Начинающийся день сразу поражает меня. Неширокая речонка, розовеющая в лучах солнца, плещется у самых ног. Walmart начала доставлять еду дронами. ВФокусе : актуальные события в России и мире. Тренды и новости политики, экономики и бизнеса: комментарии аналитиков, статьи, фотографии и видео. В этот день жертв трагедии ежегодно вспоминают во всем мире. расскажет, как произошла катастрофа, как развивались события после нее и как сейчас живет зона отчуждения. Журналисты программы "Вести-Приволжье" и ведущий Александр Фирстов собрали самые актуальные и важные новости Нижегородского региона к этому утру.
Меня поражает начинающийся день
ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ КРУЧЕ? И казалось бы, причём тут профессор Ива. Главная» Новости» Это был действительно прекрасный день такие дни не часто случаются в марте впр. Начинающийся день сразу. Антимайдан новости Новости за 24 часа. Смотрите новости дня, аналитические программы и захватывающие шоу на нашем сайте в удобное для вас время. Текст начинающийся день сразу поражает меня неширокая речонка. Текст день наступил. Начинающий день сразу поражает меня.
"Вести-Приволжье.Утро". Новости начала дня 25 апреля 2024 года
Главные новости и события, происходящие в мире, эксклюзивные материалы и мнения экспертов. Райан Холидей начинает с рассказа в начале отрывка о том, как король управлял королевством людей, которые немного подросли в правах. В этот день жертв трагедии ежегодно вспоминают во всем мире. расскажет, как произошла катастрофа, как развивались события после нее и как сейчас живет зона отчуждения.
Начинающий день сразу поражает меня неширокая речонка
Не широкая реч.. На песча н,нн ой отмели возле коряги выброш.. Снасть его не затейлива и надёжна. Грузик у него тяжелее обыкнове н,нн ого. Он плавно и плотно ложит..
Закинув 3 удочки рыболов в течени.. И вот прутик нач..
Неширокая речонка, розовеющая в лучах солнца, плещется у самых ног. Лёгкий ветерок едва колышет прибрежные кусты зеленеющей ракиты.
На берегу расположилось несколько рыбаков, приехавших из ближайших сёл. На песчаной отмели, возле коряги, выброшенной когда-то ветром, сидит один из них. Снасть его незатейлива и надёжна. Он цепляет на крючок кусочек сырой раковой шейки и закидывает 2 наживку на середину реки.
Грузик у него тяжелее обыкновенного. Он плавно и плотно ложится на дно, и вода хорошо его обтекает, не сдвигая с места. Закинув 3 удочки, рыболов в течение некоторого времени неотрывно смотрит на гибкий прутик, воткнутый в песок.
Ещё, например, гражданам России в статусе сироты жилье нельзя продавать в течение пяти лет.
Справедливо разве? У меня друг - сирота был, погиб в бою в день начала СВО. Так государство забрало эту квартиру и не отдали его семье. Как это, всё, работает?
Я, возможно, ничего не понимаю в экономике, но я точно знаю, что это беспредел!
Таня — потому, что любит думать понемногу обо всём и молчать всякий раз, когда входит 2 в этот молчаливый лес. Всегда разговорчивый Филька сейчас с ней не говорит. Здесь, совсем близко, под каменным обрывом, у реки, без устали спешившей к морю, увидели они свой лагерь — просторные палатки, стоявшие на поляне в ряд. Из лагеря доносился шум. Взрослые, должно быть, уехали домой, и шумели одни только дети. Но звонкие голоса их были так сильны, что здесь, наверху, среди молчания серых морщинистых камней, Тане показалось, что где-то далеко гудит и раскачивается могучий лес. Фраерману Сентябрь был сухой и ясный, как обычно в этих местах.
Болдинские окрестности ранней осенью особенно хороши. Стремительный бег коня по косогорам, через ручьи и овраги приносил радость и ощущение свободы. Уединенная деревенская жизнь действовала благотворно. Наступила любимая пора, пора его литературных трудов. Седьмого сентября Пушкин записал первое стихотворение «Бесы», а назавтра уже было завершено другое — «Элегия». Тревога и беспокойство, мучившие его, отходили, уступая место творчеству. Через день на страницах рукописи появляются быстрые, шутливые рисунки, и полностью закончена повесть «Гробовщик», где всё пронизано весёлой иронией. И в тот же день было получено письмо от невесты, и сам он писал другу о том, что мрачные мысли его рассеялись, и радостно шутил: «Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты да засесть стихи писать».
Солнце, проникнув 3 в иллюминатор, зайчиком бегало по стенам. Пассажиры сидели за длинным, покрытым льняной скатертью столом. Они шутили с капитаном. И капитан, как всегда под вечер чувствовавший себя помолодевшим, им улыбался, глядел на них непроницаемо-зоркими чёрными глазами. Подражая океанскому укладу, обедали очень долго. Чуть-чуть качало, бегал по стенам солнечный зайчик. И каждый раз, на него глядя, чувствовали пассажиры, как легко и приятно кружится голова, хотелось беспредметно смеяться. Изредка они выходили наверх, на палубу, и смотрели на море, разговаривали.
После обеда, состоявшего из многих блюд, когда зайчик на стене стал оранжево-жёлтым, капитан приказал принести кофе. И пассажиры впервые вспомнили о неожиданной причине задержки их путешествия. Соколову-Микитову Мохнатые сизые тучи, словно разбитая стая испуганных птиц, низко несутся над морем. Пронзительный, резкий ветер с океана сбивает их в тёмную сплошную массу, а потом разрывает и мечет, громоздя в причудливые очертания. Побелело взволнованное море, зашумело непогодой. Тяжёлые воды с глухим рокотом быстро катятся в мглистую даль. А вдоль изорванного берега колоссальным хребтом массивно поднимаются белые зубчатые груды нагромождённого на отмелях льда. Кажется, что невидимые богатыри в тяжёлой хватке накидали эти гигантские обломки.
Обрываясь крутыми уступами с прибрежных высот, к самому морю хмуро надвигается 2 дремучий лес. Ветер гудит красно-коричневыми стволами несгибающихся сосен, наклоняет стройные ели, качая их острыми верхушками и осыпая серебряный снег с печально поникших зелёных ветвей. Серафимовичу Я ночевал, путешествуя 3 , на свежем воздухе, в экипаже. Не могу не сказать несколько благодарных слов об этом удивительном сооружении. Тем более что оно, вероятно, в недалёком будущем отступит 2 в область предания. Представьте себе экипаж, в котором вы можете вытянуться во весь рост, как на собственной кровати. Одним словом, целый дом на четырёх колёсах, приспособленный к тысячевёрстным путешествиям по грунтовым дорогам. С проведением железных дорог экипаж мало-помалу исчезнет из жизни.
Летняя ночь выдалась тёплая, что, конечно, так редко бывает на Урале. Где-то сонно лаяли деревенские собаки. Пронёсся испуганный топот овец. Опять тихо-тихо. Я быстро заснул, как спится только в дороге. Но это блаженное состояние было неожиданно нарушено. Мамину-Сибиряку Я остановился на опушке. В ореховых и ольховых кустах стояло разноголосье.
Всё пело, стрекотало, жужжало. В тёплом воздухе веселились рои комаров, майские жуки кружились вокруг берёз, птички проносились через поляны волнистым, прерывистым лётом. Когда стоишь так один, не шевелясь, лицом к лицу с природой, то овладевает странное чувство, что она не замечает тебя. А ты, пользуясь этим, вот-вот сейчас увидишь и узнаешь какую-то самую её сокровенную тайну. И тогда всё окружающее выглядит 2 необычным и полным этой тайны. Под растрёпанными дубами земля была усыпана тёмно-бурыми листьями. И всё кругом: трава, цветы, кусты — слабо шумело и шуршало. Всё как будто ожило, всё зажило свободно, не замечая 3 человека, не скрываясь.
Вересаеву А весна уже царила в роскошном наряде. У самого окна, словно укрытая пушистыми комками снега, серебрилась цветущая вишня. Несколько нежных светло-розовых лепестков занёс ветерок на подоконник. За вишней, внизу огорода, зеленела яркой зеленью распустившаяся верба, увешанная золотыми серёжками. За ней вырисовывался на ясной лазури неба тополь, весь унизанный красно-коричневыми листиками. А за огородом синела полоска полноводной реки. В мглистой дали, закругляясь влево дугой, она яснела уже металлическим зеркалом, подёрнутым дымкой тумана. Из-за неё поднимались лёгкими очертаниями сизые горы.
Издали 2 доносился шум суетливой жизни. Под окном чирикали весёлые воробьи. Сизые ласточки, быстро мелькая 3 в воздухе, взмывали у окошка, рассекая воздух. Старицкому Дождавшись начала музыки, полковник по-юношески топнул ногой, и высокая фигура его то тихо и плавно, то шумно и бурно задвигалась вокруг зала. Грациозная Варенька плавно скользила около отца. Весь зал восторженно следил за каждым удивительным движением пары. Я не мог не любоваться ими. Особенно поразили меня его сапоги, сшитые не по моде.
Видно было, что он когда-то танцевал прекрасно, но теперь был грузен. Полковник всё-таки ловко прошёл два круга. Вот он, быстро расставив ноги, опять соединил их и упал на одно колено, а Варенька плавно прошла вокруг него. Присутствующие гости громко аплодировали необыкновенному мастерству великолепной пары. Толстому Дальше идут степные места. Удивительный вид открывается с горы. Круглые, низкие холмы, распаханные и засеянные доверху, разбегаются 2 широкими волнами. Заросшие кустами овраги вьются между ними.
От деревни в разные стороны зигзагами бегут к небольшим рощам узкие дорожки. Вот неожиданно открывается безграничная, необозримая степь! А в зимний день здесь можно ходить по высоким сугробам за зайцами, дышать морозным острым воздухом, невольно щуриться от ослепительного мелкого сверкания мягкого снега, любуясь 3 зелёным цветом неба над красноватым лесом! А в первые весенние дни, когда кругом всё блестит, сквозь тяжёлый пар талого снега уже пахнет согретой землёй. На проталинах доверчиво поют жаворонки, с весёлым шумом и рёвом из оврага в овраг клубятся потоки. Тургеневу Что можно увидеть в Мещерском крае? В Мещерском крае можно увидеть сосновые боры, где так торжественно и тихо, что бубенчик-«болтун» заблудившейся коровы слышен далеко, почти за километр. В Мещерском крае можно увидеть лесные озера с темной водой, обширные болота, покрытые ольхой и осиной, одинокие, обугленные от старости избы лесников, пески, можжевельник, вереск, косяки журавлей и знакомые нам под всеми широтами звезды.
Что 3 можно услышать в Мещерском крае, кроме гула сосновых лесов? Крики перепелов и ястребов, свист иволги, суетливый стук дятлов, вой волков, шорох дождей в рыжей хвое, вечерний плач гармоники в деревушке, а по ночам — разноголосое пение петухов да колотушку деревенского сторожа. Паустовскому, 122 слова Когда я стараюсь вспомнить матушку такою, какою она была в это время, мне представляются только её большие карие глаза, выражающие доброту и любовь, родинка на шее, шитый белый воротничок, нежная рука, которая так часто меня ласкала, которую я так часто целовал. Общее выражение лица матушки постоянно ускользает 2 от меня. Помню, налево от кожаного дивана стоял старый английский рояль. Перед этим роялем вполоборота сидела моя сестрица Любочка, с заметным напряжением разыгрывая 3 этюды розовенькими, только что вымытыми холодной водой пальчиками. Ей было одиннадцать лет. Она ходила в коротеньком холстинном платьице, в беленьких, обшитых кружевом панталончиках, а октавы могла брать.
Самые высокие горы Американского континента — Анды. Меняющиеся пейзажи этих гор, рассекающих континент с севера на юг, поразят любого. Здесь можно увидеть и непокорённые вершины, покрытые вечными снегами, и дымящиеся вулканы. На западе несёт волны и сверкает бирюзой Тихий океан, а на востоке раскинулись бесконечные джунгли, изрезанные паутиной серебряных рек. После однодневного пребывания в столице мы вылетаем в пропавший город инков. Напоминая 3 о древней цивилизации, стоят здесь глиняные домики и соломенные шалаши. Тропинка, вьющаяся вверх, местами исчезает, и мы боимся её потерять. Только через пять часов мы подходим к тяжёлым воротам и входим в крепость, находящуюся на горе.
На многочисленных террасах, соединённых бесчисленными лестницами, располагается 2 поразительный каменный мир. Палкевичу Мы медленно шли по дороге, обсаженной старыми ивами, уже охваченными осенней позолотой. В природе было солнечно, тепло и даже празднично, как иногда бывает в начале октября, когда доцветают 2 последние цветы, когда ещё весело жужжат в зарослях кустарника чёрно-бархатные шмели. Воздух остёр и крепок, а дали ясны и открыты до беспредельности. Прямо от школьной ограды, от проходящей мимо неё дороги, начиналась, ещё по-летнему зелёнея 3 , речная луговина , с белыми вкраплениями высокого тысячелистника и каких-то луговых грибов. Луг был усыпан вблизи придорожных ив узким и длинным листом. И эти молодые голоса под безоблачным полднем тоже создавали ощущение праздничности и радости бытия. Носову Дождавшись начала музыки, полковник по-юношески топнул ногой, и высокая фигура его то тихо и плавно, то шумно и бурно задвигалась вокруг зала.
Толстому Руки его всегда находили себе дело. То шинель зашивал редким солдатским стежком, то тихонько точил топор о гладкий, подобранный у дороги голыш, а то просто строгал большим самодельным складным ножом какую-нибудь чурку. Много таких предметов, выстроганных старшим сержантом Николаем Харитоновым, гуляло по рукам бойцов в роте сапёров. В первые дни войны Харитонов строил на подступах к Днепру бетонные укрепления. А когда немецкие танки прорвались из степи к великой реке, он оказался среди тех, кому поручили взорвать знаменитую Днепровскую плотину. Он видел, как стеганули в голубое небо зловещие облака взрывов. Он видел, как в это утро, не таясь, не отворачивая лиц, рыдали закалённые, мужественные люди, уничтожая лучшее создание своего ума и рук, чтобы не оставить его врагу. Строитель стал солдатом-сапёром.
Полевому, 119 слов К обеду солнечный день окончательно разыгрывается. Как слоновая кость, блестят по деревенскому выгону отшлифованные ухабы дороги. И весь день не хочется уходить со двора! А во дворе дремлют, изредка глубоко вздыхая и раздувая бока, коровы, бродят похудевшие за зиму лошади и жмутся в кучу овцы. Идёшь по дороге и слышишь, как возятся и трещат воробьи в кустах акаций. А на гумне, в затишье соломенных валов, забитых снегом, особенно уютно. И весь праздник проходит 2 у меня в этом очаровании солнечными днями, в светлых грёзах о близкой весне. Забудешь, бывало, об уроках и всё сидишь в освещённом солнцем зале, всё глядишь на далёкие поля.
А они уже по-весеннему блестят золотистой коркой крепкого наста. Бунину Далеко-далеко, в северной части Уральских гор, в непроходимой лесной глуши, спряталась деревушка. Избы в деревушке выстроены без всякого плана. Под крыльцом дома Емельяна, построенного из неотёсанных брёвен, воет по ночам, отпугивая 3 волков, Лыско — одна из лучших охотничьих собак. Кругом деревни зубчатой стеной поднимается вечнозелёный хвойный лес. Из-за верхушек елей и пихт можно разглядеть несколько гор, которые точно нарочно обходят 2 деревушку со всех сторон громадными синевато-серыми валами. Ближе других Ручьёвая гора, прячущаяся в пасмурную погоду в облаках. Летом деревушка окружена непроходимыми болотами, топями и лесными трущобами.
В ненастье сильно играют горные речки, и часто случается охотникам дня по три ждать, когда вода спадёт с них. Мамину-Сибиряку На Урале весна обыкновенно начинается дружно. И в какие-нибудь недели вся картина меняется. Когда снег растает, кругом всё жёлто, везде валяется палый осенний лист, сучья — полный беспорядок, как в доме перед большим праздником. Потом сразу всё покроется яркой весенней зеленью, цветами. Уральские горы издавна служат для перелётной птицы стоянкой. А за журавлями прилетают 2 лебеди, потом гуси, потом утки. И всё озеро точно сразу ожило.
Последними прилетали болотная птица, начиная с крошечных куличков-песочников, ходивших на проволочных ножках, и кончая неуклюжими цаплями. Вместе с перелётной птицей появились коршуны. Сохач, обходя владения, качал головой, находя следы хищничества.
Нач нающийся день сразу пор жает меня - 82 фото
Ирина Вадимовна призналась: "Вдалеке от театра я была бы несчастным человеком". Озорные хохотушки и наивные провинциалки, близкие и понятные каждому зрителю, - таковы главные героини Ирины Муравьевой в любимых кинолентах "Карнавал" и "Москва слезам не верит"... Шестьдесят лет он посвятил кино и сцене. Фильмография Сергея Юрского насчитывает более сорока художественных и телевизионных фильмов. На фото: 1963 год. Сергей Юрский в роли Никиты в фильме "Крепостная актриса". Поистине звездным фильмом стал для Юрского "Золотой теленок" 1968 , где он, по мнению критиков, создал лучший кинематографический образ Остапа Бендера.
На момент съёмок фильма Сергею Юрскому было 33 года, в полном соответствии с романом: "Мне тридцать три года — возраст Иисуса Христа... По версии издания, самым быстроржавеющим авто стала "Волга". Сейчас такие машины довольно редки, но в начале 2000-х пользовались большим спросом. Корпус "Волги" производился из металла плохого качества, из-за чего автомобиль начинал ржаветь уже через пару лет. На втором месте расположился Ford Mondeo 2007-2014 годов выпуска. Как пишет Novate, этим авто присуща очень быстрая деградация кузова, особенно в регионах с длинными зимами, когда дороги посыпают солью...
В 1864 году он еще назывался зоосадом. Московский зоопарк был организован Русским Императорским обществом акклиматизации животных и растений в 1864 году. Местность, где теперь находится Старая территория зоопарка, называлась «Пресненские пруды». Здесь протекала довольно широкая... Российская и американская ПРО: кто сильнее? В Саудовскую Аравию стали часто прилетать ракеты.
На этом фоне Саудовская Аравия решила значительно укрепить противоракетную оборону.
Над морем весь день дул с африканского берега упругий тёплый ветер, изредка пошевеливая 3 на кораблях кормовые флаги, а на берегу — перистые листья финиковых пальм. С парохода была видна набережная, освещённая солнцем. Городок был белый-белый, точно из сахара, весь в густейшей зелени апельсиновых садов, таинственный, потому что никто из нас не мог побывать в нём. Из всего экипажа на берег съезжает 2 всегда помощник капитана. Соколову-Микитову 20 Белую ночь мы встречаем в старинной келье монастыря на Соловках. Всюду тишина: во дворе монастыря и внутри келий. Всё, кажется, спит на острове, лишь одна белая ночь сияет. Очарованием пропитаны розовое небо на северо-западе, и пурпурные контуры дальних туч, вздымающихся за горизонтом, и жемчужные чешуйки лёгких облаков. Морской ветер, влетая 3 в окно, растекается 2 по келье пряным запахом водорослей.
Нельзя не насладиться такой ночью! Тихо выходим. За воротами поворачиваем направо и идём сначала вдоль озера, а затем лесом — к морю. Чайки, похожие на нерастаявшие льдинки, спят на воде. Море как стекло. В его зеркальности отражены и клюквенная полоса на горизонте, и облака, и мокрые чёрные камни. То шинель зашивал редким солдатским стежком, то тихонько точил топор о гладкий, подобранный у дороги голыш, а то просто строгал большим самодельным складным ножом какую-нибудь чурку. Много таких предметов, выстроганных старшим сержантом Николаем Харитоновым, гуляло по рукам бойцов в роте сапёров. В первые дни войны Харитонов строил на подступах к Днепру бетонные укрепления. А когда немецкие танки прорвались из степи к великой реке, он оказался среди тех, кому поручили взорвать знаменитую Днепровскую плотину.
Он видел, как стеганули в голубое небо зловещие облака взрывов. Он видел, как в это утро, не таясь, не отворачивая лиц, рыдали закалённые, мужественные люди, уничтожая лучшее создание своего ума и рук, чтобы не оставить его врагу. Строитель стал солдатом-сапёром. Проникая в маленькое окошко, вмазанное в стену за печкой, на которой мы спали, он золотым мечом пронзал полумрак под белёным потолком чистенькой хатки и упирался прямо мне в лицо. Как это часто бывает на военных ночлегах, проснувшись, не сразу поймёшь, где ты и как сюда попал. Потом вспомнился неудачный вчерашний полёт в липком мартовском тумане, белые дымки зенитных разрывов, развёртывавшихся над головой, растерзанное крыло самолёта, закушенная до крови губа и узкие остекленевшие от напряжения глаза лётчика в косом зеркальце, тяжёлый шлепок о снежную поляну… И вдруг — люди в грязных, замурзанных, но родных армейских полушубках и ушанках, бегущие по глубокому и талому снегу к обломкам нашей машины. И сразу слабость, сковавшая всё тело. Артиллеристы с чисто гвардейским гостеприимством поделились с гостями, свалившимися на них прямо с неба, своими запасами, перевязали, как умели, голову лётчику, разбитую при падении, отвели нас в какую-то лесную хатку и, сдав на попечение хозяйки, пожилой, дородной и статной женщины, простились с нами, обещав радировать в штаб фронта наши координаты. Они сделали для нас всё, что могли, так как с наступлением темноты полк самоходчиков должен был уже входить в прорыв. Мы с лётчиком отказались от ужина.
Едва дождавшись, пока хозяйка постелет нам на печи душистой яровой соломы, тотчас же заснули. Вот что было вчера. Тяжёлый танк, ища брода через ручей, набрёл гусеницей на заложенную в снег мощную противотанковую мину-тарелку. Однако, по счастливой случайности, мина попала между шпор траков. Её зажало недостаточно сильно, и она не взорвалась. Вынуть же из-под гусениц мину, вмёрзшую в слежавшийся весенний снег и землю, казалось невозможным. Вот это-то дело и вызвался добровольно совершить Николай Харитонов. Он потребовал, чтобы все отошли подальше от танка, и начал действовать. Лёг на землю, сбросил рукавицы и ногтями очень осторожно стал потихоньку выгребать из-под гусеницы крепкий снег. Он проработал так четырнадцать часов.
Харитонов нёс за ручку разряжённую мину-тарелку, бросил её у костра. И тут же упал без чувств на руки товарищей. Он сбросил и подложил под себя шинель, скинул ремень гимнастёрки. И всё же ему было жарко, он обливался потом. Промокшая от пота гимнастёрка сверху заиндевела, льнула и липла к телу. Сердце билось, как будто он поднимал невероятную тяжесть, дыхание перехватывало, перед глазами плыли круги. А он всего-навсего лежал ничком на земле и тихонько скрёб ногтями снег. Пальцы сапёра окостенели, их мучительно ломило. Когда руки совсем теряли чувствительность, он отогревал их подмышками, засовывал под рубаху, а потом опять окапывал снег у мины. Уже стихла метель, облака затянули небо, пропали звёзды и лес зашумел протяжно, добродушно, по-весеннему тревожно и звонко, когда у костра увидели, что из-под горы медленно, шатаясь из стороны в сторону, поднимается человек в наброшенной на плечи шинели.
Поднявшись по этим ступеням к самому пьедесталу, старый музыкант обращался лицом на бульвар, к дальним Никитским воротам, и трогал смычком струны на скрипке. У памятника сейчас же собирались дети, прохожие, чтецы газет из местного киоска, — и все они умолкали в ожидании музыки, потому что музыка утешает людей, она обещает им счастье и славную жизнь. Футляр от своей скрипки музыкант клал на землю против памятника, он был закрыт, и в нём лежал кусок чёрного хлеба и яблоко, чтобы можно было поесть, когда захочется. И вдруг нам стало страшно. Мы остановились и положили носилки на землю. Андрей взял Лешку за руку. Он держал ее и смотрел на меня. Лешка не двигался. Я не поверил. Я медленно опустился перед Лешкой и взял его за руку.
Она была послушной и мягкой и уже не пульсировала. Мы поднялись одновременно. Мы не кричали и не плакали. Мы стояли караулом с обеих сторон возле Лешки и молчали. Я смотрел в ту сторону, где спал город, и я думал о том, что сегодня нам придется отправить Лешкиной матери телеграмму; которая сразу, одним ударом, собьет ее с ног, а через несколько дней придет письмо от Лешки. И она много раз будет приниматься за него, прежде чем дочитает до конца. Я помню все, помню до боли ярко и точно все мелкие линии подробностей, но я не помню сейчас, кто из нас первый лег рядом с Лешкой. Мы лежали на земле, сдавив его между собой, крепко-накрепко. Рядом всхлипывала река. Луна, вытаращив свой единственный глаз, не отводила от нас взгляда.
Слезливо мигали звезды. А мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, трое друзей, приехавших в Сибирь строить коммунизм. Потом стало холодно, и я растолкал Андрея. Мы бережно, не говоря ни слова, подняли носилки и пошли. Впереди Андрей, позади я. Я неожиданно вспомнил о том, что еще забыл спросить Лешку, будут ли знать при коммунизме о тех, чьи имена не вписаны на зданиях заводов и электростанций, кто так навсегда и остался незаметным. Мне во что бы то ни стало захотелось узнать, вспомнят ли при коммунизме о Лешке, который жил на свете немногим больше семнадцати лет и строил его всего два с половиной месяца. Она разжигает там костер и часами молча сидит перед ним. Накипи белого зимнего ветра пенятся вокруг нее, а ей мерещится хриплое дыхание собак и замершие, прищуренные глаза, ищущие мушку. Волны весеннего обмелевшего ветра плещутся возле нее, но она отворачивается от них, чтобы брызги с дальних гор не попали ей в лицо.
Шорохи летних вечерних ветров кружат возле нее, но она плохо слышит их голоса и молчит, перебирая глазами неровные ряды хребтов, уходящих вверх по Кара-Бурени в далекую Туву. Ветры, ветры, ветры… Но это не ее ветры. Она уже отдышала своими, отходила по ним, и то, что им суждено было с ней сделать, они сделали добросовестно. Теперь другие люди разжигают в тайге костры и прокладывают тропы по снегу и камням, и это за ними гоняются ветры, раскручиваясь, как пружины. Там, где нет человека, нет и ветров — они рождаются из нашего дыхания, когда мы поднимаемся в гору и нашим легким не хватает воздуха. Поэтому она не верит ветрам, дующим ей в лицо, — они летят к другим, а на нее наталкиваются случайно и тут же, спохватившись, бросаются дальше. Это чужие ветры, а все ее собственные, родившиеся на дальних и близких тропах, остались в ней самой и стучат, как второе сердце. Одного сердца на восемьдесят трудных таежных лет ей бы, пожалуй, не хватило. В ее представлении год — это замкнутый круг, в котором левая нижняя часть занята зимой, а левая верхняя — весной. Дальше, как и следует по порядку, идут лето и осень.
Вот так и кружатся годы над человеком с их ветрами, снегами, дождями, накладывая на него, как на дерево, с каждым кругом свое кольцо. Только у человека, как ей казалось, эти кольца не расширяются, а сужаются. Они становятся все меньше и меньше, пока не кончается нить, и тогда, как затянутая петля, в самом их центре получается только точка. Однажды она попыталась расчертить свою жизнь по этой схеме. Тонкой, заостренной на конце палкой она проводила на снегу один круг так близко возле другого, что они почти сливались. Ей не казалось это плутовством или обманом: с ее годами происходило то же самое. Каждую осень она уходила в тайгу, и все шло по раз и навсегда заведенному порядку — на ее лице прибавлялись морщины, в горах прибавлялись тропы, в жизни прибавлялись годы. Морщины разрисовали ее лицо, как карту, на которой все меньше и меньше остается белых пятен, тропы, как нити, сшивали горы, а годы, как раны, делали ее тело все тяжелей и болезненней. Но она не смогла бы охать над ним в кровати и каждую осень уходила в тайгу. Это была счастливая минута, но ветер легко уносил ее дальше, а к ней приносил и новые минуты и новые заботы.
Провожая первые и развязывая, как узлы, вторые, она не всегда чувствовала между ними кровное, извечное родство, но так или иначе ей приходилось ощущать тяжесть времени, потому что весь свой груз оно приносило к ней. Потом приходила весна, и она уезжала в оленье стадо. Она — теперь телятница — завидовала тому, как быстро он осваивается в этом мире. Его сразу же приходилось привязывать к длинной жерди, лежащей на земле, чтобы он, повинуясь зову своих диких предков, не ушел в тайгу. А он рвался в лес, не понимая того, что потом пятнадцать-двадцать лет своих будет вытаптывать тропы, вбивая копытами в землю камни. Ей было грустно думать об этом, но она вспомнила костры на снегу и ветры, с хозяйской суровостью ведущие счет горам. Все это без оленей потеряло бы для нее всякий смысл. У оленя, как и у человека, тоже, наверное, есть свои ветры, и то, что предназначается ему как жалость, быть может, стало бы для него гордостью. Если считать его только вьючным животным, то и себя тогда придется принимать всего лишь за погонщика. А в тайге гордость необходима так же, как спички и хлеб.
Против месяцев одиночества и их тяжести приходится выставлять свое оружие. Горы для человека постороннего, не привыкшего к ним, сливаются только в длинные и утомительные подъемы. Она родилась в горах, и они стали для нее тем же, чем город для горожанина. Горы напоминают ей юрты, в которых еще совсем недавно жили тофалары. В горах трудно, но то, что каждую осень она уходила на промысел и каждую весну уезжала в стадо, не прошло бесследно. По ее тропам идут теперь люди, знающие, как строить города. И это к ним летят сейчас ветры. А ее годы кружатся все быстрей и быстрей. Тогда на снегу она проводила один круг так близко возле другого, что они почти сливались. Она никого не обманывала: человек, занятый всю жизнь одним и тем же делом, плохо запоминает повороты своих лет.
Все они, как старые знакомые тропы, уводили ее в тайгу. Не напрягая памяти, она едва ли вспомнила бы более четырех-пяти самых значительных событий. А все остальное где-то потерялось. Но был в ее жизни один год, который настолько не походил на все остальные, что выбивался из обычных представлений о времени. Теперь, вспомнив о нем, она остановилась и задумалась, так и не доведя кольцо до конца. Изобразить его в виде обычного круга ей казалось несправедливым. В тот памятный год ее, как одну из лучших охотниц колхоза, повезли в Москву. Сначала у нее было такое впечатление, будто человека здесь ставят с ног на голову и в таком положении показывают ему самые диковинные вещи. Этот мир был для нее сказкой, которую ей раньше никто не рассказывал. Насколько внимательно следят за каждым человеком горы, настолько город делает все возможное, чтобы не замечать его и показывать самого себя.
Быть может, она могла бы на это обидеться, но, плохо осознанное, это чувство оставалось на задворках ее внимания и никак не могло пробиться ближе из-за громадной очереди новых впечатлений. Они были по-городскому расторопнее и, без всяких объяснений и извинений, заполнили ее всю, не подпуская к ней больше никого из посторонних. Но самое главное случилось в тот день, когда она встала в очередь в Мавзолей. О Ленине она узнала уже после его смерти, и он долго оставался в ее представлении громадным, необыкновенной силы человеком, который в лохматой папахе и с поднятой саблей в руке мчится в бой. Ей казалось, что никакой другой человек не смог бы победить царя. Со временем ей пришлось изменить свое представление о нем, и все-таки она не до конца верила портретам Ленина: ей все казалось, что люди путают его с кем-то другим, тоже, быть может, очень уважаемым и мудрым человеком, который живет сам по себе. Когда ее пригласили в школу и попросили рассказать ребятишкам о старых недобрых временах, она поднялась, долго молчала, словно собираясь с мыслями, и наконец тихо, с чувством сказала: — Ленин хорошо думали и хорошо делали. Теперь ребятишкам ладно стало и старикам ладно стало. Она подняла голову и прислушалась, но никто ничего не сказал, и тогда она решительно, словно поставив точку, добавила: — Вот… Это означало, что не надо много говорить о том, что для человека свято и неоспоримо. Из нехитрого жизненного опыта она знала: всякие излишества тем и вредны, что от них, как от головокружения, земля вертится сразу во все стороны.
И вот теперь она идет к Ленину. Медленно и осторожно, словно боясь разбудить спящего, движется молчаливая очередь. Это молчание сотен людей кажется глубоким и сильным, будто специально для него отведена вся Красная площадь. Сама она испытывает новое, неведомое ей в горах чувство: а правда ли, что это случится, неужели ничто не помешает и через час, через полтора она увидит Ленина. Дом у него хороший, — думает она. За последние годы всякое проявление заботы она привыкла связывать с колхозом, и даже город, поколебавший многие ее представления о мироустройстве, так и остался для нее большим колхозом, председателем которого очень долго был Ленин. Она знает, что значит хороший председатель. Когда его нет, то колхоз — как богатая тайга, в которой позволяют промышлять браконьерам. На следующий год там ничего не будет. Но дальше думать об этом уже поздно.
Она вдруг замечает, что люди впереди нее, чтобы замедлить шаги, начинают ставить шире ноги. Она воспринимает это как некий обряд, который можно и не исполнять. Видно, шаманы раньше были всюду. И она останавливается, чтобы лучше рассмотреть Ленина. Ее легонько подталкивают, но она, не оборачиваясь, с досадой говорит: — Ты иди, я, однако, маленько побуду. Мне шибко сказать надо. Ей кажется, что Ленин совсем незаметно кивает ей головой. Видно, за долгие годы ему надоели длинные бессловесные очереди, и теперь он рад случаю поговорить с человеком, который пришел к нему не из любопытства, а по делу. Правда, оно не слишком важное и с успехом могло бы решиться где-то в другом месте, но она, как паспорт, все-таки принесла его сюда. И снова ей кажется, что Ленин опять кивает головой: мол, знаю, это совсем маленькая народность в Саянах, которой раньше предрекали вымирание.
Она смотрит на задумчивое, загруженное заботами лицо Ленина и, кивая сама себе, говорит: — Ты, однако, себя береги. Ты один, ты не давай из себя много человек делать. После этого, заторопившись, она выходит. Ей кажется, что большой и непонятный город теперь стал ей ближе, словно она приобщилась к одному из его таинств. Она поняла, что тот, у кого она только что побывала, — это не бог, на которого молятся, а друг, благодарность к которому бьется вместе с сердцем. И это совсем не плохо, если человек не всегда чувствует работу своего сердца. Значит, оно нормальное и здоровое. С тех пор прошло много лет. Говорят, что для каждого человека время имеет свой рисунок. Для поэта оно — еще не написанное, самое лучшее стихотворение, для матери — ее совсем уже взрослые дети.
Это понятно: мы ждем от будущего то, чего нам не хватает в настоящем. Но для нее с тех пор как она вернулась из Москвы, время постепенно стало терять свою роковую силу, которой она его раньше наделяла. Случилось что-то непонятное: оно обрело реальность и спустилось со своих заоблачных высот на землю к человеку. Теперь она, уходя на промысел, почти физически ощущала каждый день, и он, как сума, стал для нее тем, что необходимо наполнить чем-то полезным и ценным. И если раньше ей казалось, что человек, не поспевая, гонится за временем, а оно, не обращая на него внимания, все крутится и крутится, то сейчас они идут рядом только потому, что человек помогает времени не отстать. Что-то случилось. Наверное, самым величайшим ученым был тот, кто рядом с одним человеком открыл другого, который ведет за собой время. И этим ученым был для нее Ленин. Недавно из Москвы вернулся ее сын. Теперь это проще — сел и полетел.
Когда он кончил рассказывать обо всем, что видел и слышал, она позвала его на улицу и там, как великую тайну, шепотом спросила: — А скажи, Ленин не постарел? Ее сын, не понимая, забормотал: — Что? Что ты говоришь? Он, опешив, замотал головой: нет, нет, все такой же. И она успокоилась. Все правильно: он, победивший время, стал сильнее его. Она снова и снова выходит на солнечный день, и солнце без труда высвечивает спокойное и мудрое лицо старухи, постигшей смысл жизни. Ее гладят весенние ветры… Вокруг нее кипят зимние ветры… А потом улетают дальше. Это уже не ее ветры. Шли годы, и на глобус все больше и больше оседала пыль, — она завалила весь земной шар, как еще один вид атмосферных осадков, сквозь которые с трудом проступали его голубая и коричневая окраски: по Нилу и Амазонке текли теперь мутные, грязные воды, над Кордильерами и Кавказом постоянно висели серые туманы.
Волга почти совсем пересохла, а на равнинные, плодородные прежде земли всюду наступали пески. То, что раньше было параллелями и меридианами, теперь напоминало морщины — старческие морщины вдоль и поперек лица, которое многое повидало, совершив не одно кругосветное путешествие. Книжный шкаф стоял у высокого окна, настолько высокого, что оно доходило до самого Северного полюса — до Северного полюса маленького глобуса, забытого на книжном шкафу. Только окно и скрашивало существование глобуса: в него была видна широкая городская улица, на которую падали снега и дожди и по которой, сменяя друг друга, уходили и возвращались времена года. Весной вдоль тротуаров рядами стояли зеленые и большеголовые, одинаково подстриженные, как суворовцы, тополя; летом улицу заливало солнце, которое прерывали только короткие ночи и короткие дожди; осень, добрая и чуть грустная, была похожа на лоточницу на углу, продающую фрукты, а зиму, словно опасный перекресток, люди торопились пересечь чуть ли не бегом. Глобус, этот маленький макет Земли, старался во всем подражать планете: когда по комнате ходили и книжный шкаф вздрагивал от шагов мелкой дрожью, глобус медленно вращался вокруг своей оси, стараясь быть верным хотя бы во временах года — летом в окно выглядывала Африка, знойный полдень Земли, а весной — Южная Америка. Он вращался очень медленно и осторожно, словно боясь, как бы на книжный шкаф не вытекла какая-нибудь небольшая река Европы или не сорвался и не утонул в Тихом океане какой-нибудь одинокий остров. Глобус не имел права потерять ни одной капли воды и ни одной частицы земли, он был крохотным шариком, сотворенным по образу и подобию планеты, шариком, на котором должна быть видна каждая родинка. Шли годы, а он все стоял и стоял на книжном шкафу и, словно в зеркало с тысячекратным уменьшением, смотрел в окно. Казалось, он видел самого себя — все было то же самое, только в других измерениях.
Прошлое, стекая вниз, образовало подставку, на которой глобус обрел устойчивость, а будущее застыло внутри — как неоткрытое, загадочное вещество. Со временем подставка становилась все больше и больше, а глобус, будто шар, из которого неслышно выходит воздух, постепенно сжимался. Всякая жизнь — это песочные часы, которых перед нами нет: прожитое стекает вниз, будущее остается наверху, а то, что проходит через узенькое горлышко между двумя колбами, — это и есть настоящее — вот оно уже упало, повинуясь закону земного притяжения. Узенькое-узенькое горлышко, способное пропускать лишь песчинки, но это горлышко песочных часов и песчинки падают, падают, а мы по своим ходикам и будильникам определяем только время суток — время обеда, время сна, время работы. Хозяин комнаты, тот самый человек, который когда-то мальчишкой учил по глобусу географию, заводил будильник всегда на одно и то же время, чтобы перед работой успеть послушать утренние последние известия. Он включал радиоприемник, искал нужную ему волну, и в комнате, как в центре земного шара, раздавались голоса из самых разных стран и с разных континентов. Диктор называл страны — казалось, что это не диктор, а сама планета Земля объясняет маленькому глобусу, стоящему на книжном шкафу, что случилось на ее территории, что случилось на его территории за последние сутки. Человек ходил по комнате, из радиоприемника звучали голоса, и глобус вздрагивал от шагов и голосов — от тревожных шагов и тревожных голосов. Потом человек уходил на работу, а глобус, опершись на подставку, застывал перед окном: солнце поднималось и опускалось, дни, как спички, вспыхивали и гасли, и люди торопились туда и обратно: человеку всегда приходится возвращаться — домой, на работу, к исходным рубежам, к своей нулевой отметке. Человек возвращался, снова включал радиоприемник и слушал вечерние известия.
Земля, как роженица, страдала от боли и мечтала о счастье, и все это доносилось сюда, в небольшую комнату, по которой тревожными шагами ходил человек и где на книжном шкафу стоял маленький глобус. Но однажды человек стал искать на книжном шкафу какую-то книгу и увидел глобус. Рассказ Баранкин, будь человеком - Валерий Медведев Кому нужна мораль в любви? Мораль — выдумка слабых, жалобный стон неудачников. Для этого всегда нужен ещё кто-то. Никогда не следует мельчить то, что начал делать с размахом. Странно, как много человек думает, когда он в пути. И как мало, когда возвращается. Кто объясняется, тот уже оправдывается. Определённость никогда не причиняет боли.
Боль причиняет лишь всякое «до» и «после». Велик человек в своих намерениях, да слаб в их осуществлении. С книгами вообще странная штука: с годами они становятся все важней. Конечно, они не способны заменить все, но проникают в тебя глубже, чем что-либо иное. От оскорбления еще можно защититься, от сострадания никак. Старое, как мир, заурядное ночное отчаяние — накатывает вместе с темнотой и с ней же исчезает. Стар лишь тот, кто уже ничего не чувствует. Что бы там с вами ни стряслось — не переживайте. На свете не так уж много вещей, из-за которых стоит переживать. Ночь — она все преувеличивает.
Любовь, Жоан, это не тихая заводь, чтобы млеть над своим отражением. В ней бывают свои приливы и отливы. Свои бури, осьминоги, остовы затонувших кораблей и ушедшие под воду города, ящики с золотом и жемчужины. Жемчужины, правда, очень глубоко. Самое невероятное приключение в наши дни — это спокойная, тихая, мирная жизнь. Какие странные пути выбирает иногда чувство, которое мы зовём любовью... Разум дан человеку, чтобы он понял: жить одним разумом нельзя. Люди живут чувствами, а для чувств безразлично, кто прав. Лилиан Дюнкерк Кто хочет удержать — тот теряет. Кто готов с улыбкой отпустить — того стараются удержать.
Борис Волков Я не ухожу, просто иногда меня нет... Лилиан Дюнкерк У меня такое чувство, будто я оказалась среди людей, которые собираются жить вечно. Во всяком случае, они так себя ведут.
Лёгкий ветерок едва колышет прибрежные кусты зеленеющей ракиты. На берегу расположилось несколько рыбаков, приехавших из ближайших сёл. На песчаной отмели, возле коряги, выброшенной когда-то ветром, сидит один из них. Снасть его незатейлива и надёжна. Он цепляет на крючок кусочек сырой раковой шейки и закидывает 2 наживку на середину реки. Грузик у него тяжелее обыкновенного.
Он плавно и плотно ложится на дно, и вода хорошо его обтекает, не сдвигая с места. Закинув 3 удочки, рыболов в течение некоторого времени неотрывно смотрит на гибкий прутик, воткнутый в песок. И вот прутик начинает дёргаться и трястись.
Ничего не обычного. Почему не придумана какая-нибудь система на запрет продажи недвижимости и обязательное получение гражданства? Почему в конце концов все всегда через жопу делается? Возьмём для примера город Армянск Северный Крым , там у людей на химзаводе 20 тысяч зарплата, цены на жилье были соответствующие. А сейчас НИКТО из заводчан, например, не может позволить купить себе жилье, ибо цены взлетели до 4-х миллионов за маленькую двушку. А снять жилье в Армянске стоит теперь тысяч в 15-20 за месяц, а то и больше.
Обнаружена польза витамина D для устойчивости к раку
Начинающийся день сразу поражает меня неширокая. Результаты хранятся в истории 7 дней. Разметка результатов: красным цветом обозначаются ненужные знаки препинания. Новости последнего часа и дня в хронологическом порядке. Начинающийся день сразу поражает меня неширокая.
ни шума ни шорохов синтаксический разбор предложения
Громить и разрушать можно все вокруг. Каждый месяц посетители разбивают приблизительно 15 тысяч бутылок... Между тем в кубанском "Парке тигров" разговоры о переезде сюда Амура считают беспредметными. Программу по размножению зоопарковских тигров курирует Московский зоопарк. Только он может сказать, исключали Амура из программы или нет...
Парад в честь освобождения Ленинграда провели на Дворцовой площади. Механизированную колонну возглавил танк Т-34. В параде приняли участие артиллерийские установки и реактивные системы залпового огня "Торнадо". Несмотря на мороз, периметр площади был заполнен желающими увидеть шествие...
Делимся кадрами из природного заказника "Лебединый" , расположенного в алтайских предгорьях. Заказник создали в 1970-е годы, чтобы сохранить единственную на Алтае зимовку лебедей-кликунов. Здесь находятся незамерзающие озера. Покрыться льдом воде не дают теплые ключи, которые бьют со дна...
Цель этого международного дня — повышение осведомлённости о раке как об одном из самых страшных заболеваний современной цивилизации, привлечение внимания к предотвращению, выявлению и лечению этой болезни. В преддверии 4 февраля газета Дейли Мейл опубликовала советы известного в Великобритании врача-онколога Далглиша по профилактике рака. Доктор Далглиш считает, что очень важным средством профилактики онкологических заболеваний является защита организма от воспалительных процессов... Здесь производят практически все российские кинофильмы, телесериалы и видеопродукцию.
Предлагаем вам отправиться на виртуальную экскурсию по этой киностудии. Датой образования "Мосфильма" считается 30 января 1924 года — день премьеры первого снятого на студии полнометражного фильма "На крыльях ввысь" Бориса Михина. Сначала на "Мосфильме" снимали художественные, научно-популярные и мультипликационные фильмы, с 1935 года — только художественные...
Грузик у него тяжелее обыкновенного.
Он плавно и плотно ложится на дно, и вода хорошо его обтекает, не сдвигая с места. Закинув 3 удочки, рыболов в течение некоторого времени неотрывно смотрит на гибкий прутик, воткнутый в песок. И вот прутик начинает дёргаться и трястись. Вскоре на песке появляется несколько рыбёшек.
Отмечаем те характеристики, которые касаются всего предложения. Предложение повествовательное, невосклицательное, сложное, союзное, сложносочинённое ССП , состоит из двух простых, соединённых противительным союзом А. Синтаксический разбор предложения в тексте Чтобы сделать синтаксический разбор предложений в тексте, введите текст в текстовое поле и нажмите кнопку разобрать. Как программа делает разбор предложений?
Новости, аналитика, прогнозы и другие материалы, представленные на данном сайте, не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов. Зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций.
Указанная информация охраняется в соответствии с законодательством РФ и международными соглашениями. Частичное цитирование возможно только при условии гиперссылки на iz. Сайт функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации.