Дугин Александр Гельевич (1962) – гностик-активист, публицист, пишущий в жанре «идеологической порнографии». Александр Гельевич Дугин: философ, идеолог, мем. Кто такой философ Дугин и в чем суть его учений и идей?
Традиция убивать: Почему было совершено покушение на одного из идеологов СВО и русского мира
| Фашизм, консерватизм или что-то другое? Разбираемся в идеях Дугина | С начала 2000-х годов Дугин отстаивает идеи евразийства и консерватизма, предлагая их в качестве идеологической платформы российской власти, которую он упрекает в отсутствии какой-либо идеологии. |
| Убийство Дарьи Дугиной в Подмосковье: что уже известно (хронология) | Александр Дугин — все самые свежие новости по теме. |
| Традиция убивать: Почему было совершено покушение на одного из идеологов СВО и русского мира | Александр Дугин — все новости о персоне на сайте издания Скрепа навеки: Дугин не советует русским мужчинам бриться и пользоваться шампунем. Рассказываем, кому принадлежал внедорожник, в котором погибла Дарья Дугина. |
| Александр Дугин | ВКонтакте | Александр Дугин - видный отечественный философ, писатель, издатель, общественный и политический деятель. Доктор политических наук, профессор. Лидер Международного Евразийского движения. |
Александр Дугин: «Я думаю, недолго осталось ждать – кому последнего кошмара, кому большой радости»
Так, она была одним из соавторов «Книги Z», которую анонсировали как «сборник рассказов от участников и очевидцев: военных, мирных жителей, волонтёров и военкоров». В июне Дугина ездила в Донецк и Мариуполь, где посетила в том числе «Азовсталь». Фотографии с разрушенного завода Дугина выкладывала в своем телеграм-канале. Через несколько недель Великобритания внесла девушку в санкционные списки, заявив, что она «является частым и известным автором дезинформации в отношении Украины на различных онлайн-платформах». К посту о введении санкций Дугина прикрепила видео, где она танцует. Глава ДНР Денис Пушилин обвинил в смерти Дугиной «террористов украинского режима» и заявил, что настоящей целью был ее отец, политолог Александр Дугин. Произошедшее уже прокомментировал советник главы офиса Зеленского Михаил Подоляк. По его словам, к взрыву машины Дугиной Украина отношения не имеет.
Интервью с Александром Дугиным Сегодня Александра Дугина воспринимают либо как опасного ультраправого пропагандиста, либо как персонажа интернет-мемов. Поделиться Репостнуть Твитнуть Один из самых противоречивых интеллектуалов современной России начинал еще в советское время как участник Южинского кружка — немногочисленной религиозной, философской и литературной группы, лидерами которой были писатель Юрий Мамлеев и мистик Евгений Головин. Тогда же Александр Дугин записал и первые нарочито эстетские бардовские песни проекта Ганс Зиверс. Впрочем, отнюдь не музыка определила судьбу интеллектуала. В 90-е Дугин — икона контркультуры: вместе с Эдуардом Лимоновым, Егором Летовым, Сергеем Курехиным он становится основателем и вплоть до 1998 года одним из лидеров ныне запрещенной Национал-большевистской партии, наиболее продуктивного проекта радикальной сцены постсоветской России. Сайт « Арктогея », лекции Нового Университета , журнал « Элементы » оказывают влияние на массы контркультурной молодежи, стремящейся к интеллектуальному осмыслению своего мировоззрения. Ярчайшая образность, парадоксальные, провокационные заявления и выстраивание живых связей между традиционалистской теорией и современной поп-культурой заставляют восхищаться Дугиным и получать одновременно эстетическое и интеллектуальное наслаждение от его лекций и творчества в целом. Что для одних икона — для других пугало. В глазах либералов и левых, а в особенности западных советологов и политических аналитиков, «консервативный революционер» оказывается символом поднимающего голову русского фашизма, облеченного все большей и большей властью. Тамошние политологи начинают воспринимать Дугина как «главного идеолога Кремля» или же связного с «европейскими неофашистскими группами», организатора «гибридной войны» России и первого мира. В интеллектуальных кругах Дугин сталкивается с непониманием: для философского мейнстрима он зачастую «шарлатан» и «псевдоученый», для интернет-публики — экзотичный источник мемов и лулзов , известный в основном анекдотическими рассказами о камышовых котах да хейтерскими рассуждениями о серферах, рэперах и Новом годе. После 2014-го для масс Дугин окончательно становится политической фигурой — одним из имперских праворадикальных пропагандистов. А его выходящий в эти же годы многотомник «Ноомахия» не читает, а тем более не воспринимает всерьез, уже практически никто. Вас часто ассоциируют с музыкальным проектом Ганс Зиверс. Что вы могли бы сказать о своей деятельности в искусстве? Это разные вещи: идеи — это некоторый архетип, а концепт — это рефлексия на этот архетип со стороны человеческого сознания, которое вырывает из потока становления некоторый момент, всегда сохраняющий связи с самой структурой становления, в своем рывке к идее. Поскольку меня интересуют идеи и концепты в первую очередь, то во вторую очередь меня интересует язык. И вот здесь как раз мы подходим к культуре, потому что я воспринимаю культуру как языковое поле. Язык может быть самым разным, не только классическим языком, на котором мы общаемся. Может быть язык музыки, звуков, язык образов, картин, язык чувств, body language. Язык для меня тотален, а искусство — это та сфера, где язык расслабляется. В философии мы как бы подтягиваем язык к концептуальному мышлению, мы очень строги. Мы помещаем язык в дисциплинарное пространство, надзираем и наказываем над языком и в языке. В искусстве язык как бы отдыхает, напряжение, которое связано с казарменным положением языка в философии или в строгих дисциплинах, в социологии, антропологии, снимается. Язык расслабляется и часто обнаруживает то, что ускользает от внимания профессиональной философии. Поэтому искусство представляет для меня огромный интерес. Хайдеггер говорил, что есть две формы человеческого духа: философия как концептуальное мышление и искусство как das Heilige, священная форма мышления, миф. Я интересуюсь поэзией, но для меня это по большому счету все равно язык. Язык, немного по-другому организованный, язык более пластичный, более комплексный, более дионисийский в каком-то смысле, чем аполлонический язык философии. Поэтому в культуре я в первую очередь вижу возможности идей и даже концептов организовываться или существовать неким более свободным образом. Но эта свобода не делает искусство чем-то полностью самостоятельным. В конечном итоге искусство сообщает нам о чем-то таком, что может иметь философское объяснение. Все то, что не имеет философского объяснения в искусстве, либо ничего не значит, либо второстепенно, либо просто еще не понято. В этом смысле мы с моим другом Сережей Курехиным в последние годы его жизни были очень близки. Это связано с концентрированным вниманием к интерпретациям. Сам Курехин был мыслителем, и он закладывал интерпретацию в произведения искусства, он превращал интерпретацию в искусство, то есть некое пояснение пояснения. Курехин замыкал семантическую ленту Мебиуса. О рациональных философских вещах он говорил с улыбкой. Все думали, что он морочит всем голову, а потом с серьезным видом нес ахинею, и многие принимали это за чистую монету. Мы были друзьями в контексте герменевтики. Сергея чрезвычайно вдохновляли ее переливы в контексте политики, политологии или политической физиологии; он дразнил людей искусством, музыкой, перформансами. Постепенно он стал дразнить их политическими идеологиями. В искусстве это нравилось и сходило с рук, но в сфере политических идеологий, как выясняется, действует гораздо более тоталитарная модель, в том числе в либеральном обществе. Это было самое интересное для него открытие — что либерализм в искусстве — это некоторая свобода, а либерализм в идеологии — это не свобода, а форма тоталитаризма, форма исключения, организованная иначе, чем в тоталитаризме коммунистическом или фашистском, но не менее жесткая и не менее эксклюзивная. Просто есть другие догматы: если ты их преступаешь, то тебя стирают, тебя помещают в гетто. Есть такой эвфемизм в современном политкорректном сленге — F-word, «слово на Ф». Если кто-то подозревается в том, что может иметь какое-то отношение к слову на Ф, то либерализм мгновенно помещает его в то самое гетто. Абсолютно в то же самое социальное, семантическое, политическое, экономическое гетто, куда попадали евреи во время гитлеровской Германии. Если ты еврей в гитлеровской Германии, то ты оказываешься практически вынесенным за пределы, то есть ты исключен. Как говорил Агамбен, ты оказываешься в сфере «голой жизни». Сегодня в либерализме слово на Ф выполняет ту же самую функцию, что и желтый могендовид на лагерной пижаме в нацистской Германии. Если ты не веришь в религию Шоа [Холокост. Это форма очень жестких идеологических установок. Если ты недостаточно любишь евреев, то слово на Ф прилагается к тебе. И даже если ты еврей, то ты будешь обвинен, что ты белый супрематист. И даже если ты их любишь, но недостаточно и если даже ты любишь их достаточно, но кто-то заподозрит, что ты любишь их недостаточно, с тобой будет то же самое, что с евреем в нацистской Германии или с диссидентом в Советском Союзе. Стоило Курехину сказать: «Я симпатизирую национал-большевикам», — которые были сами абсолютно невинными, как мгновенно включились аппараты репрессии со стороны тех людей, которые были для него иконами свободы. Он сам был евреем и либералом, но, как только он говорил: «Я допускаю диалог с кем-то еще», — слово на Ф было мгновенно на него сориентировано, и он попадал в ту сферу «голой жизни», где отнимается все, где просто нажимается кнопка Delete и человека стирает система. Будучи человеком широким, он не дал своего последнего ответа, не объяснил свою жизнь и свою позицию. Он просто продолжал некие тонкие комплексные поиски. Но либеральная идеология продемонстрировала свою жесточайшую грань, где гильотинирующая сила эксклюзии коснулась и его. С другой стороны, философия обычно происходит на конкретном словесном языке. Есть ли для вас граница выразимости? Может быть, какие-то из языков, которые развивает искусство, дают возможность говорить о чем-то, что до того нельзя было выразить в словах? Существуют ли какие-то возможные языки философии, кроме вербального? Говорить о невербальной философии странно — философия вся вербальна. Вербальность философии совершенно различна, философские стратегии крайне многообразны. Поэтому я не думаю, что искусство следует мистифицировать — что, мол, языком искусства мы можем высказать те вещи, которые мы не можем высказать на языке философии. Это неправда. Но у философии есть совершенно разные языки. Философия — это не один язык, а все языки вообще. Язык философии включает в себя язык искусства. И может его объяснить. Просто подчас искусство привлекает внимание к тем языковым процессам, которые оказываются вне внимания тех или иных философских моделей, и тогда философия, открытая к искусству, принимает некое приглашение со стороны искусства обратить внимание, осмыслить что-то, что оказалось вне ее. Отношения философии и искусства тоньше, чем две рядом положенные вещи. Искусство — это часть философии, причем это часть расслабленной философии. Это философия на отдыхе, где напряжение концепта ослабляется. Оно не спадает полностью, потому что если полностью распустить эти нити, то не будет искусства, ничего не будет. Поэтому какое-то напряжение надо поддерживать. Но напряжение — в концептуальных нитях. Сам концепт — это сложное понятие. Как Делез говорил, он состоит из множества слоев, неких капустных листов, внутри очень причудливым образом сочетающихся, как срез дерева, где много колец. Соответственно, если искусство лишить этого напряжения, то и искусства не будет. Философия, на мой взгляд, должна учиться у искусства комплексности, пластике, вдохновению, без которого искусство невозможно. Вдохновение философское тоже необходимо, и, когда философия об этом забывает, она превращается в собственную пародию. Теология и философия сплошь и рядом становятся самосимулякрами именно тогда, когда они теряют чувство меры, а искусство без чувства меры вообще не искусство, оно настаивает на чувстве меры и аполлонично по своей природе. Современное искусство, наверное, крайне вдохновляет тех философов, которые в этом процессе опустынивания соучаствуют. Например, акселерационистов или сторонников объектно-ориентированной онтологии могут вдохновлять перформансы Марины Абрамович. Меня не вдохновляет ни искусство современное, ни тот status quo, в котором мы живем. Фрактальный наноуровень нигилизма и вырождения, на котором пребывает современная цивилизация, меня в деталях не интересует — современная философия в принципе содержится в предшествующем своем состоянии, которое содержится в предшествующем и т. На самом деле техническая экспликация, детальный отчет о процессе гниения меня не радует. Я как-то сверяюсь, включаюсь, смотрю иногда какую-нибудь акулу разлагающуюся или какой-нибудь показ мод современных. Это — апгрейд дегенерации. Мы находимся в области дегенеративного искусства. Одно время это казалось оскорблением, а сегодня это радость, чем более оно дегенеративно, тем более оно современно. Оно все такое. Кто может быть чемпионом нигилизма: Мейясу, или Харман, или Марина Абрамович, — находится вне моего внимания. Нигилизм, который является отрицательным продуктом аполлонической логики сейчас физически истребляет культуру, мысль, цивилизацию и человечество, передавая эстафету постчеловеческой форме жизни, — это в целом меня интересует. Но только в целом, а не в деталях. Три метафоры современного искусства, современной философии по-настоящему интересны: это метафора женщины, метафора машины и метафора скорости. Все эти три принципа не проясняются ни современным искусством, ни философией. Чем больше мы погружаемся, например, в феминистский дискурс, в технократию, постгуманизм или акселерационизм, тем более мы теряем всякую семантику. Мы восхищены деталями и совершенно утрачиваем изначальный смысл. Это приобретает интересный характер в феминизме, когда свобода женщин перед лицом мужчин приходит к свободе женщины от женского пола. Свобода одного из двух полов приводит к свободе от пола, в конечном итоге — к замене человека киборгом. Это блестяще демонстрирует Донна Харауэй. Укрепление человеческих качеств в механическом аспекте постепенно приводит к свободе человека от человечности в переходе к постчеловеческим сущностям. Акселерационизм всему этому придает характер некой фатальности. Сегодня прогресс, который всегда был тоталитарной идеологией, стал гильотиной. Если недостаточно прогрессивны, вы сторонник Трампа или, не дай бог, Путина и аятолл — вам конец, новая религиозная парадигма вас исключает и стирает. Поэтому эти три модели: феминизм, машина и ускорение, то есть прогресс, — предопределяют современное искусство. Они полностью исчерпывают все произведения искусства на всех уровнях. В музыке, в живописи, в поэзии. Если это не феминистское, не механическое и не прогрессистское, не нигилистическая поэзия, живопись, музыка, театр, то этого нету. Тогда говорят «архаика какая-то». Вы хотите старые патриархальные отношения навязать, сказать, что человек, не соединенный с компьютером, имеет какие-то шансы? Без шансов. Компьютер гораздо лучше, его электронная нога бежит быстрее. Вы хотите сказать, что прогресс надо затормозить? Вы тогда кто — сторонник регресса, вы консерватор? Тут вспоминается слово на Ф. Вы слово на Ф? Вы лузер, вы бы лучше в современное искусство не лезли. Если этих тем нету в вашем фильме — его не будут показывать, смотреть, финансировать и вообще не будут рецензировать, на ваши выставки никто не войдет, на вашу театральную постановку не посмотрят. На самом деле в Dasein у меня акцент падает на бытие — на Geworfenheit, на заброшенность. Эта заброшенность настолько остро с юности переживается, что создает колоссальное напряжение между тем, что заброшено, и между тем, куда оно заброшено. Я долгое время полагал, что нечто нечеловеческое заброшено в человеческое, интерпретируя это в метафизическом ключе. Постепенно я прихожу к выводу, что, наоборот, человеческое заброшено в нечеловеческое. Нечеловеческое диктует определенные дегуманизирующие стратегии. Соответственно, Geworfenheit, то есть заброшенность человеческого в нечеловеческое, представляет некий вызов. Сам факт этой заброшенности представляет оппозицию той дегуманизирующей стихии, в рамках которой человечность присутствует. Здесь заброшенность оказывается в абсолютном отчуждении от того, куда она заброшена. Меняется, если das Sein один и тот же, то качество Da между началом и концом противоположно. Этот анализ в дешифровке или герменевтическом толковании историала Da, то есть того, где мы находимся, здесь, оно дает представление о фундаментальном процессе деградации, которое можно определить как «рост пустыни» — это захват «ничто», захват мыслящего присутствия. На самом деле человек борется в этой исторической реконструкции за себя, за сохранение человечности перед лицом очень серьезного вызова, который минимален в начале, максимален в конце. Отсюда максимизация вызова, который дегуманистические структуры бросают человеку, приобретает эсхатологическое измерение. В нем для меня очевидным онтологическим истоком и одновременно метафизической ценностью является факт испытания человеческого нечеловеческим, который все время усугубляется. Человеческое сегодня стоит в своей последней точке, к которой сведена огромная плоскость. Огромный объем человеческой историчности на предшествующих этапах стянут к единственной точке в окружении восстания дегуманизирующих, объективирующих структур. Капитал — это только этап капитализма, который продолжается дальше. Технологии или то, что Маркс называл абстрактным трудом, всё больше и больше поглощают конкретный труд. Идея освобождения труда не освобождала труд от его механической природы. Когда мы вступили в капитализм — мы уже вступили эпоху постчеловека, в эпоху машин. Метафора машины подводит итог тому отчуждению, которому противостояли мыслители антикапиталистического толка на предыдущих этапах. Машинность закралась в саму эту критическую философию, и неудивительно, что последователи, далекие правнуки Маркса, такие как Хардт и Негри, становятся сами апологетами технологической дегуманизации. Вопрос о выборе того, чью сторону мы занимаем — сторону человека или сторону внечеловеческой отчуждающей стихии, — это и есть этот вопрос. Вы спросили, почему я выбираю человека, а не противоположное ему. Это и есть само решение, то, что составляет достоинство человека. Мы можем выбрать одно, мы можем выбрать другое. Когда мы говорим, что у нас не было выбора, что это так необходимо с точки зрения прогресса, — мы пытаемся оправдать свой выбор. Ничто не происходит без нашего согласия. Всему можем сказать да, всему — нет. Дегуманизации я говорю нет — это мой выбор. Это выбор, если угодно, консервативной революции, это выбор традиционализма, это выбор человека перед лицом конца человека. Именно конца человека, не конца истории. Потому что дальше может наступить постистория.
А вот как высказался по ситуации философ и политолог Александр Дугин: «Всё это было совершенно неизбежно. Сатановский и Кедми ещё бы выбрали Израиль. Соловьёв, при всём своем горячем иудаизме, выбирает Россию. Позиция Кремля и Путина просто объективно не может быть произраильской. Это необратимо. Враги России — коллективный Запад — поддержали только Израиль, а исламский мир, напротив, единодушно выстроился против него. Как бы Путин ни относился к Израилю, а кажется, он относится к нему лично очень хорошо, он вынужден был и будет поддержать палестинцев. И тут ни МИД, ни Захарова вообще ни при чём. Сатановский хотел оскорбить Путина, но не решился. Соловьёв снял напряжение. Но это вершина айсберга. Ничего не кончилось, ещё толком ничего и не начиналось. Начнётся и мало не покажется никому.
Чтобы победить, нужно научиться признавать ошибки и меняться. И чем быстрее это делать, тем быстрее придёт победа». По мнению Маркова, нерусская буква не должна олицетворять будущую победу России. Но не все согласны с такой позицией. Эдуард Биров — пророссийский блогер и журналист , «тысячник» Живого Журнала, один из наиболее известных патриотических авторов российского Интернета, написал, что ему тоже изначально не нравился символ СВО: «за ним нет никаких смыслов, никакой сакральности, высоких идеалов или близких душе образов, к тому же это латиница. Именно поэтому я никогда нигде не использовал буквы Z или V что есть вовсе архетипичный символ победы Запада ». Однако, по мнению Бирова, за время спецоперации многое изменилось: «за полтора года символ Z обильно полит кровью наших бойцов. Может, за Z не умирают, но под символом Z сражаются, рискуют жизнями, получают ранения и умирают. Отказаться от Z сейчас означало бы предать всех наших бойцов, живых и особенно мертвых». По мнению Бирова, не надо отказываться от Z. Но ничто не мешает дополнять и осмыслять символику, «добавлять к Z более осмысленные, традиционные образы»: «Скажем, уже сейчас наши бойцы в СВО часто вывешивают вместе красное Знамя Победы и трёхцветный Флаг России. И в этом заложен глубокий смысл единства исторических эпох нашей страны. Георгиевская лента — в последнее время как-то ушедшая в тень — может стать третьим стягом в этом ряду. Тут же и Спас Нерукотворный, и улыбка Гагарина, и Жуков, и Невский, и весь наш многовековой пантеон героев». Эдуард Биров. Также Биров предложил расширить буквенный ряд символов русской буквой «П»: «В ходе будущего наступления хорошо бы использовать образ Георгия Победоносца, который поражает фашистскую лживую гадину — очень подходящий сейчас образ. И на танках, бронетехнике рисовать букву «П» — в значении Победа, Победоносец, а для врага с нецензурным прочтением. И тогда Z перестанет быть единственным и центральным, а будет в ряду других символов, более выразительных и ёмких, близких русской душе». А вот на Украине с символами все чётко.
«Рожать в каменных джунглях»: в чем неправ Александр Дугин
За свою жизнь Дугин работал и. В 1992 году у Дугина родилась дочь Дарья. Она окончила философский факультет МГУ и пошла по стопам отца, стала политическим обозревателем Международного евразийского движения, работала журналистом на Russia Today, телеканалах «Звезда» и «Царьград» под псевдонимами Дарья Платонова, а также была главным редактором сайта United World International, из-за чего 3 марта вошла в санкционные списки США. Как и отец, Дарья Дугина поддерживала действия российских войск в украинском конфликте, летом 2022 года ездила в Донецк, Мариуполь, посещала завод «Азовсталь». На момент смерти ей было 29 лет.
В районе посёлка Большие Вяземы Московской области на автомобиле сработало взрывное устройство, а затем она загорелась. Как сообщает российский Следком, бомба была заложена под днищем машины со стороны водителя. По информации военкора Максима Фомина «Владлен Татарский» , там было «400 г тротила, без оболочки». При этом на ВИП-парковке фестиваля, где стоял автомобиль, камеры видеонаблюдения не работали.
Фомин также написал, что Дугин после взрыва попал в больницу.
Философия Контрпросвещения, представителем на самом деле можно сказать даже «типичным» представителем которой является Дугин - это систематическая дискредитация этих претензий. Дугин, вне всякого сомнения, явился выразителем классовых претензий той очень широкой группы, которую можно назвать «силовыми структурами».
Кто-то назвал их «новым дворянством», кто-то предпочитает именовать «кшатриями», но смысл один: речь идет о проекте как бы подчинения интеллектуального класса и также класса промышленного и торгового, людям в погонах. Причем Дугин ориентировался преимущественно на военных и, думаю, строил свою философию в расчете на них. Но жизнь внесла коррективы: сегодня в России силовые структуры это нечто большее, чем военные, но СВО внесла свою лепту, и Дугина с равным успехом могут считать «своим» философом и бойцы Росгвардии, ЧВК, и бывшие ополченцы.
Дугин - это проект Контрпросвещения, но с опорой не на клерикальные круги, а именно на силовое сообщество. В этом смысле Дугин действительно выразил собой философию самой эпохи.
Важно лишь довести до конца процесс глубинной деколонизации и смело утвердить собственно индуистскую идентичность, основав на ней всю полноту традиционного порядка. Это как приход Десятого Аватара Калки, который положит конец кали-юге, эпохе хаоса, вырождения и упадка. Поэтому в многополярном мире, безусловно, Индия станет полюсом, отличным от всех остальных. Быть полюсом - значит принимать полностью суверенные решения. В какой мере этот традиционалистский автор оказал на Вас и на Ваши теории влияние? Я обязан Генону всем. Я прежде всего традиционалист, и для меня все положения о противостоянии Традиции и современного мира, являются неопровержимыми принципами.
Другое дело, что я стараюсь применить принципы традиционализма к различным областям, которые сам Генон нее затрагивал. Поэтому иногда может показаться, что я далеко отошел от его идей. Это не так. Я самый ортодоксальный генонист, которого только модно себе представить. Есть ли еще «самый хорошо скрываемый секрет»? С моей точки зрения, Дэвид Айк - это сумасшедший, который несет полный бред. Но Карл Густав Юнг и его единомышленники прекрасно показали, что структуры бреда не случайны и не произвольны, но выражают глубинные законы и архетипические связи «коллективного бессознательного».
Я очень много об этом думал. Если мы ставим перед собой задачу написания нейтральной картины, то это как раз будет формой крипторасизма. Если мы скажем: у меня нет позиции относительно того Логоса, той культуры, — то мы будем врать, потому что наша позиция будет определяться полностью и тотально нашим собственным обществом. Система идей может поменять это общество, может несколько раз поменять, но на самом деле все равно определяется некой ситуацией. В этом отношении это валидный тезис или даже критическое замечание относительно того, не является ли это, в свою очередь, проекцией какого-то колониального дискурса. Абсолютно правильно, но я не вижу никакого способа преодолеть это. Потому что преодолеть это — значит признать существование не-культуры или не-цивилизации. Что это за наглая вещь? Что значит «не-культура»? А что же тогда? А что же ты пишешь? То есть понимание механичной структуры своего собственного сознания позволяет максимальным образом от него дистанцироваться, не теряя с ним связь. Это то, что называется эмпатией. Боас говорит, что вначале в общество надо вжиться. Но он предлагал вживаться в культуру, в образ жизни, а я ставил перед собой задачу вживаться в идею. Я прекрасно понимаю, что, возможно, я их неверно толковал. Я оставляю этот зазор. Но я старался. Я старался максимальным образом не быть русским православным патриотом при изучении, например, пигмейского общества. Потому что русскому православному патриоту в пигмейском обществе делать абсолютно нечего. Если он западный либерал или сторонник коммунизма, ему тоже абсолютно нечего делать в том же самом пигмейском обществе, потому что он будет транслировать другую форму собственных представлений. Вот с этими жесткими моделями в любом другом обществе, даже если мы убежденные русские, нам нечего делать даже в Польше или на Украине. Потому что мы будем рассматривать поляков или украинцев глазами русского. Будем видеть только что-то русское. Моей задачей с самого начала было, сохранив свою русскость, не поступаясь ею нисколько, на время исследования ее отложить. Я стал приходить к колоссальным результатам. Например, я увидел совершенно грандиозный проект американского прагматизма, который в наших глазах, даже в европейских кажется примитивным. Я европейцам говорю об этом — они отвечают: да это же ужасно, это примитивно, это не философия. Любой европейский философ ответит: «Да какой прагматизм, вы смеетесь просто! Русский так тем более. Бесполезно изучать американский прагматизм глазами европейского континентального философа, тем более русского православного теолога. Мы не поймем просто его. Надо попытаться вжиться в этот прагматизм, спросить, что такое it works, отложив все предрассудки. И результаты могут быть достигнуты. Такими открытиями полна «Ноомахия». Открытиями для меня. Я думаю, что сам Шейх Анта Диоп, один из теоретиков африканского освобождения, был уверен, что африканская культура является культурой Великой Матери, и относил ее к кушитскому типу, к некоему архаическому, материнскому, хтоническому типу. Когда я стал изучать Африку, я увидел, что Анта Диоп вообще не прав. Он прав только в отношении отдельных сегментов Африки. Африканская цивилизация намного более многообразна. Сами африканцы, которые идут к определенному обобщению, могут впасть в упомянутый колониальный дискурс. В Китай я приехал недавно. Но я приехал туда с книгой, которую я написал о китайской культуре. Я так на китайцев удивлялся. И поразительно, может, дальше я столкнусь с какими-то другими формами рецепции этих идей, но на первом плане пока, на сегодняшний день, я сталкиваюсь с теми людьми, которые удосужились прочитать мои книги об их Логосах, с неким удивлением: как вам удалось узнать нас лучше, чем мы сами себя понимаем? Я слышал только такие мнения. Быть, например, аргентинцем и понимать, что такое аргентинский Логос, — это совсем не одно и то же. Это как быть психиатром и быть психом. Психиатр — это тот, кто изучает психа. Если псих попытается изучать психиатра — вы представляете, чем это кончится. Человек, который интересуется Логосом, интересуется и чужим Логосом, и тем, кто просто находится под контролем, под воздействием этого Логоса. Есть человек, который пишет программы, а есть юзеры. Аргентинец обычный — это юзер аргентинского Логоса. Русский — юзер русского Логоса. Я программист. Я дешифрую язык, на котором написана моя программа, и я начинаю понимать, разбираться, как написаны программы других логических систем. Частично это релевантно, частично я готов признать, что это, может быть, ошибочно. Я не исключаю неких погрешностей, связанных с колониализмом и проекцией русского мышления, но даже сейчас, работая над русским Логосом, начинаю понимать, что то, что мы называем «русским», на самом деле ровно половина этого русского. Изначально это было во владимирской парадигме, которая в рамках русской истории становилась все больше. Как глобалистская капиталистическая модель изначально была хартлендом Локка, распространенным на всю территорию планеты. Мы же живем сегодня с сознанием шотландца XVII века, считая нормативными вещами то, что мы капиталисты, сторонники демократии, реформ, либерализма, того, что было нормой небольшого шотландского общества конца XVII века. Это было концептуализировано Локком и Адамом Смитом. Мы считаем это универсальным знанием. Хотя это Шотландия. Точно так же в отношении русского мы берем владимирскую его часть, игнорируя северскую, смоленскую, полоцкую, волынскую, киевскую, Галичину, — и говорим о русском как вытекающем из владимирской парадигмы. Да, она разрослась, постепенно она прошла через ряд этапов, но сегодня наша парадигма современной российской действительности — владимирская парадигма. Предшествующая — коммунистическая — другая версия владимирской парадигмы. Предшествующая — петровская — тоже владимирская. Но это же не всё русское. Нам кажется, что всё. Но мы говорим о русском как о том, что попадает в рамках владимирской парадигмы. Обо всем, что не попадает, мы говорим, что это украинское или белорусское — с соответствующим отношением. В зависимости от того, где мы себя пометили, мы будем проклинать русское как владимирское или любить русское как владимирское. Когда я дохожу до пигмеев — у меня нет пигмейской крови, но в этот момент, когда я работаю над пигмеями, койсанами, например бушменами, — у меня возникает глубочайшая симпатия к этому народу. И поскольку я заведомо исключаю, что я буду смотреть на него глазами русского человека, или белого человека, или современного человека, то я буду смотреть на него его же собственными глазами. То есть я хочу посмотреть на него его же собственными глазами с точки зрения идеи. Как проводятся границы Логосов, границы идентичностей? Момент этой борьбы определяет культуру. Бывают ситуации, когда на конкретной территории преобладает Логос Аполлона, например в Греции при дорийцах. Приход дорийцев за 1200 лет до Рождества Христова, вторжение в Микены, потом дальше захват Крита, их расселение — вообще вот эта дорическая культура, их обоснование в Спарте — это прекрасный пример Логоса Аполлона. Но латинская культура — это еще один пример Логоса Аполлона в чистом виде. Вот эта аполлоническая культура — является ли она единственной? Конечно, нет. В этой же самой дорической, латинской культуре действуют дионисийские слои, и везде, все время, пусть в подавленном, униженном, репрессированном состоянии, находится Логос Кибелы. Бахофен называл его Mutterrecht. Это все живет. Говорить о том, что греческая культура — это Логос Аполлона, неправильно. Греческая культура — это временная, частичная и географически, и исторически доминация Логоса Аполлона над другими, но доминация не значит эксклюзивность. Все три Логоса всегда присутствуют в разном состоянии. Если мы поймем, насколько динамичным и в общем-то меняющимся в ходе времени является отношение или баланс этих трех Логосов, то становится понятно, что, говоря «я грек» или «я француз», мы ничего не говорим. Потому что грек — где, грек — когда, грек — для чего? Возникает вопрос, что ты за грек вообще такой? Ты реальный грек или грек такой-то эпохи? Откуда ты грек? Сам баланс Логосов непостоянен даже для одного и того же народа, не говоря уже о промежуточных вариантах, и меняется со временем. Например, Логос Аполлона доминировал в западноевропейской культуре вплоть до начала Нового времени, то есть вплоть до XVI века, где он постепенно сменился на Логос Кибелы. А тот француз и этот француз. Он даже в рамках своей культуры сменил свою позицию в ноомахии. Не говоря уже о тех случаях, когда он куда-то переехал или еще как-то изменился. То есть они меняются очень медленно и постепенно. В русской истории я выделяю два параллельных Логоса. Один — Логос Аполлона, который жестко доминирует в государстве. Княжеская история, боярская история — аполлоническая; религиозная, изначально христианская, православная — это Логос Аполлона почти в чистом виде. И совершенно другой, дионисийский Логос русского крестьянства большинства восточных славян. Они сосуществуют, между ними сам по себе идет напряженный диалог. Если приехал татарин или немец и ассимилировался в этой среде, возникает вопрос: он был кем — крестьянином или представителем элиты? Потому что он попадет в две ноологические ниши. Я согласен, что мы живем на стыке культур и стыке различных парадигм, это верно. От одного Логоса к другому нет границы, как в случае с национальными государствами: здесь кончается Франция, здесь Германия. Это такие фронтиры, это некие лимесы, в которых существуют такие диффузные процессы двух Логосов, и, более того, семантика, например, подчас зависит от того, каких элементов находится больше, как они концентрируются, причем они часто имеют фрактальные траектории. Это турбулентные процессы. Например, в теории хаоса исследуется процесс закипания. Вода кипит или не кипит? Пузырьки уже есть, но их движение, когда начинается кипение, — какое количество пузырьков? Тогда начинаются разного рода формулы, которые определяют, где вода закипающая, где еще не достигшая кипения, а где кипящая. Так вот, эти процессы, особенно когда кипение происходит, где вот этот шарик превратится в пар на одной и той же поверхности воды, например на дне сосуда, — это является загадкой. Невозможно определить, где он. Точно так же происходят диффузные переходы, закипание одного Логоса, переход в другой. Например, католический Логос Тевтонского ордена, Логос русских князей эпохи монгольских завоеваний и Логос монголов Золотой Орды — это один и тот же Логос, Логос Аполлона. Везде, в трех случаях. Но какая борьба между ними, какая геополитическая напряженность! Нельзя сказать, что каждый человек своим этносом или культурой предопределен к тому, чтобы быть носителем того или иного Логоса. Это гораздо более гибкая вещь. Сегодня в целом можно сказать, что само смешение разных культур — это как раз классическое свойство Логоса Кибелы. Индифферентность к вертикальным семантическим таксономиям — это классическое свойство Великой Матери, которая на самом деле все переваривает, все запихивает себе в утробу, и там это все аккуратно или не очень аккуратно переваривается. Этот melting pot — он как процесс пищеварения. Логос Кибелы, Великая Мать переваривает человечество. Она его переваривает за счет демонстрации того, что принадлежность к той или иной форме, культурной, таксономической или логической, второстепенна перед лицом условного знаменателя, который называется «материя». Материя или ничто — его можно назвать, как это делал Бодрийяр, «смертью» — общим знаменателем всех форм разумного существования , которая на самом деле опрокидывается в черную бездну и получает от этой черной бездны своеобразный меонтологический [«небытийный». Эта бездна еще и ласкает. Человек, который лишается своей культуры, своего Логоса, испытывает травму, травму кастрации. У Великой Матери есть какой-то секрет, который компенсирует эту кастрацию. Она говорит: ну ничего, зато будет какой-то очень сахарный вкус на губах. Если мы посмотрим феноменологию русского скопчества, там очень интересно ощущение метафоры сахара, сладости, которое дает убеление, то есть оскопление. Скопцы получали компенсацию за утрату своей гендерной идентичности именно за счет некоего ощущения такой невероятной психической сладости. Я думаю, что это одна из культовых особенностей современной культуры, которую дает айфон, или пароль, или сумма на электронном счету. Это ощущение такого экзистенциального сахара, который дает Великая Мать в обмен на то, что мы отказываемся жестко стоять на защите границ своей идентичности. Великая Мать — это то, что представляет собой обратный процесс манифестации человеческого. Это некая эмпирическая акция, когда нечто нечеловеческое вычерпывает экзистенциальное содержание из человеческого. Но поскольку оно без него не может, оно его воспроизводит. Само оно его воспроизвести точно не может, потому воспроизводит симулякр. Здесь происходит столкновение Логосов. С точки зрения Логоса Аполлона человек — это временно спустившийся в материю Бог. Логос Аполлона не столь привязан к человеку, он прекрасно может обойтись ангелами; если ничего не будет — Логос Аполлона не расстроится, конец света для него не большая проблема. Логос Диониса сопряжен как раз с этой антропологической проблемой, Логос Диониса и секрет антропологии тесно связаны между собой. Логос Великой Матери — это Логос тотальной дегуманизации. Но дегуманизации не с такой болезненной точки зрения: она болезненна, мучительна, но одновременно она еще очень сладостная. Она не может быть homo, потому что ей трудно, она хочет, чтобы ее освободили от этого. Освободиться от диктата мужчины она может, только освободившись вместе с этим от своей человечности в пользу определенной всеобщности. Растяжение собственного гендера до новых параллелей. Это снимает напряжение быть человеком, это снимает ответственность, это передает себя — у Донны Харауэй — в руки машины. Женщине тяжело быть одержимой мужским началом, для нее это страдание, она ищет покой, но находит ужас. Это спор о том, будет ли конец, имеет ли конец — конец? Например, с точки зрения акселерационизма, постмодерна, Логоса Кибелы конец может кончаться вечно, конец — это процесс. Отсюда такое внимание к деталям, к микрочастицам: погружение в наномиры, одержимость теорией суперструн, когда маленькие фрагменты, бесконечно малые величины, создают свои собственные закономерности, свои собственные структуры, то есть это деление по большому счету не имеет предела. В этом отношении постистория — это вступление в циклическое повторение прогрессирующей воронки, ведущей к недостижимой цели.
«Рожать в каменных джунглях»: в чем неправ Александр Дугин
Но, пытаясь рассказать читателю, кто же такой Александр Дугин, первым делом следует сказать, что в мире существует, по меньшей мере, три Александра Дугина – три образа, мало связанных между собой в действительности. Новости здравоохранения. Политолог, приверженец консерватизма, автор книг по геополитике Александр Дугин родился в семье военного.
Фашизм, консерватизм или что-то другое? Разбираемся в идеях Дугина
| Александр Дугин: биография, философия, политические взгляды, покушение | Какой Смысл | Александр Дугин: СВО открывает ящик Пандоры: Европа захлебнётся в революциях, Александр Дугин: будущее России и мира, России нужна системная милитаризация, Одна на всех – в какую страну вернутся наши герои. |
| Кто такой Александр Дугин: «идеолог русского мира», чью дочь убили подрывом машины | Александр Дугин — все самые свежие новости по теме. |
Дугин - черносотенный рупор Кремля
Кто такой Александр Гельевич Дугин. Но если вообразить победу нашей страны у него не было проблем, то представить поражение Запада он все никак не мог Фантазировать о будущем, представлять будущий миропорядок и победу России призывал философ Александр Дугин. В 1993 году Дугин сошёлся с Эдуардом Лимоновым и вступил в его партию. Парадорн Рангсимапорн[кто?] характеризует Дугина как «политического хамелеона, представления которого приспосабливаются к окружающей среде»[100]. Дугин Александр Гельевич (1962) – гностик-активист, публицист, пишущий в жанре «идеологической порнографии».
Дугин Александр Гельевич
У Сатановского родина — Израиль. И это достойно уважения и понимания. Но вывод напрашивается сам собой. Сейчас этой родине грозит смертельная опасность. Поэтому Армагеддонычу пора домой». Согласен с ним политолог Максим Жаров: «Соловьёв относительно быстро в 3 дня уволил Сатановского со своего канала за весьма техничный наезд на двух ключевых замов Лаврова. Однако пока этот шаг Соловьёва видится как индивидуальный акт, который проблему нарушения мнимой стерильности российского медиа-поля из-за деятельности медиа-евреев не решает. Так что перемены в кремлёвском медиа-контуре давно назрели. И на фоне грядущих событий на Ближнем Востоке тут уж впору не СВОинформбюро создавать, а более глобальный медиа-центр при Совбезе». Как отмечают в редакции «Завтра», многие обычные комментаторы в соцсетях мечтают распрощаться и с другим политологом, экс-директором израильской спецслужбы «Натив» Яковом Кедми, «ежедневно вещающем в претенциозной, пафосно-менторской манере на российском ТВ», поскольку его позиция явно противоречит позиции руководства России.
В этой связи газета приводит цитату из выступления Владимира Путина 11 октября: «Мы всегда выступали за исполнение решений Совета Безопасности ООН, имея в виду прежде всего создание независимого, суверенного Палестинского государства. В этом корень всех проблем. Эта земля, на которой живут палестинцы — это их земля, исторически их земля».
Вся западная метафизика - это не столько забвение бытия, сколько забвение смерти, такая апелляция к вечному настоящему. Из этого следует вывод, что подлинное откровение настоящего бытия Seyn - это война, а самые истинные философы - это воины.
Те кто сидит в кабинетах и читает книжки и мыслит математическими формулами - они к настоящему бытию отношения не имеют. Далее эта простая в общем интуиция расписывается через всю историю философию. И по-моему, это и есть подлинный Хайдеггер, то что он на самом деле хотел сказать человечеству. Если оставить в стороне разные тонкости перевода и интерпретации. Марксизм прав в том, что философия имеет классовое происхождение, философия не что иное, как систематизированная претензия определенного класса на власть и влияние в обществе.
На Великий Пост. Но помня об этой вечности впереди, мы можем ограничивать сроки лишь для собственной дисциплины. Планы на тысячу лет не нарушит то, что может сбить намерения сегодняшнего дня. Это единственный вид прокрастинации, который придает, а не забирает силы.
Старожилы сайта Афтершок должны помнить какова тогда была атмосфера - возвращение Крыма приветствовали все, но большинство было против ввода регулярных частей ВС России на Донбасс. Но Дугин как провидец предостерегал от ошибок. Конечно он с радостью приветствовал операцию на украйне и настаивает на её полном контроле, но главная его "вина" не в этом. Александр Гельевич настойчиво призывает к внутренним чисткам и переменам. А необходимость наведения порядка дома очевидна всем. Если мы не удалим российскую опухоль либерализма, если продолжим позволять западной агентуре влиять на принятие жизненно важных решений, то рано или поздно либерал-фашизм и глобализм окончательно сожрут русских. Наши враги полагают, что перед схваткой с Китаем следует уничтожить или подчинить Россию. Да, многие мерзавцы и предатели убежали сами. А сколько осталось? Как выявить и обезвредить "спящих"? Дугин говорит, что сейчас происходит смена миропорядка, обратного пути у России просто нет. Дальше либо мы, либо - они. Отмечу, сегодня уже многим очевидно, что империя лжи приняла решение на окончательное решение русского вопроса. Запад спланировал очередной геноцид русских. Россия должна начать жить по Иному, полагает Александр Гельевич. В Ином не будет место многому привычному "старому" и появится "новое". Беспощадная борьба с либерализмом, глобализмом, западным фашизмом и русофобией ; возврат к традиции и здравому смыслу, к истинной независимости и величию русских; беспощадность к врагам, предателям и пятой колонне. Иному станут противостоять привыкшие жить по "старому", а помогать им будет Запад. Я убеждён, СВОДДУ будет идти по эскалации, и пока ещё локальное применение укро-режимом химического оружия может показаться относительной "мелочью" о чём ниже. Об этом и говорит убийство Дарьи Дугиной. Александр Гельевич оказался прав. В Крыму и на украйне всё случилось как он хотел и просил. Несмотря ни на что, такие как Дугин и Владимир Вольфович Жириновский сейчас очень нужны России, на них появился большой запрос. Заменить их не кем, поскольку личности грандиозные.
Кто делает из Дугина нового Распутина
Кто такой Дугин? Зигзаги жизненного пути Александр Гельевич Дугин, 1962 года рождения, сын генерал-лейтенанта Главного разведывательного управления Генштаба Вооружённых сил СССР, известный российский общественный деятель, философ, политолог, социолог. Александр Дугин предложил таджикским мигрантам свою авторскую формулу жизни в России. пишет в статье «Ошибки России на постсоветском пространстве и пути их исправления» на РИА Новости известный философ и доктор политических наук Александр Гельевич Дугин. Новости компаний. С учетом полученных данных следствие полагает, что преступление, в результате которого погибла журналист и политолог Дарья Дугина, было заказным и спланировано заранее, сообщает РИА Новости со ссылкой на СК. Дугин написал свою главную статью — вот, что в ней было. I Дарья Платонова I Дарья Дугина I Z.
Кто такой Александр Дугин, машину которого взорвали ночью? Подробности убийства его дочери Дарьи
один из главных философов и пропагандистов Русского мира, и ясно, что говорит он только во благо русской нации. Александр Дугин — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости. В 1993 году Дугин сошёлся с Эдуардом Лимоновым и вступил в его партию. Как передает корреспондент РИА «Новый День», такое мнение высказал философ, политолог Александр Дугин на Петербургском экономическом форуме в рамках дискуссии «Горизонт-2040: Россия на карте мира». Александр Дугин — на странице писателя вы найдёте биографию, список книг и экранизаций, интересные факты из жизни, рецензии читателей и цитаты из книг.