправлены в планшеты космические карты…» М-да… Что еще можно поймать в эфире через пятилетку после полета Гагарина? Прозвучали позывные радио «Маяк», блок новостей, говорили про конфликт Китая и Тайваня — это точно моя реальность? Быстро проверил с Катей все исторические события, которые сохранила память. Фактология и даты совпали практически один в один. Сомнения ушли — я не переместился в пространстве, а вместе с куском дороги провалился в прошлое. Заметив, что новый знакомый снова начинает сползать в депрессию, попутчица опять полезла в котомку. На тусклый свет появился небольшой кусок медовых сот. Белый от сахара и жесткий, как карамель, явно прошлогодний. Она без колебаний протянула его мне. Это было так искренне и трогательно, что… От такого нельзя отказываться, можно только разломить пополам и постараться отдать большую часть девушке.
Маятник моих чувств качнулся в обратную сторону. Остро захотелось не просто жить, а делать это с комфортом и удовольствием, чтобы к старости не было обидно за прожитые годы. Прошлое отошло на задний план, осталось лишь сакраментальное: «Я подумаю об этом завтра»[1]. В освободившийся таймслот мозга немедленно ворвался ветер рационализма. Тут «холодная война» в самом разгаре! Посмотри на себя, с десяти шагов видно: шпион зарубежный, заброшен в глубину страны победившего пролетариата явно для того, чтобы выведать самую важную тайну производства… А чего, кстати? Литья чугуна по демидовским рецептам и пилки бревен по гулаговским нормам? Да все равно, товарищ старший сержант закроет сразу и надолго. Машину и прочие артефакты медленно потащат по инстанциям, пока кто-нить поумнее не догадается об истинном масштабе события. Хотя могут и похоронить все барахло в каком-нить районном спецхране, идиотов в отечестве всегда было с избытком.
Что делать? Машину — в озеро, артефакты — в землю, мобилу — в карман? Самому — в лес, и пешком три тысячи километров до финской границы? Какой-то десяток лет… Вот только шансы покинуть пределы СССР в моем положении выражаются скорее мнимым числом. Да и не думаю, что горячие финские парни сразу увидят во мне гордого борца с тоталитаризмом. Выпотрошат почище потомков Дзержинского, а дальше… Будущее окажется непредсказуемым, но явно не слишком радужным. Купить советские документы, натурализоваться и спокойно жить до старости? Куда более реально, но ведь так скучно! Тем более что не сомневаюсь! Не двадцатые годы, тут паспорта, прописки, бдительные участковые и старушки на лавочках.
Следов перемещения уже изрядно, странный круг асфальта обязательно будут исследовать спецы, и копать при этом глубоко, качественно, результативно. Да и Катя не станет со стойкостью партизанки скрывать подробности ночного свидания. Скорее наоборот, расскажет и покажет в лицах. И правильно сделает, в шестьдесят пятом патриотизм — совсем не пустой звук, вон с какой гордостью она про СССР сказала. Даже завидно. Куда только исчезли такие девушки в нулевых? Впрочем, зачем искать червоточину в других, когда в себе изъянов навалом? На фоне более чем привлекательной по советским меркам материальной стороны мои иллюзии о процветании общества развитого социализма родители развеивали регулярно и с удовольствием в плане общественно-нравственных устоев в обществе царил полный бардак. Начиная с плохо оформившихся мыслей об эмиграции и заканчивая привычной терпимостью к бытовой коррупции, без которой немыслимо руководство фирмой в России нулевых. Это на фоне привычного, комфортного скатывания страны в «третий мир» на роль сырьевого придатка мировой экономики.
А ведь какие перспективы были у СССР, если вспомнить историю шестидесятых? Раны войны затянулись. В космосе — первые, это дорогого стоит! В ядерном оружии — паритет. Да и обычная армия раскатает любого противника в тонкий блин. Для реальной политики это куда лучше, чем «искренние» заверения в дружбе и уважении[2]. В стране активное строительство жилья, хрущевки спасли людей от коммуналок, и, пусть кривятся снобы, эти маленькие квартирки оказались едва ли не самым удачным проектом шестидесятых. Наука и промышленность на подъеме. Отставание от Запада есть, но оно, пожалуй, минимальное за последние двести — триста лет отечественной истории. С продуктами питания и ширпотребом похуже, но впереди фонтан Самотлора, открытие и разработка сибирских месторождений, которые буквально зальют СССР нефтедолларами на два десятилетия.
Наконец, у власти молодой и энергичный Брежнев. Среди партийцев-чиновников всех уровней большинство начинали карьеру с рабочих и уж точно были выходцами из рабочих семей , чуть не каждый второй воевал — и победил. Тлен тотальной коррупции еще не охватил номенклатуру, в ней хватает людей, искренне верящих в идеалы коммунизма-социализма, готовых добиваться их воплощения в реальную жизнь. Напротив, Британская колониальная империя распадается на глазах. Скоро, кроме самого острова, ничего не останется. В Штатах не все гладко, где-то в начале шестидесятых убили Кеннеди, скоро и Кинга замочат. Беспорядки — обычное дело, а уж что будет, как во Вьетнам залезут! Германия разделена, далеко не худшая ее половина играет на стороне СССР. Китай… Там вообще начало культурной революции с массовым уничтожением воробьев и интеллигенции. Куда только все пропало?
Почему такой уверенный старт сменился застоем и провальным финалом, переходящим в аппаратный паралич? Может быть, мой долг — рассказать о будущем компетентным специалистам, и колесо истории повернется по-другому? Или уж валить все на первого и последнего президента СССР, который сейчас возделывает партийные нивы где-то в Ставрополье? Подать сюда для важной беседы о переустройстве мирового порядка…» Ага, потом за такой подарок предки отблагодарят — выпишут путевку в лечебный комплекс закрытого типа на полный пансион. Стрелять вроде из моды уже вышло, но что гуманнее — вопрос открытый… Хотя информацию-то отожмут по-любому, да только на этом все сотрудничество кончится, идиоты без надобности даже в стае обезьян… Спасибо Екатерине, она не стала сразу донимать с расспросами о будущем. Может, не могла выбрать самый главный вопрос. Но скорее интуитивно понимала, что мне надо «переварить» новости. Впрочем, всему есть предел, даже женскому терпению. После десяти минут моих раздумий ее уже ощутимо распирало. Пришлось успокаивать: — Сейчас, сейчас.
Чуть в себя приду и на все вопросы отвечу. Пока не волнуйся — впереди все ровно, по крайней мере, на Урале. Живем нормально, на хлеб с маслом хватает. А на Марс, Венеру? Нет в две тысячи десятом году такой страны СССР. Распался Союз на отдельные республики. Не надо было так резко, от такого разрыва шаблона… Надеюсь, она не ортодоксальная комсомолка, вешаться в лес не побежит. И сердце у нее здоровое, вон, сначала побледнела, а минуты не прошло — лицо красным залило. Вот-вот набросится и порвет как изменника Родины. Как это допустили коммунисты, пролетариат и колхозники?
Была война, империалисты победили советский народ? Прогнило все до сердцевины да и развалилось само, я в третьем классе учился, толком ничего не понимал. При чем тут колбаса? И обувь… Не надо кирзачи с ногами под сиденье толкать! Нет там столько места! Девушка смутилась, но тут же поправилась и демонстративно выставила ноги на обозрение. Они ведь готовы напасть… — Был я за границей туристом много раз. В Турцию сейчас, как на дачу, многие ездят, ни виз, ни разрешений, купил билеты на самолет и лети, четыре часа — ты на море-пляже. Да и в другие страны не многим сложнее. Это был нокаут.
Не ожидал, что поездка в капстраны является в шестьдесят пятом такой великой, но недостижимой мечтой. Вернее, разумом понимал, в учебниках читал. Но столкнуться с этим самому — совсем иное дело. Наверное, для меня сравнимым потрясением стали бы свободные контакты с инопланетянами в духе: «А что, в каникулы махнем на Тау Кита? Где-то побогаче, а где-то и победнее. А в торговых центрах так вообще страну только по языку отличить можно, все одинаковое. Но квалифицированный специалист типа меня может себе позволить недорогие страны типа Египта раза три-четыре в год, если «ни семьи, ни детей». Напрячься, конечно, придется: за это надо отдать минимум половину месячной зарплаты. Никаких документов, забронировал отель через Интернет, купил билет, и готово! Можно за полчаса все оформить, не выходя из дома, слетать на пару отгулов, захватить праздник и выходные.
Екатерина замолчала, похоже, и ей надо было уложить в голове информацию. Немного подумав, я продолжил: — Хотя, ты знаешь, и у нас не все так хорошо. Учителя сельские, к примеру, совсем мало получают. Им на отпуск нужно пару лет копить. А если с детьми да с мужем не повезет, совсем труба. Помощи от государства нет никакой, капитализм волчий, натуральный. Пенсии маленькие, квартплаты высокие. А уж сколько квартиры стоят!.. Их люди все больше в кредит покупают, выплачивают по двадцать — тридцать лет. Что значат материальные эмпирии по сравнению с романтикой!..
На Луну американцы высадились в шестьдесят девятом — первые и последние. Наши сдались, только автоматы-луноходы посылали пару раз. До Марса так и не добрались: дорого. Люди на орбиту летают довольно часто, станция есть международная, но все это, в сущности, мелочи. Нет от космоса коммерческой отдачи — и он практически не развивается. Не поверишь, от экономии на старых ракетах, разработанных в твое время, летают. И наши, и американцы. Такая быстро докажет, насколько хорошо жить при коммунизме. Там настоящая виртуальная жизнь. Море общения, информации, игр.
Так у меня за спиной ноутбук лежит! Старый уже, тяжелый и медленный. Что у нас в открытых вкладках хрома? Сохраним, тут Интернета долго не будет. А вот теперь и показывать можно. Фейсбук, например. Эту картинку показывал сервер всемирной сети Интернет. Расположен, кстати, скорее всего в США. Но без проверки по адресу точно нельзя сказать, так как их много по всему миру. На серверах несколько сот миллионов людей из разных стран могут оставлять любые данные — тексты, фотографии, видеоролики.
А также комментировать их или просто переписываться. Сообщения доходят за секунды… Тут я понял, что гибкость сознания девушки достигла своего предела. Она «отключилась» и просто молча смотрела в монитор, явно не принимая моих объяснений. Что бы ей показать более привычное? Как говорил классик, из всех искусств важнейшими являются кино и цирк. Лишнего цирка в запасе нет, а вот десятка три авишек на ноуте завалялось. Выберем… Пожалуй, «Аватар». Это фантастика, сказка, в реальности подобных технологий у нас пока нет, но в принципе многое весьма близко… Только дверь наконец захлопни — холодно и комары, есть же ручка! После первых пяти минут Катя полностью ушла в кино. Ее лицо откровенно демонстрировало всю гамму чувств, видеть это было даже несколько неудобно, примерно как подглядывать в окно… за красивой девушкой, неосмотрительно надевшей полупрозрачную ночнушку.
В общем, чтобы оторваться от созерцания чуть приоткрытых губ, пришлось приложить некоторые усилия. Но слишком о многом надо было подумать. Во-первых, особой альтернативы сотрудничеству с советским правительством не имелось. Прятаться глупо, да и найдут в два счета, с моим-то «богатым» криминально-партизанским опытом и знанием эпохи. А вот принести пользу родной стране, уж простите за пафос, можно немалую. Одни только артефакты должны при разумном использовании двинуть прогресс вперед. Знание конечного результата многое проясняет в исследованиях, да и нет в моих железках ничего невозможного для науки шестьдесят пятого. Спутники запускают, атомные бомбы собирают. А технологии — дело наживное, тут скорее необходимы ресурсы и время. Из опыта общения с гаишниками двадцать первого века я давно уяснил: апеллировать к доводам разума стоит начинать с капитана, а лучше — майора.
Кто ниже званием может только составить протокол, задержать, обыскать и не пущать. Вытрясти взятку, наконец. Впрочем, последнюю и майоры не прочь получить, только обставляют дело с куда большим артистизмом. В общем, сейчас мораль простая: любой ценой выходить на руководителей высокого ранга. Начинать сотрудничество с младшего сержанта милиции — верный способ получить клеймо шпиона, форсированный допрос и отсидку в камере до тех пор, пока провернутся бюрократические шестеренки. Да еще имеется немалый риск, что рапорту этого самого сержанта просто не поверят. Молча поставят галочку в его анкете, дела сдадут в архив, железки на дальний секретный склад, а меня в психушку. Во-вторых, что делать с информацией о вождях? Да и вообще, с перспективой развала страны в ближайшие двадцать лет? Наиболее интересное художественное описание властителей того времени можно почерпнуть в фантастике Стругацких.
Неизвестные отцы из «Обитаемого острова» суть Политбюро ЦК. Подковерные интриги, борьба за расстановку кадров, отрасли промышленности и ресурсы. При этом еще нужно не забыть свои спецпайки, служебные автомобили и дачи. И все это именем КПСС и во славу народа. Впрочем, в моем будущем все ничуть не лучше, разве что честнее — дерутся ради денег, не сильно вспоминая про свой долг перед избирателями. Насколько помню курс истории СССР за восьмой класс, после смещения Хрущева власть в основном делили три группы — комсомольцы Шелепина, партаппаратчики Брежнева и, кажется, сторонники Подгорного. Победили брежневцы как более опытные и хитрые, а может быть, удачливые. Но это был выигрыш по очкам, некоторое время борьба шла почти на равных. Куда попадет информация о моем существовании? Сразу в ЦК?
Да в жизни не поверю, что такой пробой реальности никто из «неизвестных отцов», тьфу, секретарей, не постарается воспользоваться в своих интригах. Принцип простой — если я ничего не хочу менять в современном политическом раскладе, достаточно, чтоб информация дошла сразу до всех группировок.
И когда президент говорит им про рост экономики, они просто не верят ему", - рассказал политолог Джозеф Сиракуза в новом выпуске программы "Америка с Валентином Богдановым". В этой повестке любимым жанром американского телевидения стало сравнение: сколько стоит продуктовая корзина сейчас при Байдене и сколько она стоила в начале его президентского срока, отмечает Валентин Богданов.
Известия. Итоговый выпуск
верно ли склонение составного числительного? РИА Новости: Агент СБУ Хрестина до покушения на Прозорова ездила в Британию. пять кочерёг. до тысяча девятьсот пятого года. Главные новости и события, происходящие в мире, эксклюзивные материалы и мнения экспертов. Каждый пятый опрошенный поддерживает запрет на продажу алкоголя. Декабрьское вооруженное восстание тысяча девятьсот пятого года [Текст]: (В помощь изучающим марксизм-ленинизм): На правах рукописи / проф. Шестаков.
Выпуск новостей 24 апреля 2024 года
О том, что такое свобода слова и свобода печати, гражданам России и пытались разъяснить авторы листовки. Начинается она с таких слов: "Долгое время деревня почти не знала газет. Что делается в России, какие законы издаются, кто сейчас работает над изданием законов - ничего этого мужики не знали". Но далее сообщается, что в последнее годы из-за войны Русско-японской войны 1904-1905 гг. Далее в листовке фактически приводится анализ прессы того времени, которой начала интересоваться русская деревня. Из нее следует, например, что по большей части, в особенности в начале войны, говорилось, что "и войск у нас много, и солдаты у нас храбрые, и начальники у нас хорошие, а у японцев все плохое; и мы их, конечно, разобьем". Затем начались наши поражения, продолжают авторы листовки.
Он был сооружен специально для Парада Победы и затем был убран с Красной площади. В 9 часов 45 минут на трибуну Мавзолея поднялись члены правительства и Политбюро ЦК партии. И вот куранты Спасской башни начали с неповторимым мелодичным звоном отбивать часы. Не успел пролететь над площадью звук десятого удара, как вслед за ним раздалось распевное «Смир-но-о-о! Красная площадь замерла. Отчетливо слышен цокот копыт, а затем четкий рапорт Командующего Парадом. Последние слова Рокоссовского тонут в торжественных звуках сводного оркестра, объединившего 1400 музыкантов. Жуков в сопровождении Рокоссовского объезжает построившиеся для Парада войска и поздравляет солдат, офицеров и генералов с Победой. После исполнения гимна Советского Союза, артиллерийского салюта и троекратного солдатского «ура» парад открыли сорок юных барабанщиков - воспитанников Московского военно-музыкального училища. За ними под звуки военного оркестра торжественным маршем прошли сводные полки фронтов для каждого полка исполнялся особый марш. Парад длился два часа. Дождь лил как из ведра. Но тысячи людей, переполнивших Красную площадь, будто и не замечали его. Однако прохождение колонн трудящихся из-за непогоды было отменено. К вечеру дождь прекратился, на улицах Москвы вновь воцарился праздник. Высоко в небе в лучах мощных прожекторов реяли алые полотнища, величественно плыл сверкающий орден Победы. На площадях гремели оркестры, выступали артисты. Народ ликовал. Парад Победы союзных войск в Берлине 7 сентября 1945 года После знаменательного Парада Победы в Москве 24 июня 1945 года советское руководство предложило американцам, англичанам и французам провести парад войск в честь победы над фашистской Германией в самом Берлине. Через некоторое время был получен их положительный ответ. Парад советских войск и войск союзников было решено провести в сентябре 1945 года в районе рейхстага и Бранденбургских ворот, где проходили завершающие бои при взятии Берлина 1-2 мая 1945 года. Парад решили приурочить к окончанию войны на Тихом океане. Но в последний момент атташе союзников известили Кремль о том, что по некоторым соображениям главнокомандующие Англии, Франции и США не смогут участвовать в этом параде, а вместо них в Берлин прибудут высокопоставленные боевые генералы. В своей знаменитой книге воспоминаний о войне 1941 в 1945 гг. Жуков пишет: «…Я тотчас же позвонил И. Выслушав мой доклад, он сказал: «Они хотят принизить значение Парада Победы в Берлине… Принимайте парад сами, тем более, что мы имеем на это прав больше, чем они». На трибуне, кроме Жукова, были представители главнокомандующих оккупационными войсками США, Великобритании, Франции, а также советские и иностранные генералы. В современной Украине в 2015 году этот праздник был переименован в День победы над нацизмом во Второй мировой войне 1939-1945 годов. Это было сделано, чтобы почтить память всех жертв этих страшных лет и подчеркнуть всемирно-историческое значение Дня Победы. С праздником Великой Победы! Идут по лесу строем, человек 300, все в эсэсовской форме, под знаменем со свастикой. Каков будет приказ? Врага блокировали в лесу: оказалось, что это офицеры 6-го корпуса СС, бежавшие из окружения в Курляндии и пытающиеся добраться до расположения армии США. Немцев уничтожили, а их командир, обергруппенфюрер Вальтер Крюгер , застрелился. Это был лишь один из десятка крупных боёв после 9 мая 1945-го, о которых мы не знаем, празднуя Победу. Когда в городах СССР вовсю гремел салют, в Европе сотнями гибли советские воины, добивая о-статки нацистских войск… «Большевики, уйдите! Гарнизон вермахта отказался сдаваться: комендант Рольф Вутман сообщил, что сложит оружие лишь перед британцами: «Большевикам следует уйти, если они хотят остаться в живых». Такой наглости советское командование не стерпело: наши десантники заняли телеграф и порт - немцы погрузились на пароходы, пытаясь прорваться к англичанам. Бои, включая артобстрелы и бомбёжку, продолжались 9 и 10 мая - авиация СССР потопила 10 кораблей, моряки захватили две баржи, где спрятались 800 солдат вермахта. К утру 11 мая последние нацисты вышли из бункеров с поднятыми руками - в плен сдались 11 138 военных Третьего рейха. На следующий день 12 мая 1945 года у чехословацкой деревни Сливница наша армия блокировала удирающие на Запад батальоны СС. В ходе штурма 1000 эсэсовцев были убиты, а 7000 попали в плен. Вплоть до 20 мая 1945 года шли бои на островке Тексел Нидерланды между совет-скими военнопленными в основном грузинами и отрядами вермахта. Пленные подняли восстание ещё 5 апреля, однако союзники… забыли оказать им обещанную поддержку. В ходе орудийных обстрелов была уничтожена связь, не работали радиостанции, Тексел оказался отрезан от материка. Неизвестно, сколько ещё длилось бы крово-пролитие, но с Тексела на лодке сбежал местный житель и вызвал канадских военных. Шокированные немцы, которым показали газеты со статьями о капитуляции Треть-его рейха, сложили оружие.
Например: author:иванов Можно искать по нескольким полям одновременно: author:иванов title:исследование По умолчанию используется оператор AND. Оператор AND означает, что документ должен соответствовать всем элементам в группе: исследование разработка оператор OR означает, что документ должен соответствовать одному из значений в группе: исследование OR разработка оператор NOT исключает документы, содержащие данный элемент: исследование NOT разработка author:иванов NOT title:разработка Тип поиска При написании запроса можно указывать способ, по которому фраза будет искаться. Поддерживается четыре метода: поиск с учетом морфологии, без морфологии, поиск префикса, поиск фразы. По-умолчанию, поиск производится с учетом морфологии. В применении к одному слову для него будет найдено до трёх синонимов.
Императорские Правительства Российское и Японское назначат каждое со своей стороны особого комиссара, который примет на своё попечение пленных. Все пленные, находящиеся во власти одного из Правительств, будут переданы комиссару другого Правительства или его представителю, надлежащим образом на то уполномоченному, который примет их в том числе и в тех удобных портах передающего Государства, кои будут заблаговременно указаны последним комиссару принимающего Государства. Российское и Японское Правительства представят друг другу в скорейшем по возможности времени, после окончания передачи пленных, документами оправданный счёт прямых расходов, произведённых каждым из них по уходу за пленными и их содержанию со дня пленения или сдачи до дня смерти или возвращения. Россия обязуется возместить Японии в возможно скорейший срок по обмене этих счетов, как выше установлено, разницу между действительным размером произведенных таким образом Японией расходов и действительным размером равным образом произведённых Россией издержек. О таковой ратификации, в возможно короткий срок и во всяком случае не позднее, как через пятьдесят дней со дня подписания Договора, будет взаимно сообщено Императорским Правительствам Российскому и Японскому через посредство Посла Американских Соединенных Штатов в С. Формальный размен ратификаций последует в Вашингтоне в возможно скорейшем времени. Оба текста совершенно сходны; но, в случае разногласия в толковании, Французский текст будет обязательным. В удостоверение чего, обоюдные Уполномоченные подписали настоящий Мирный Договор и приложили к нему свои печати. Учинено в Портсмуте Ньюгэмпшир двадцать третьего Августа пятого Сентября тысяча девятьсот пятого года, что соответствует пятому дню девятого месяца тридцать восьмого года Мейджи. Подписал : Ютаро Комура М. Подписал : Сергей Витте М. Подписал : К. Такахира М. К Статье III Императорские Правительства Российское и Японское взаимно обязуются начать вывод своих военных сил из территории Маньчжурии одновременно и немедленно по введении в действие Мирного Договора; и в течение восемнадцати месяцев с того дня войска обеих Держав будут совершенно выведены их Маньчжурии, за исключением арендной территории Ляодунского полуострова. Войска обеих Держав, занимающие фронтальные позиции, будут отведены первыми. Высокие Договаривающиеся Стороны представляют себе право сохранить стражу для охраны своих железнодорожных линий в Маньчжурии. Количество этой стражи не будет превышать пятнадцати человек на километр; и, в пределах этого максимального количества, Командующие русскими и японскими войсками установят, по обоюдному соглашению, число стражников, которые будут назначены, в возможно меньшем количестве, согласно действительным потребностям.