Актеры и роли, съемочная группа Мне двадцать лет (1964). Кто снимался и какую роль играл. В этом смысле авторы "Заставы Ильича" раньше других и, может быть, более чутко уловили веяние времени, связанное с "оттепелью", надежду на духовное раскрепощение общества.
Застава Ильича (1964) — актёры и создатели
Главные роли в картине «Застава Ильича» исполнили Валентин Попов, Николай Губенко и Станислав Любшин. У фильма "Застава Ильича" должна быть совсем другая судьба. Актеры фильма Застава Ильича: Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский.
Курсы валюты:
- Застава Ильича - Золотая коллекция - Проекты киностудии им. М. Горького
- Мне двадцать лет \ Застава Ильича (1964) – реж. Марлен Хуциев
- Кинофильм «Мне двадцать лет» («Застава Ильича»)
- «Мне 20 лет» Марлена Хуциева
- Застава Ильича — Википедия. Что такое Застава Ильича
Фильм Мне двадцать лет актеры и роли / 1964
Операция, по предложению главнокомандующего, получила название "Багратион". Командование операцией, начавшейся 23 июня, поручено маршалу Жукову и генералам Ватутину и Рокоссовскому. Начинается наступление по нескольким фронтам, и к 29 августа 1944 года Белоруссия полностью освобождена от немецких войск. Группа немецких офицеров, понимая, что война проиграна, пытается убрать Гитлера, пронеся портфель с бомбой в зал, где проводится совещание. Их попытка закончилась крахом, заговор был раскрыт, а заговорщики расстреляны. Актеры в фильме Подбор актеров на роли в фильме "Освобождение: Направление главного удара" 1971 оказался делом непростым, ведь все прототипы героев были живы, для них было важно, как они будут выглядеть на экране. От режиссера требовалось не только найти актера на главную роль, но и получить согласие от прототипа на то, чтобы этот актер сыграл его в киноэпопее. Но тем не менее в фильме "Освобождение: Направление главного удара" 1971 актеры подобраны превосходно, а роли великолепно сыграны. В массовых и батальных сценах принимали участие войска Белорусского военного округа, группа советских войск в Германии, Балтийского флота и войска Польского. Реальные исторические персонажи в фильме В фильме "Освобождение: Направление главного удара" присутствует 28 реальных исторических персонажей.
Начнем с главных героев - со Сталина и Гитлера. Роль Иосифа Виссарионовича досталась грузинскому актеру Бухути Закариадзе.
Популярные работы: Юнона и Авось. Аллилуйя любви 2002 , Андрей Тарковский. Жизнь и судьба. Возвращение 1989 , Лирика. Популярные работы: Взлет 1979 , Соломон Волков.
И вот, спустя несколько лет, он вспомнил о нем и утвердил на роль Сергея Журавлева. Судьба же «Заставы Ильича» оказалась трудной. Снят фильм был еще в 1959 году, но потом Госкино запретило его к показу. Говорят, что сам Хрущев, будучи Генсеком, раскритиковал картину в пух и прах. Герои фильма показались ему безыдейными. Хуциева заставили переснять ряд сцен. Потом сняли самого Хрущева, и режиссер вырезал оттуда уже сцены, касающиеся непосредственно бывшего руководителя страны. В итоге, через пять лет изрядно потрепанный фильм разрешили к показу, но с другим названием — «Мне двадцать лет». Оригинальную режиссерскую версию восстановили только в 80-х. Фильм ждал большой успех на Венецианском фестивале. А Валентин Попов как актер был удостоен специального приза.
И это в наше время развернутого строительства коммунизма, освещенное идеями Программы Коммунистической партии! Первого секретаря ЦК КПСС особенно разъярила финальная сцена разговора главного героя с погибшим на фронте отцом, в которой на вопрос Сергея о том, как ему жить, отец сам спрашивает, сколько тому лет и, услышав в ответ: «Двадцать три», - говорит: «А мне двадцать один. Ну, как я могу тебе советовать? И вы хотите, чтобы мы поверили в правдивость такого эпизода? Никто не поверит! Все знают, что даже животные не бросают своих детенышей. Если щенка возьмут от собаки и бросят в воду, она сейчас же кинется его спасать, рискуя жизнью. Можно ли представить себе, чтобы отец не ответил на вопрос сына и не помог ему советом, как найти правильный путь в жизни? Герасимов и С. Ростоцкий выступили за то, чтобы М. Хуциев доработал фильм в соответствии с партийной критикой. Ильичев одобрил «намерение продолжить работу над картиной».
Застава Ильича (фильм, 1965) — Википедия
Главные роли в картине «Застава Ильича» исполнили Валентин Попов, Николай Губенко и Станислав Любшин. Актер, сыгравший роль легендарного вратаря: о съемках, футболе и кинокритиках В год 90-летия самого знаменитого. «Застава Ильича» — советский художественный фильм Марлена Хуциева, лирическая киноповесть о поколении, вступающем в самостоятельную жизнь. фильме о родстве душ, искареженных войной. Актер, сыгравший роль легендарного вратаря: о съемках, футболе и кинокритиках В год 90-летия самого знаменитого.
Застава Ильича - персоны
Через несколько лет после смерти актера вдова Попова повторно вышла замуж и переехала с мужем в США, где и проживает до сих пор. А сын Дмитрий остался в Москве. Первая роль актера Николая Губенко в кино Первая роль актера Николая Губенко в кино Николай Губенко — Николай Фокин Сегодня 78-летний Николай Николаевич - не только актер театра и кино, но и кинорежиссер, сценарист, худрук театра «Содружество актеров Таганки», почти два года был министром культуры СССР, а позже — депутатом Госдумы двух созывов. Сейчас Губенко работает в Московской городской думе, где занимает должность вице-спикера. Роль Фокина в фильме Марлена Хуциева стала первым появлением Николая Николаевича на большом экране, тогда же устроился в Театр на Таганке, где проработал на протяжении четырех лет до 1968 года. В 80-е Губенко вернулся в родной театр, а в 1987 — 1991 годах был главным режиссером театра, эту должность актер совмещал с постом министра культуры. С 1993 года — руководитель «Содружества актеров Таганки».
На протяжении 33 лет Николай Губенко совмещает работу в сферах культуры и политики. Его самые громкие инициативы в депутатской работе — призыв ограничить приток мигрантов в Россию и требование ввести налог на бездетность у самого Губенко детей нет. Станислав Любшин сделал успешную карьеру в кино Станислав Любшин сделал успешную карьеру в кино Станислав Любшин — Вячеслав Костиков У этого любимого зрителем актера карьера сложилась удачно — в его фильмографии значатся «Щит и меч» лучший актер 1968 года , «Пять вечеров» лучший актер 1979 года , «Кин-дза-дза» и десятки других фильмов. А в театре продолжает играть постоянно. В его биографии значатся периоды работы в нескольких ведущих театрах страны — «Современник», «Театр на Таганке», театр на Малой Бронной и театр имени Ермоловой.
И это в наше время развёрнутого строительства коммунизма, освещённое идеями Программы Коммунистической партии! Первого секретаря ЦК КПСС особенно разъярила финальная сцена разговора главного героя с погибшим на фронте отцом, в которой на вопрос Сергея о том, как ему жить, отец сам спрашивает, сколько тому лет и, услышав в ответ: «Двадцать три», — говорит: «А мне двадцать один. Ну, как я могу тебе советовать?
Никто не поверит! Все знают, что даже животные не бросают своих детенышей. Если щенка возьмут от собаки и бросят в воду, она сейчас же кинется его спасать, рискуя жизнью. Можно ли представить себе, чтобы отец не ответил на вопрос сына и не помог ему советом, как найти правильный путь в жизни? Горького С. Герасимов и С. Ростоцкий выступили за то, чтобы М. Хуциев доработал фильм в соответствии с партийной критикой [13].
Ильичёв одобрил «намерение продолжить работу над картиной» [14]. Хуциев был вынужден внести в неё ряд поправок: «Поправок в фильме было много. Я уже устал что-то доказывать, переснимать. Ведь я не делал заплатки, а переснимал заново целые сцены» [15].
Вертинская застава Ильича. Марианна Вертинская в фильме застава Ильича. Застава Ильича фильм Вертинская. Валентин Попов. Валентин Попов актер. Фильм мне 20 лет актеры Валентин Попов. Фильм застава Ильича Хуциева. Застава Ильича 1965. Застава Ильича актер Попов. Попов, Валентин Васильевич. М М Хуциев застава Ильича 1965 г. Застава Ильича. Застава Ильича фильм 1965 Гобзевой Тарковскому. Андрей Тарковский застава Ильича. Андрей Тарковский в фильме застава Ильича. Андрей Кончаловский в фильме застава Ильича. Мне двадцать лет фильм 1964 Тарковский. Мне двадцать лет фильм 1964. Петькина тропа фильм 1965. Николай Губенко мне 20 лет. Мне двадцать лет 1965. Застава Ильича 1964. Застава Ильича фильм 1964 Тарковский. Тарковский в фильме застава Ильича. Станислав Любшин застава Ильича. Слуцкий фильм застава Ильича.
Герасимов и С. Ростоцкий выступили за то, чтобы М. Хуциев доработал фильм в соответствии с партийной критикой. Ильичев одобрил «намерение продолжить работу над картиной». Марлен Хуциев был вынужден внести в нее ряд поправок: «Поправок в фильме было много. Я уже устал что-то доказывать, переснимать. Ведь я не делал заплатки, а переснимал заново целые сцены». Наиболее существенные изменения претерпели следующие эпизоды: вечер поэтов в Политехническом музее, разговор Сергея с отцом Ани и финальный разговор Сергея с погибшим на фронте отцом, который в новом варианте прощался с сыном такими словами: «Я тебе завещаю Родину, и моя совесть до конца чиста перед тобой». В тот год его посмотрели 8,8 миллионов зрителей. Только в конце 1980-х, в перестроечное время, фильм был восстановлен. Из решения Комиссии по конфликтным творческим вопросам при Союзе кинематографистов СССР: В связи с тем, что «Застава Ильича» бесспорно является ключевым произведением экрана начала 1960-х годов, комиссия находит настоятельную необходимость провести работу по восстановлению авторской версии картины. Комиссия рекомендовала также провести юбилейный сеанс картины в связи с 25-летием со времени ее завершения, показав именно авторскую версию.
Актёры и создатели
- «Мне двадцать лет» (1962-1964)
- Фильм Мне двадцать лет (СССР, Россия, 1965) смотреть онлайн – Афиша-Кино
- Так рождался легендарный фильм Марлена Хуциева «Застава Ильича»
- Кинофильм «Мне двадцать лет» («Застава Ильича») — Тайны Веков
Дорогой Владимир Ильич: Актеры, игравшие Ленина
Стоит ли всецело полагаться на опыт наших отцов? Правильно ли мы поступаем, выбирая ранее остепенение? Насколько тяжело оставить позади беззаботную юность, не навредив своему и без того не самому предсказуемому будущему? Даже покойный отец Серёжи, сложивший голову на фронтах Великой Отечественной, предстанет перед сыном в виде призрака и, в ходе полупьяного тет-а-тет, не сумеет поддержать отпрыска дельным советом. Он погиб в двадцать один год, а главному герою уже стукнуло двадцать три, да и наблюдать мирное небо над головой ему куда привычнее — чем же простак в армейской шинели поможет запутавшемуся в себе нонконформисту поневоле?
И стоит ли вчерашним пионерам, сидящим в кинозале, ждать помощи от прошлого, когда неумолимо приближается грядущее, и никто лучше их самих не сможет распорядиться собственными судьбами. Программе переулков дорогих, Намерений веселых и благих. Подобно тому, как настоящая Застава Ильича, пропавшая с карт ещё в 1955-м, ныне прозвана Рогожской Заставой, с чем многие москвичи не в силах свыкнуться и по сей день, кинематографическое наследие Марлена Хуциева отлично вписывается в контекст времени своего появления. Оно может послужить превосходным пособием по поиску себя даже в наш чудаковатый век Интернета, яблочных девайсов и заоблачного пенсионного возраста.
Любая истина рождается в споре, а всякое чистокровное искусство вынуждено тонуть в противоречиях. Что отвергнутая партийными чиновниками «Застава Ильича», что её скромная итерация «Мне двадцать лет» достойно занимают почетную нишу произведений, во многом определивших настроения советского кино под хрущёвскими знамёнами. Драму безутешного взросления целого поколения невозможно передать, не вобрав в себя обширный спектр мыслей, чувств и сомнений детей «оттепели». Мало обойтись банальной констатацией фактов.
На этой встрече Н. Хрущёв выступил с критикой «Заставы Ильича»: Даже наиболее положительные из персонажей фильма — трое рабочих парней — не являются олицетворением нашей замечательной молодёжи. Они показаны так, что не знают, как им жить и к чему стремиться. И это в наше время развёрнутого строительства коммунизма, освещённое идеями Программы Коммунистической партии! Первого секретаря ЦК КПСС особенно разъярила финальная сцена разговора главного героя с погибшим на фронте отцом, в которой на вопрос Сергея о том, как ему жить, отец сам спрашивает, сколько тому лет и, услышав в ответ: «Двадцать три», — говорит: «А мне двадцать один. Ну, как я могу тебе советовать? Никто не поверит!
Все знают, что даже животные не бросают своих детёнышей. Если щенка возьмут от собаки и бросят в воду, она сейчас же кинется его спасать, рискуя жизнью. Можно ли представить себе, чтобы отец не ответил на вопрос сына и не помог ему советом, как найти правильный путь в жизни? Герасимов и С. Ростоцкий выступили за то, чтобы М. Хуциев доработал фильм в соответствии с партийной критикой. Ильичёв одобрил «намерение продолжить работу над картиной».
Хуциев был вынужден внести в неё ряд поправок: Поправок в фильме было много.
А разговор про репу? И — разговор с отцом. Может быть, главный упущенный шанс СССР.
Ну нельзя молодым каждую минуту думать о погибших отцах — они ведь уже сами старше. Надо жить своими мозгами. Помня о серьезных вещах. А вышло, что получили поколение невротиков.
Он проводит время с друзьями детства — семейным Славой и балагуром Николаем, пытаясь понять, кто же он сам. Он знакомится с Аней, дочерью обеспеченных родителей, но быстро понимает, что не принадлежит к компании «золотой молодежи». В поисках себя он даже необычным образом советуется с умершим отцом, но тот не может ему ничего подсказать.
«Застава Ильича», 1964. Шедевр Марлена Хуциева
Бритиков попытались успокоить начальство: «материал всегда фрагментарен, а все смысловые акценты в нём появляются лишь после монтажа фильма» [12]. Михаил Ильич Ромм после просмотра вышел в коридор, долго курил, молчал, потом промолвил: «Марлен, вы оправдали свою жизнь…» Хуциев считал эту короткую фразу Ромма самой высокой оценкой своего труда. На этой встрече Н. Хрущёв выступил с критикой «Заставы Ильича» [13] : Даже наиболее положительные из персонажей фильма — трое рабочих парней — не являются олицетворением нашей замечательной молодёжи. Они показаны так, что не знают, как им жить и к чему стремиться. И это в наше время развёрнутого строительства коммунизма, освещённое идеями Программы Коммунистической партии!
Первого секретаря ЦК КПСС особенно разъярила финальная сцена разговора главного героя с погибшим на фронте отцом, в которой на вопрос Сергея о том, как ему жить, отец сам спрашивает, сколько тому лет и, услышав в ответ: «Двадцать три», — говорит: «А мне двадцать один. Ну, как я могу тебе советовать? Никто не поверит! Все знают, что даже животные не бросают своих детёнышей. Если щенка возьмут от собаки и бросят в воду, она сейчас же кинется его спасать, рискуя жизнью.
И все-таки о чем же повествовала эта картина? О дружбе троих ребят, выросших в одном московском дворе. Они были взяты в момент, когда юность с ее безмятежностью уходит и проклятые вечные вопросы встают со всей остротой и неотвратимостью. Перелом в жизни героев, обусловленный, по-видимому, обычными возрастными изменениями; перелом в общественной жизни - в такой вот своеобразной синхронизации быта и бытия, личностных и гражданских мотивов возникал исторический масштаб картины. А так, по внешнему сюжету, все шло как обычно, как у всех... Один из троих, Сергей Валентин Попов , приходит из армии, его ждут сестра и мать, которая в одиночку подняла их в военное лихолетье. Сергей устраивается на работу, встречает девушку в троллейбусе, потом ее же - в толпе на демонстрации, начинается роман - с долгими прогулками по Москве, с посещением вечеринок; происходит знакомство Сергея с отцом Ани, крупным функционером. Славка Станислав Любшин - молодой отец. У него свои заботы: бутылочки с молочной смесью для ребенка, постоянный недосып.
Жена, вчерашняя девчонка из соседнего подъезда, предъявляет свои претензии, отваживает Славку от друзей: семья прежде всего. Главный заводила и лидер двора - Колька Фокин Николай Губенко. Ухажер, любимец девушек, легкий на слово и на поступок, готовый ради друзей разбиться в лепешку. Коля неожиданно попадает в ситуацию, которая разом обрывает его, казалось бы, бездумное существование: на работе старший по должности тактично, но недвусмысленно пытается завербовать Кольку в осведомители. Сюжетные линии "трех товарищей" стойкий мотив в мировой литературе и в кино пересекаются под острыми углами: любовь, семейные тяготы, нравственный выбор разводят ребят, их встречи становятся все реже, разговоры - труднее. Назревает ссора, судьбы обособляются. Но недаром речь зашла о "внешнем" сюжете. Драматургия картины, включая монтажную композицию и операторскую пластику, выстроена с таким расчетом, чтобы в кадрах возникал поэтический образ мира, той самой целостной человеческой среды, внутри которой существуют персонажи. Эта образная соединительная ткань, несмотря на всю разность сюжетных судеб, сближает их между собой.
Поэтическая образность картины, ее лирический подтекст хотя и не укладывались в привычные определения, тем не менее обладали своими ориентирами. Вероятно, точнее других в попытке определить, что же хотели сказать авторы, оказался режиссер Сергей Герасимов, по праву старшинства опекавший картину в ходе ее постановки: "Было жадное стремление улучшить мир во всем: будь то молодая любовь... То, что можно назвать "зрелищным обликом кадров", работало на этот замысел. Репортажная съемка, часто с рук, позволяла впечатать героев в уличную толпу, в массовые сцены, такие, как демонстрация или Политехнический; они, эти сцены, оказались слагаемыми народного образа. Протяженность самих кадров казалась порой излишней, преувеличенной, но в этой продолжительности сказывалась пристальность наблюдения за человеком в кадре. Композиция фильма включала в себя целый город: Москва выглядела как один большой дом.
В её семье неприятно находиться, каждый сидит в своей комнате и рефлексирует. Отец, мрачный тип и чиновник, разговаривает с дочерью, которая уже побывала замужем, как с ребёнком. С таким же наездом он наваливается на Сергея. В то же время, он понимает, что перед ним совершенно другой человек, непохожий на друзей-приятелей Ани. Сергей всего добивается своим трудом, работает и готовится поступать в политехнический. Политех в 60-е это дверь в новый мир, свежий ветер. Как много стихов о войне, о тех, кто не вернётся никогда. Смотрю на молодые лица, в них столько света, столько сочувствия, тепла, понимания. Кажется, эти ребята ответственно приняли эстафету от своих отцов и понесли. Но то ли они не так несли, то ли те, кто остались в Аниной московской квартире знали о том времени больше секретов, но через тридцать лет случилась проклятая перестройка. И все красивые слова об эстафете, о преемственности, о СССР полетели к чёрту. Фильм «Мне двадцать лет» разбередил что-то в душе. Он дал срез эпохи, несколько месяцев из 60-х, когда, возможно, что-то надо было сделать по-другому, чтобы не прийти к сегодняшнему фиаско. Марлен Хуциев Вернон 06. Просто в какой-то момент времени брали верх настоящие ценности, которые вышли наверх под воздействием горнила окружающих факторов, где сгорало и отваливалось все временное, низменное и сиюминутное. После изменения внешних факторов стала налипать грязь, окисляться железо, покрываться ржавчиной — это естественный процесс. На первый план стало выходить мещанское мировоззрение — машина, дача, отдельная квартира, модные шмотки, демократия.
Популярные работы: Барды 1988 , Два часа с бардами 1987 , Мои современники 1984 играет самого себя, в титрах не указан Возраст: 32 в год премьеры Актер, Сценарист. Популярные работы: Четыре встречи с Владимиром Высоцким 1987 , Баллада о песне 1981 играет самого себя, в титрах не указан Актер, Сценарист. Популярные работы: Слава 1980 , Мне двадцать лет 1964 , Канувшее время 1989 играет самого себя, в титрах не указан Возраст: 61 в год премьеры Сценарист, Актер. Популярные работы: Мне двадцать лет 1964 , Если завтра война... Популярные работы: Юнона и Авось.
Мне двадцать лет \ Застава Ильича (1964) – реж. Марлен Хуциев
Застава Ильича 1964 Марлен Хуциев Станислав Любшин Андрей Кончаловский Андрей Тарковский «Застава Ильича» («Мне двадцать лет») Марлена Хуциева показывает жизнь трёх молодых людей в шестидесятнической Москве. Из-за проблем с цензурой фильм вышел только через три года, когда актёр уже появился на экране в роли студента в мелодраме «Улица Ньютона, дом 1». Лирические герои стали актёрским амплуа Соломина. По "Заставе Ильича" историки и политологи, культурологи и искусствоведы, и просто будущие поколения могут изучать уникальный в истории страны "период мнимо осуществившихся надежд". Художественно-лирический киноочерк об инфантильном поколении 60-х, воспитанном на лживых протестных идеалах и колониальной нацистской пропаганде "Застава Ильича", в котором сюрреалистичность многих сцен с метафорой войны. В ролях: Алексей Эйбоженко, Эрнст Романов, Людмила Аринина и др. В фильме рассказывается о санитарном поезде, его врачах, медсестрах, раненных бойцах и командирах. Предыстория каждого из главных героев раздвигает время повести. «Застава Ильича» — художественный фильм Марлена Хуциева. «Застава Ильича» (англ.) на сайте Internet Movie Database.
"Освобождение: Направление главного удара" - фильм (1971). Актеры и роли
Режиссёр страстно желает возжечь пламя в сердцах жителей Союза — его лента преисполнена волей к переменам, надеждой на лучшее завтра, тягой к открытию новых горизонтов, восхищением безграничной силой молодости и верой в собственные силы. Тогда невозможно было представить строительство взаправдашнего коммунизма без демонстрации масштабного первомайского шествия или поэтического вечера в Политехническом музее, где старшее поколение в лице Окуджавы и Слуцкого выходит на контакт со стихотворцами будущего дня, кои представлены Евтушенко, Вознесенским, Рождественским да Ахмадуллиной. В «Заставе Ильича» подобные эпизоды существуют в симбиозе с меланхоличными сценами морального бессилия главных героев, в свои двадцать лет прекрасно умеющих топтать кирзу и стучать кувалдой на заводе, но так и не научившихся заглядывать в жизнь за пределами «вчера» и «сегодня». Персонажи, придуманные Шпаликовым, неизменно вступают в противоречивые отношения с окружающей действительностью. Производственное стукачество на пару со светскими раутами в кругу пресыщенной столичной богемы, среди которой затесались даже Тарковский с Кончаловским, и оптимистичные зарисовки повседневных телодвижений лучезарных москвичей перемежается с душевными терзаниями и полнейшей неуверенностью в наступающем дне. Потому-то Марлен Хуциев и получил негласный статус «мученика» в рядах режиссёров времён «оттепели». Отснятый его командой материал преисполнен опасениями и беспокойством. Прошли времена запорожских комсомольцев — в «Заставе Ильича» советский гражданин представлен существом думающим, умеющим ставить под сомнения многие аспекты собственного бытия. Данный тип человека умеет видеть сквозь яркую ширму из воодушевляющих политсобраний и поголовного скандирования патриотичных лозунгов, формируя внутри себя архетип существа с мозгами и субъективным мнением.
Более опасного внутреннего идеологического противника для закрытой плановой экономики придумать просто-напросто невозможно. Опасения совета Госкино не оказались совсем уж безосновательными. Мне кажется — не я по ним иду, А подчиняюсь, двигаю ногами, А улицы ведут меня, ведут, По заданной единожды программе. Вторую послевоенную декаду в искусстве по всему земному шару встречали по-разному.
Повесть военных лет, драма. По одноименной повести К. Симонова и других произведений цикла «Из записок Лопатина» Майор и военный журналист Василий Николаевич… … Энциклопедия кино Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя — У этого термина существуют и другие значения, см. Виконт значения.
Сюжет фильма - это страдания, боль, переплетение судеб, каждодневный подвиг сугубо гражданских людей, жизнь которых круто изменила война. Опытный хозяйственный работник, возглавивший поезд, Данилов, ленинградский врач, старый интеллигент Белов, медсестра высочайшего класса Юлия Дмитриевна, бывшая спортсменка, ставшая санитаркой, Лена Огородникова, любящий выпить машинист Кравцов, переживший гибель всей семьи, проводник дядя Саша, санитар Горемыкин, ухаживающий за живностью.
Но с чего бы? В обычной психологической драме были бы прописаны и рационально обоснованы все его стадии: сначала между героями пробегала бы легкая трещинка, возникшая как бы из ничего, из пустячной причины; она катастрофически расползалась бы от эпизода к эпизоду, разрастаясь до пропасти. Извечные этические категории сами по себе хороши, но при оценке образов ненадежны и недейственны. Ксения Курбатова чутко ощущает, что природа конфликта между Сергеем и Аней вытекает из образной логики, уходящей за пределы традиционного психологического реализма, но тем не менее причины расставания героев она выводит из их личных качеств. Прелестная героиня Марианны Вертинской ей решительно не нравится, и, идя наперекор едва ли не всем зрителям «Заставы... Но так ли уж «плоха» Аня? Умная, изящная, свойская — истинное дитя оттепели, хоть на обложку «Юности» помещай. Какая же это «злая фея»? Да и вообще — вместе с Сергеем они выглядят вполне гармонично, как единое тело. И куда чаще, чем в стенах «замкнутого скучающего мирка»Там же, с. Здесь она вполне на месте, как и в тесном московском автобусе, где по лицу Ани, погруженной в трогательно обернутую книжку, как по той же книжке, можно с наслаждением читать все ее открытые эмоции, и в просторных залах Пушкинского музея, где она тоже кажется «своей» — еще одним прекрасным произведением. Она, сколь бы строго ни относилась к ней Ксения Курбатова, воспринимается в фильме как душа и порождение Москвы, недаром само лицо Марианны Вертинской в роли этого якобы «отрицательного» персонажа стало уже эмблемой 60-х. И, кстати, Аня оказывается более серьезным оппонентом своему отцу, чем Сергей, в идейном споре с этим номенклатурным зубром выглядящий каким-то аморфным, наивным и непонятливым. Она «зрит в корень», прямо упрекая отца в двуличии: всегда, мол, говорил одно, а под завесой высоких словес делал другое, — и здесь цепляет то главное, что предъявляли «миру отцов» молодые люди оттепели. За что же все-таки запрещали «Заставу... Либеральный фильм, казалось, должен бросать вызов режиму, иначе в чем его оппозиционность? А здесь высшей истиной, да еще преподносимой как некое откровение, провозглашались идеи Ленина, а финал прямо показывал, что все дороги и чаяния нового поколения устремляются исключительно к его мавзолею. Когда в перестройку иные «рассерженные молодые люди», как и положено, предъявляли «отцам» самые разнообразные претензии — достаточным основанием для того, чтобы радостно уличить их в служении преступному режиму, казался фильм «Колыбельная» 1937, режиссер Дзига Вертов , где народы страны в едином порыве устремляются к лучезарному Иосифу Виссарионовичу. Мотивы казались родственными, и это как бы подкрепляло позицию Александра Тимофеевского, считавшего шестидесятников этакими «либералами поневоле» и теми же, в общем, духовными сталинистами. С высоких трибун, где в пух и прах разносили «Заставу... Истеричная демагогия была призвана скрыть, какие именно претензии выдвигала «отцам» молодежь в фильме Хуциева. Они обличались в нем не за консерватизм, как легко было ожидать и наверху это бы стерпели — всегда, мол, блажит неразумная молодость , и даже не за пособничество сталинизму и это переварили бы — снисходительно парировав, что партия очистилась от культа сама, без подсказок желторотых юнцов. Но и при тени реальной опасности у режима срабатывает инстинкт самосохранения. Авторы «Заставы... Раскол с режимом, отраженный и выраженный «Заставой... Именно это разделение общества на романтиков и циников, людей веры и людей безверия, уязвило власть имущих сильнее, чем если бы то была традиционная социальная критика, и это раздражение докатилось до высших этажей партийной номенклатуры: загорелась шапка и на тех, в кого и не метили авторы «Заставы... Искренняя вера в светлую утопию могла если не оправдать, то хоть как-то мотивировать злодеяния режима, а так с него облетал последний фиговый листик: получалось, что они совершались исключительно из садизма и властолюбия и нет им ни оправдания, ни прощения. Фильм оказался здесь удивительно преждевременным: о том, что в сердцах хозяев Кремля теплится хотя бы искра священного идеализма, в 70-е и подумать-то было неприлично — в годы оттепели о такой возможности хотя бы спорили. Стихия обыденности у Хуциева была спасительной и жизнетворной — вне ее, казалось, в мире его лент не было ни поэзии, ни истинной жизни. В искусстве социалистического реализма падение героя с неизбежностью следовало после того, как он «отрывался от коллектива» — в фильмах Хуциева опасной казалась оторванность от быта: когда в плотной, густонаселенной среде «Заставы Ильича» брезжили тревожные пустоты некоей стерильной безбытности — они казались воронками, грозящими затянуть героев в зону опасного инобытия, в гибельное зазеркалье, где разгуливают муляжи, а жизнь подменяется жизнеподобием. Оттого отец Ани с его замедленными движениями и словно заученными интонациями, с которыми он то ли наставляет, то ли неизвестно за что отчитывает молодую пару, похож не столько на матерого номенклатурщика, сколько на зомби. Он словно и не... Даже московская улица за широким окном выглядит — единственный раз в ленте, пропитанной поэзией натуральности, — какой-то неживой, словно бутафорский задник, а телефон маслянисто-черным пятном выделяется тоже на фоне газетных листов, свисающих с подоконника. Ситуация вроде бы самая обыкновенная — дочка знакомит папу с женихом, но не отогнать ощущение, что Сергей и Аня переступили порог этой квартиры, словно границу, отделяющую их от некоего мира мертвых. Поэты оттепели. Прохаживаясь со своими суконными назиданиями по комнате, он пару раз подходит к стене, оклеенной газетами, и то ли сверяясь с очередной «генеральной линией», то ли по застарелому номенклатурному рефлексу подыскивать в передовицах своевременную формулировочку, пошарив глазами по строчкам, веско выдает очередную банальность. Сам газетный лист — магнит для него, объект притяжения, а от казенных статей он как бы подзаряжается. Он похож на механическую куклу, подключенную к источникам «агитации и пропаганды», и сам выглядит ее придатком и рупором — таким же, как газета и телевизор. Не случайно, что, когда отец Ани спрашивает у Сергея: «Что вы смотрите на меня, как серый волк? Слишком наглядным было бы вводить в эпизод еще и радио — Хуциев поступает тоньше: именно этот источник всепроникающей «пропаганды и агитации» с лихвой замещает сам отец Ани, напоминающий то ли неумолчно работающую радиоточку, то ли чревовещателя — особенно когда его грузноватая фигура снята со спины. Не вполне ясна суть его претензий к молодежи, но это не столь важно для эпизода, пронизанного почти «готическими» ассоциациями: получается, что не столько из идейных соображений, сколько в силу одной своей природы некая мертвенная субстанция отторгает от себя всякое жизненное и жизнетворное начало — она в принципе не выносит свежего воздуха, струя которого влилась по недосмотру в затхлые склепы, сферу ее обитания. Так, скажем, выстроена сцена с Черноусовым, сослуживцем Николая. Массивный, с широкими рыхлыми плечами Черноусов вроде бы свойский рубаха-парень: развязно-общительный, сыплющий дежурными прибаутками и панибратски похлопывающий Кольку по плечу. Притом — весь какой-то уклончивый и скользковатый и свой беспокойный взгляд все время отводит от собеседника, словно не решаясь посмотреть ему в глаза. Оставшись с Колей в лаборатории, он как бы со слегка небрежной ленцой заводит обычный служебный треп, из которого, однако, вырисовываются некие туманные соображения о том, что неплохо бы слегка пошпионить за коллегой Владимиром Васильевичем, распускающим язык там, где лучше бы не высовываться с огульной критикой. Словом, явный сотрудник КГБ вербует Николая в сексоты. Социальная откровенность самой этой ситуации была беспрецедентной в советском кино оттепели — и неудивительно, что сцена вызвала, как пишет Хуциев, «резкую критику»Хуциев Марлен: «Я никогда не делал полемичных фильмов». Книга первая. К 100-летию мирового кино. Сцена в «Заставе... НИИ, где трудится Колька, Хуциев с удовольствием разместил в здании Центросоюза — это детище Ле Корбюзье, возведенное в 1930-1936 годах, кружило головы энтузиастам оттепели. В своих известных очерках о Франции и Америке «архитектора номер один» воспевал Виктор Некрасов, а юные авангардисты, совершавшие паломничества к его зданию, слышали здесь, выражаясь в духе любимого ими Маяковского, «зовы новых труб». Для них Ле Корбюзье был гостем из прекрасного прошлого авангардных утопий и одновременно вестником грядущего, а его здание — знаком «прерванной революции» и, разом, мостом в истинный ХХ век, контуры которого виделись в архитектурных проектах современного Запада. Здание Ле Корбюзье, снятое изнутри, в фильме Хуциева воспринималось именно как воплощение некоего «либерального пространства». Сцена открывалась эффектным ракурсом, уводящим взгляд к высоким светлым сводам, откуда вместе со спускающимися по ним людьми словно стекали вниз лестничные марши, плавные изгибы которых походили на круглящиеся волны, догоняющие одна другую, и словно запечатывалась изображением массивного затылка Черноусова, молча смотрящего на дверь, которая закрылась за Колькой. Между этими точками и размещалась сцена вербовки: пространство, как бы разомкнутое к небесам, преображалось, напротив, в замкнутое и угрожающее — причем очень плавно и постепенно, по мере развития драматургической ситуации. После этой встречи Колька места себе не находит. Кажется, что он лично оскорблен не только фактом вербовки «Его, Кольку — в стукачи?.. И сам Колька скорее почувствовал, чем осознал: предложение «о сотрудничестве» осквернило не одного его, но и пространство, в котором запросто прозвучало, — выходило, что какая-то нечисть свободно вошла в здание, возведенное великим идеалистом и революционером, и вольготно расположилась в стенах, которые, казалось, призваны защитить от любой порчи. Если быть точнее, то эпизод, в котором Колька оставался наедине с Черноусовым, состоял из двух больших по метражу кадров, где «либеральное пространство» Ле Корбюзье преображалось плавно и неощутимо для глаза, стремясь к образному подобию вульгарной камеры для допросов, — оно становилось зловещим как бы «само по себе», без особых приемов, при помощи мягких незаметных панорам и органичных изменений крупностей героев в кадре. Когда во втором варианте фильма сцену пришлось смягчать и донос на инакомыслящего коллегу заменить на безобидную служебную интригу, Хуциев, чтобы уцелело ее истинное содержание, пошел на испытанный для подцензурного режиссера прием, когда смысловые утраты восполняла изобразительная экспрессия, а образная пластика договаривала то, что запрещалось выразить словом. Это, в общем, получилось. Мотив «заманивания в лабиринт»См. Помню, как во ВГИКе ошарашила эта сцена именно во втором варианте фильма: мы не знали ее изначального решения, но все равно она воспринималась как очень смелое изображение вербовки, а все изложение какой-то малоинтересной интриги с переманиванием в другую лабораторию проскальзывало мимо ушей, из-за экспрессии изображения вообще не воспринимаясь. И все же... Одно дело приглядывать за идейной подноготной работника, и совсем другое — прикидывать, как распорядиться полезным технократом. Суетное обоснование зловещей атмосферы эпизода прозвучало с экрана и, как ни крути, сделало его смысл мельче. Согласимся, что это — неизбежное зло, дань цензуре, сделанная скрепя сердце, зато, по словам Хуциева, «с точки зрения мизансцены и атмосферы получившийся вариант гораздо лучше». Кажется все же, что здесь режиссер немножко уговаривает себя. В первом варианте сцена была проще и сильнее, во втором в ней возник какой-то не свойственный Хуциеву маньеризм — пусть еле ощутимый, но отзвук тех вычурных приемов и приемчиков, которых он всегда сторонился, и той «киновыразительности», что часто оказывалась эффектным общим местом. Первый вариант казался документом, неоспоримой данностью. Из светлого и разомкнутого пространство словно перетекало здесь в замкнутое и угрожающее плавно и еле заметно, как бы само по себе, без авторского нажима и участия, во втором же решении сцены был привкус сделанности — пусть и отменного, но... Герои «Заставы... Цельный мир беззаботного Кольки дал трещину; он увидел, что доблестное ведомство вольготно, как встарь, шпионит за честными гражданами, но стоило ему поделиться с друзьями своей тревогой, как Сергей с какой-то не свойственной ему кривой усмешечкой стал, как премудрый пескарь из-под коряги, вещать какую-то замшелую пошлятину — плетью, мол, обуха не перешибешь. Что с ним стряслось? Давал бой цинизму, а тут — сам, как Анин отец, развел мутную философию трехкопеечного цинизма. С позиций психологического реализма это странно, но действие происходит в метро, что сразу вносит в эпизод образную логику. В 30-е годы метро было больше, чем метро, и воспевалось не в качестве общественного транспорта, а как воплощение сказки, ставшей былью, — лучезарного инобытия, счастливого социалистического рая, возведенного именно под землей словно бы для того, чтобы понадежнее укрыть это замечательное место от напастей реальности, где творится невесть что, а тут, под величественными сводами, сразу снисходят на тебя тишь, гладь, прохлада, гармония и неземное сияние. В этом воплощенном антимире социальной мифологии даже светлый рай переместился... Только что в институте свойский сослуживец Кольки оказался пришельцем из той социальной запредельности, которой и существовать-то не должно, а теперь и Сергей становится каким-то мутантом: как во всяком «зазеркалье», даже лучшие друзья могут оказаться в этом неверном пространстве оборотнями.